@Шабанова

Раздрай – это слово, наверное, многим знакомо. Из этого состояния могут вытащить поступки. Друзей, родственников, коллег. А иногда просто посторонних мужчин. Пара слов, жест – и вот, ты уже снова на коне. А поступки эти были, на первый взгляд, проще пареной репы. А ведь – помогли!

У деда не было «готовой веры» - его поколение как раз учили верить, что Бога нет. Но Шурочка была из семьи, где вера жила. Только была это вера «не нашей», а протестантской. Но детям в те ужасные дни не приходилось выбирать ни церковь, ни священника, не спорить о различии обрядов. Они просто упрямо твердили слова молитвы, которая день за днем приближала их дню освобождения…. Но даже этот день дед мог не пережить: его на последнем дыхании вынес из лагеря прямо на руках солдат Красной Армии. 

Женское одиночество под Новый год - отдельная песня. Вот девушка в очереди с какой-то гордостью говорит, что приготовила салат в виде елочки. Но при этом самое главное - сейчас напиться так, чтобы ко второму числу голова не болела.

9 мая - день рождения моей бабушки. Она родилась в Смоленской области, жила на оккупированной немцами территории, прошла все ужасы войны. Мечтала о Победе, кидала под ноги пленных картошку, пригибаясь под выстрелами. А где-то далеко-далеко мой дед двадцатилетним мальчишкой бил фашистов до Берлина, освобождая ее Родину и ее саму, еще не зная, что их жизни пересекутся.Бабушка помогла деду закончить вечернюю школу, писала за него сочинения, хотя подлог был вообще не в особенности их характеров. Настоящая причина была в скромности. У деда было плохое зрение, а попроситься за первую парту стеснялся. И допускал очень много ошибок.

А бабушка в то время не могла определится – за ней ходил в женихах сын учительницы. А парень, с которым она сидела на задней парте, писал в ее тетрадках «майн либе». Был еще минутный ухажер, который обнял и прижал к себе обескураженную бабулю. Это было первым наглым приставанием, а парень объяснил свое поведение так: «А как я мог узнать, такая ты или не такая». Бабуля, по-моему, ему «съездила» - то есть дала пощечину и сказала, что в проверках не нуждается.

Тем временем дед приглядел бабулю на танцах. И она сделала свой выбор – ну какая я, деревенская - невестка для учительницы. А с дедом у них было все поровну – койко-место в общежитии, работа на заводе. Оба были еще по-настоящему деревенские – дед все еще пытался завести курей на балконе и свиней в общественных сараях возле бараков. В общем, в кризис вспоминаются они мне очень часто – все что было у деда: шапка –чернобурка, залихватский чуб, и … больше ничего. Хотя шапка – чернобурка на танцах все-таки была неоспоримым козырем.А потом, после свадьбы, завертелось. Дали общую комнату, и давай по зернышку хозяйство собирать. Справили пальто – и ему и ей. А потом дети пошли: мальчик и девочка. По общежитиям.

А дальше забрали прабабушку из деревни, и советская власть дала на всю семью трехкомнатную квартиру. Не зря дед начальство коньяком поил. И Дачу, рубленную, построили. Только одно отличие – у деда была черная Волга, на которых ездили в то время одно высокое начальство. Машину дед сделал сам: перевез пустой белый кузов из Ижевска, перекрасил, а начинку собрал самостоятельно.А потом детей учили.

Долго и упорно, потому что твердили – высшее образование - это дорога в жизнь. Дядя промахнулся на один бал, кстати, в мой институт. И дед сделал такой фортель, что я сама иногда поражаюсь. Голь на выдумки хитра: дядю пристроили на военный завод, где была квота – чтоб в армию не забрали и школьная программа не забылась. И вот дядя, систематически изучая профессию слесаря, не менее систематически изучал английский язык с репетитором из МГУ. В результате в рабоче-крестьянской семье появился журналист-международник, закончивший МГИМО.В общем, МГИМО, черная Волга.

Соседи, конечно, завидовали.А бабушка то ли не замечала, то ли не хотела замечать. Всю родню привечала на даче. Готовила, стирала на своих братьев-сестер, их жен, свекровей, племянников и племянниц.И еще у бабушки была одна скромная черта. Она никому не рассказывала, что родилась в День Победы, 9-го мая. Просто в паспорте восьмерка так чернильно «загнулась», что образовала девятку. И бабулю стали поздравлять от отдела кадров восьмого. И дома она тоже, придя домой восьмого с цветами, устраивала праздник для домочадцев. Даже моя мама не знала, что день рождения моей бабушки совпадает с Днем, который праздновала вся страна.Фейерверки, праздничные гуляния и безграничная скромность – с другой стороны. Но с переездом к бабушке все изменилось. Я заставила ее праздновать свой день рожденья вместе со всей страной

