Дальний Восток. Созидатели

Владивосток — единое рабочее пространство для Виктора Шалая. Каждый переулок, каждое здание вместе с ним открывает горожанам свою историю и даже свою душу. «Это всего лишь вопрос моего уважения к памяти, к своей памяти», — уверяет Виктор. И она отвечает ему взаимностью: из сухих цифр, коротких строк, отрывочных воспоминаний вырастают истории, возвращаются из небытия героя.

Благодаря такому подходу музей ожил и заворожил практически весь Владивосток. Статичность против открытости, годами не меняемые экспозиции – против ежегодного обновления. «Революция» - другим словом про изменение концепции Музея во Владивостоке не говорят. Яркий, современный, трепетно хранящий память о прошлом – таким стал музей им. Арсеньева после прихода нового директора.

«Только не надо делать из меня героя! Просто так сложилось», — эти слова Виктор Шалай на протяжении всего интервью повторял неоднократно. Его заслуга только в том, что он совпал со временем и пространством, уверен Виктор. Сейчас Музеи и общество начали учиться жить вместе в изменившихся условиях, что-то понимать друг про друга и охранять друг друга от забвения.

— Виктор, почему в 19 лет ты принял решений пойти работать в музей?
— Знаешь, я сам об этом думал. Не то, чтобы долго и мучительно, но все же ищешь ответ, пытаешься, что-то понять. Почему так, почему не иначе… У меня есть единственная версия - это просто любовь и уважения к моему детству. Это все то, что связано с памятью, все то, что отсылает меня туда. Меня вообще никаким образом не интересует, что будет дальше, гораздо больше увлекает, волнует то, что было. Я думаю, что где-то я подсознательно, сознательно ищу встречи с каким-то таким безоблачным счастьем, которое бывает только в очень нежном возрасте. Мне кажется, что этот мой неожиданный кульбит в сторону прошлого – это попытка удерживаться в состоянии какого-то безграничного счастья, когда все были живы. Мне нравится узнавать, смотреть, изучать все то, что было в прошлом, потому что оно встречает меня с какими-то моими героями: отцом, юной мамой, семьями бабушек и дедушек. Все-все, что я делаю, и мне так кажется, я подсознательно посвящаю себя тому прекрасному времени, которое называется «детство».
— Ты же пробовал уйти из музея, сбежать из него…
— Как оказалось, это вообще трудно сделать. Музей такая коварная структура — если ты с ним совпал, потом он тебя не отпустит. Я и во Владивостоке остался только потому, что он появился в моей жизни. Я пробовал уйти, но хватило не надолго: примерно на полгода – год, сейчас уже точно не помню. Оказалось, что уйти невозможно.