Дальний Восток. Созидатели

Далее в журнале «Дальний восток. Созидатели»
https://les.media/articles/746754-dve-mamy-i-ni-odnogo-proshlogo

Марина Трубицкая нашла родного брата, узнала, кем были ее родители, сама стала приемной мамой и организовала Сообщество взрослых усыновленных, чтобы помочь приемным детям и их родителям лучше понять друг друга, и изменить мнение общества об открытом усыновлении.

— Я искала информацию обо всем, что касается приемных семей и попала на конференцию по усыновлению на 7ya.ru. После нее поняла, что хочу помогать искать родителей детям и присоединилась к волонтерской деятельности проекта «К новой семье», стала выкладывать анкеты на сайт «Усыновление в Приморье» отдела охраны прав детей по Приморскому краю. Среди полутора тысяч фотографий увидела мальчика, из-за которого потеряла сон. Мне повезло, что мы с мужем единомышленники. Еще на первых свиданиях он в шутку сказал: «Думал раньше, что все женщины — дуры, жениться не на ком, поэтому усыновлю ребенка, будет мне семья». Когда я показала ему фотографию Степана, ответил: «Хороший мальчик, давай его заберем».

У нас тогда уже был маленький сын, жили у родителей, условий совсем не было, но мы сняли однокомнатную квартиру и забрали Степана к себе. Я считаю, что ребенок должен сам принимать решение о том, чтобы его усыновили, поэтому мы стали опекунами. Степану тогда было почти 4 года.

При усыновлении есть существенный риск, что объявятся кровные родители, восстановят права и заберут ребенка. Только после 10-летнего возраста, учитывается его мнение. У Степана редкая фамилия, я нигде в интернете в доступных источниках ее не указывала. Тоже с ужасом представляла, как мы будем делить ребенка. Когда в 12 лет Степан захотел зарегистрироваться в соцсетях, предупредила, что его могут найти, и спросила, хочет ли он этого. Он ответил: да. Так и получилось: мне написала его старшая сестра. Я ждала, что это рано или поздно произойдет, поэтому отнеслась нормально. Она живет в другом конце страны, и пока они только переписываются.

Приемным родителям достаточно информировать ребенка, но нельзя давить на то, чтобы он нашел родню, встретился, восстановил отношения или наоборот ничего этого не делал. Пока Степан не говорит, что хочет увидеться с сестрой или матерью. Я не знаю, какая сейчас обстановка в той семье, если сын захочет поехать к ним, выясню, подготовлю ко всем рискам. В контактах с родственниками для меня самое страшное, что ребенка обидят, сделают больно. Приемным детям следует осознать, что это они много лет мечтали встретиться с матерью, а вполне вероятно, она все это время хотела забыть этот факт и для нее появление ребенка перед лицом — возврат в ту жуткую ситуацию, при которой она отказалась от него.

Периодически мы объясняем Степану, в чем разница между опекой и усыновлением: говорим про смену фамилии, юридические связи с кровными родственниками, доступ к архивам, выплату пособия, возможность получить квартиру. Пока он не хочет ничего менять. У нас трое детей, поэтому совсем не обращать внимание на материальную сторону нельзя, но если бы Степан сказал, что хочет быть усыновленным, мы бы это сделали, для того и поднимаем эту тему.

Читайте далее в журнале «Дальний восток. Созидатели»

Текст: Анна Маленко