Я поняла, что совсем не хочу взрослеть. Мое поколение росло в безумные девяностые, и поступало в равнодушные двухтысячные, тогда же без устали работало: рвалось между сессией, новой юбкой и звездными интервью. Как сказала моя подруга, мы слишком рано стали на ноги, не хватило КВН-овских вечеров и прочей «движухи», которая составляет вольготную студенческую жизнь. Да, разумеется, плюсы от этого тоже есть – все мои однокурсники уже получили стабильную работу, многие к тридцати имеют свою собственную квартиру, повидали мир. Некоторые успели создать семьи, родить детей. Но…

Ноо… Мне почему-то до жути хочется быть ребенком. Никому ничего не доказывать, а просто быть. Просыпаться, потягиваться, пить кофе со свежим хлебом с маслом, читать любимую книжку, завернувшись в плед, никуда не бежать, писать дневник, болтать с подружками и не думать, что у меня не хватает на это сил и времени. Куда бежать? Зачем бежать? Кому доказывать? Для чего покорять эти вершины?

Господи, дай мне еще солнца и дождя……

Я забыла, что такое промокнуть под ливнем, я забыла, что такое попасть под грозу. Я забыла вкус парного молока и растертого зерна между пальцев.

Господи, дай мне еще солнца и дождя…..

Я забыла как звезды, свесившись крупняком, заглядывают в душу. Как колосья водорослей засасывает течение, как пахнет сосновый бор маслятами, как чернеют пальцы, скользя по их мокрым шляпкам.

Господи, дай мне еще солнца и дождя….

Я забыла ворованные с колхозного поля початки кукурузы, я забыла рассветные походы за грибами, нежные рассветы и темные закаты.

Господи, дай мне еще солнца и дождя….

Осталось всего ничего – закрыть ежедневник и уйти в лес. Убежать в поле. Скрыться за реку. Но это только кажется. Жить-то все равно придется здесь. Но ведь повзрослеть – это значит принять себя, разрешить себе время от времени быть счастливым. Счастливым ребенком. А это и означает быть взрослым.

Господи, дай мне еще солнца и дождя……

Вчера мы с подружкой, гуляя по Арбату, набрели на кафе, интерьер которого был стилизован под советский. Фишка такая. Конечно, в расчете на туристов, мельтешащих туда-сюда по главной улице московских впечатлений. Мы решили зайти. На стеллажах лежали зачитанные многотиражные издания, кое-где – хрусталь и фарфоровые статуэтки, а на стенах висели коньки. (Наверняка, их еще кто-то помнит: большие, неуклюжие, с невероятно длинной и вечно запутывающейся шнуровкой). Ну а еду подавали в настоящих общепитовских тарелках. Меню тоже было совковое: драники, борщ, а в качестве эксклюзивного напитка – коктейль «13 копеек». Именно о нем, о коктейле, я и задумалась.


Про 13 копеек я знаю от бабули: это единственное, что она позволяла себе в качестве десерта во времена, как говорят, «своей молодости». Казалось бы, по советским временам она получала совсем немаленькую зарплату, как и многие ее сверстники, потому что пахала на заводе больше сорока лет. Но самое удивительное, что при этом она не могла себе позволить отдохнуть в санатории (зачем, если есть дача), съесть лишний пломбир (лучше купить лишний раз детям). Единственный раз она разрешила себе купить целый брикет мороженого: когда сестра приехала из Ленинграда. Они вдвоем уплетали его на лавочке за обе щеки под холодным мартовским, но уже весенним солнцем.Мне кажется, это было такое единое движение, идеологически не уступающее желанию защитить страну от войны: ограничить себя во всем, рывком отдать себя детям, вывести их в жизнь, «в люди». Как следствие – оба ребенка получили высшее образование, престижные специальности. На этом, конечно, труды не закончились, подрастали трое внуков: забрать из садика, «посидеть»…
Когда я спрашиваю у бабули, отдыхала ли она, она отвечает, что просто над этим не задумывалась. Глажка, готовка, стирка, уборка, дети, завод, огород. Купить свиные головы, сделать из них тушенку, на себе привезти на дачу, чтобы покормить строителей. Встать в шесть часов, чтобы собрать грибы (это дешевле тушенки), чтобы накормить строителей на следующий день. Бабушка до сих пор очень любит комментировать работу дворников: «Эх, лентяи! Вот мы с дедом до асфальта лед счищали!» Но сразу добавляет: «Хотя и стыдно было, когда на заводе про вторую работу узнали, молодая была, а хотелось… Хотелось всего». Но не для себя.

Самое странное, что я до сих пор ощущаю результат этого рывка. Это меня немного гнетет: для меня столько сделано, в меня столько вложено. Но должна ли я делать так же? Так же стремиться поднять детей, так же печься о внуках, если они у меня будут. И я понимаю, что скорее всего — нет. Дело даже не в силах и здоровье. Дело немного в другом.

Когда родители делают целью своего существования жизнь детей и внуков, они словно обрекают их на этот же жизненный сценарий. С религиозной точки зрения можно сто раз критиковать современного человека, который крутится вокруг себя и своих желаний. Но ведь если задуматься… А что бы изменилось, если бы дед с бабушкой отправили детей в лагерь, а сами рванули не на грядки, а на море, провели отпуск, просто гуляя по песку? Или съездили лишний раз на родину, побродили бы по местам своего детства? Сели бы в машину и уехали в никуда? Как в фильме «Любовь и голуби» — побыть бы только вдвоем. Они так не умели. Зато умеем мы. Вот об этом думаю я, когда протираю бабушкин советский хрусталь. Жалко только, что 13 копеек на вынос не выдают.

В деревне лет с 14 я ходила на деревенскую дискотеку, там и познакомилась с Наташей. У нее было двое братьев, мама и папа пользовались уважением.

Как-то раз она вступила в группу "мобильные знакомства". И познакомилась с будущим мужем. Он жил в Электростали и работал курьером на заводе, перевозил бумажки из цеха в цех, затем купил себе диплом и решил, что теперь он станет... кем захочет. Надежды не оправдались, больше двух недель его нигде не держали.

Тем временем Наташа родила сына с диагнозом ДЦП. Она обращалась в благотворительные фонды, где выделялись средства на реабилитацию, но все равно денег не хватало: она не могла с таким ребенком выйти на работу.

А муж, видимо, действительно с отклонениями, снимал с инвалидной карточки сына то на штаны, то на новый мобильный телефон. А свекровь вздыхала, мол, больного ребенка ты нам родила.

По моему совету, Наташа еще завела страничку в одноклассниках с указанием номера карты, куда можно было делать пожертвования.

Кидали обычно в пределах пятисот рублей. Но однажды ей позвонил обыкновенный таджик и сказал, что он не очень верит интернету, но подвезет деньги при личной встрече.

Сказано-сделано, и Наташа привезла сына в коляске на вокзал. Они вежливо поздоровались, таджик протянул ей деньги, и сел в обратную сторону. В руках у Наташи остались десять тысяч рублей.

Через месяц таджик позвонил опять. И еще через месяц. А через год предложил ей выйти за него замуж, сказав, что ребенка будет воспитывать как своего.

Он научил ее сына ходить с поддержкой, потом без поддержки, нормально есть и слушаться. Даже такой сложный ребенок слушается настоящего мужчину. Сейчас Наташа родила еще одного сына. Наташин сын, конечно ревнует, но ее муж целует то одного, то другого.

И знаете еще что? Пока они год встречались на вокзале и он отдавал ей десять тысяч, другие десять он отсылал на родину. А сам жил целый год на роллтонах, молился, и снимал со своих коленок девочек на корпоративах.

И я поверила в настоящую любовь, знаете ли.

С Дилей я познакомилась в хостеле, где остановилась на две недели, когда у меня в квартире шел ремонт.

Ее свекровь убирала этот хостел, а заодно два коттеджа, и зубную частную поликлинику. Вставала она в шесть и заканчивала свой день в глубоко за полночь.

Чтобы отдохнуть месяц, она прислала себе на замену Дилю, про которую, собственно и пойдет разговор.

Дилю прислали против ее желания и она ни слова не знала по-русски, дома у нее осталась двухлетняя дочь, о которой Диля каждый день плакала. У Дили было средне-специальное образование и высшее - она отучилась на инженера, одна девочка, среди потока мальчиков, сдавала сопромат.

Разговор наш начался случайно: Диля сказала, что в Москве никто не жениться, и не рожает детей. Я же ей ответила, что в мусульманской семье если свекровь говорит,что сметана черная, значит, она черная. Диля покачала головой.. и заплакала. Она рассказала, что свекровь на каждом месте работы сказала, чтобы невестке не давали зарплату, что по приезду она сама ее заберет.

А на тот момент была весна, и у Дили прохудилась обувь, но она даже не могла купить дешевую, потому что была без копейки. Кто-то из близких родственников свекрови ее кормил. Работала она тяжело, но очень качественно. Мусульманских девочек рано учат быть идеальными хозяйками.

Наконец, вернулась свекровь, но невестку домой она не пускала. Разделила обязанности пополам, вскоре приехал и муж, надеясь на баснословное богатство. Диле пообещали привезти дочку, и что с ней до устройства в садик будет сидеть либо свекровь, либо она.

Ее, конечно, обманули.

В результате, она убирала поликлинику и хостел, ухаживала за слепой бабушкой.. и таскала на закорках дочку. В кармане не было даже 100 рублей, чтобы купить ей сок или шоколадку.

Спали они вповалку. Свекровь продавала родственникам спальные места, так что Диля должна была ходить чуть ли не одетая в тридцать три одежки, потому что рядом спали мужчины. И на весь этот колхоз она должна была приготовить ужин из трех блюд.

Диле на тот момент было чуть за двадцать, и она очень хотела Айфон. Муж купил два, один подарил матери, а Дилю попросил спрятать и не показывать свекрови. Тайна вскоре была раскрыта: свекровь полезла в сумку к невестки, нашла телефон и две тысячи, который ей дал муж.

"Эта сука не стоит телефона" - кричала разъяренная свекровь. И это стало последней каплей.

Диля позвонила мне, сказала, что она - человек, и что слова свекрови, что она не стоит телефона, были последней каплей. И попросила помочь сбежать на родину. Вещи она предусмотрительно оставила у слепой бабушки, мы их забрали, и Диля с дочкой прожила у меня около четырех дней. Она конечно, была тронута и взамен просто умоляла сделать у меня в комнате генеральную уборку. Убирались вместе, я все тщательно запоминала.

Я позвонила мужу Дили и сказала, что взяла билеты на поезд. Только тогда он прислал ей деньги на карточку, чтобы не быть должным мне.

Вместе с ним мы проводили Дилю с дочкой в Узбекистан. Но это только начало счастливого конца.

В Дилю влюбился проводник, и предложил ей выйти за него. Вряд ли ли от большой любви, просто она была очень улыбчивая и красивая. Он сказал, что поможет ей устроится проводником, ведь зарплата на заводе 10 тысяч рублей, а проводник получает в два раза больше.

Злополучный Айфон был продан, уплатили взятку (без взятки никак). Она должна была сдать экзамен на знание русского и английского. Она писала под мою диктовку резюме на русском и свою биографию.

И знаете, в РЖД ей сказали, что она слишком высококвалифицированный кадр для проводника - с двумя образованиями. И предложили работу в офисе за 20 тысяч, два через два. Теперь дочка вернулась русский детский сад, а Диля ходит на работу, как она говорит мне по вацап "каблуками, каблуками".

Свекровь настаивает на разводе, муж хочет воссоединения. Но Диля теперь не моет толчки, а ходит на работу в красивой форме. Как она говорит, "у меня теперь человеческая работа и жизнь". И добавляет "каблуками, каблуками". Так что от своих родственников она более или менее независима.

В отпуск обещала приехать в Россию.

Вот когда я слушаю всякие бредни про русский народ, русских крестьян, в частности, с присказкой про алкоголь, меня это вымораживает. Дед, который писал с ошибками, после войны работал землекопом в Большом театре, периодически совершая вылазки во последний ряд. потом уже будучи секретарем партийной ячейки у себя на заводе, буквально выдрал сына из системы, которому не хватило 1 балла в Ленинку.

Володе, естественно светила армия. Через родственницу-уборщицу, которая работала на военном заводе, Володю устраивают слесарем. Квота гарантирует время, чтобы школьная программа не забылась. Слесарем он и работает два года, и системно изучает английский с репетитором из МГУ. В результате в крестьянской семье появляется журналист-международник, а родственники повально спрашивают сколько дед отдал взяткой в МГИМО. Дядя и до ныне там, пишет учебники по PR-технологиям и читает лекции. Собственно, это я к чему?

День.

Серега, который не любит, чтобы его называли Сергеем, сидит рядом со сторожкой. Это седой, неопределенного возраста мужчина, крепко сбитый и сплошь покрытый наколками. Серега молча смотрит, как наш деревенский сторож Женька ест мороженое. Серега только что привез его из палатки. По его собственным словам, он забыл, зачем туда ехал. И вот привез. Мороженое. Олеся, жена сторожа, сидит, спрятавшись от солнцепека под козырьком крыши. Она окидывает огород оценивающим взглядом. Еще поливать.

Утро.

Я иду к Олеське, с которой не виделась ровно год с прошлого отпуска. День обещает быть интересным, ведь мы не виделись и не созванивались все это время. Олеся разливает чай и вынимает сладкое. Оно только для близких гостей, если можно так выразиться. Просто в сторожку за целый день кто только не заходит. Вот и сейчас кто-то втискивается в калитку.

Вечер.Председательница.

Это бывшая председательница. Она муторно выкрикивает одно и то же. «Отравить… Он хотел меня отравить...» Олеся спокойно меряет ее взглядом: «Ну вот, вы опять себя накрутили».