СМС-ка
1.
Ершаков не был в Ростове-на-Дону 14 лет.
В прошлый раз он приезжал совсем по другому поводу. В начале августа 2008-го решил получить второе высшее образование по специальности «кавказоведение». Подходящий факультет обнаружился только в Ростовском государственном. Промариновавшись два дня в поезде, Ершаков высадился на берегу Дона, быстренько сдал экзамены, уплатил нужную сумму и покатил обратно. По пути он узнал, что началась война – Грузия атаковала Южную Осетию. Редакция до него не дозвонилась. Да и как бы он добирался? Тем более, война завершилась уже через пять дней.
Вернулся в Ростов Ершаков только в апреле 2022-го. Через полтора месяца после старта российского наступления на Украине он заявил дома, что поедет. Конечно же, во время отпуска. Конечно же, за свой счет. Редакция отправлять его не захотела. Жена идею не одобрила. Дочка-первоклассница сказала:
- Не езди. Тебя убьют и что мы будем делать?
- Не убьют, - ответил Ершаков и улетел в Москву. Там пересел на поезд до Ростова. Казалось, апрель и на Дону все должно цвести. Но нет. Город встретил его пасмурным небом и пронизывающим ветром. На автовокзале возле донецкого автобуса толпился народ – от пионеров до пенсионеров. Ершаков сразу вспомнил крымский автобус в Краснодаре в марте 2014-го. Как раз тогда все завертелось и желающих прокатиться до Симферополя или Севастополя не находилось.
Стал украдкой рассматривать пассажиров. Его заметила сухонькая бабулька в коричневом плаще.
- Живем, как на вулкане. А куда денешься? Домой хочется, - произнесла она и отвернулась.
Ершаков промолчал. Ему досталось место впереди, рядом с семьей из четырех человек – бабушка, мама, сын-младшеклассник и совсем маленькая девочка. Из разговоров он понял, что отец семейства служит в танковом подразделении донецкой народной милиции.
На границе, на российском КПП, Ершакову уделили особое внимание. Паспорта гражданина ДНР у него, разумеется, не было. Поэтому он протянул девушке-пограничнице российский.
- Куда направляетесь? – спросила она.
- В Донецк.
- Зачем?
- По рабочим вопросам.
- Есть у вас еще какие-то документы?
Ершаков показал ей разрешение на пересечение границы, полученное в оперштабе при федеральном правительстве.
- Подождите в сторонке, - произнесла девушка, отложив его бумаги и принялась куда-то звонить.
Через пару минут к Ершакову подошел офицер погранслужбы. Выслушал рассказ, - еду в отпуск на войну в качестве репортера, оформлен как внештатный корреспондент, - забрал документы и исчез за дверью с надписью «служебное помещение». Возвратился еще через пару-тройку минут.
- Действительно, вы есть в списке на пропуск. Пройдемте за мной.
Они проследовали на улицу, обогнули КПП и зашли в здание с черного входа. Там сразу свернули на право, в комнату, где по углам сидели трое. «Видимо, эфэсбэшники», - подумал Ершаков.
Находившийся ближе остальных, в красном спортивном костюме, чернявый, с резкими чертами лица, потребовал:
- Раздевайтесь до пояса.
- Всмысле? – не понял Ершаков.
- Это пресса! – рявкнул его коллега-качок в синем свитере и джинсах, сидевший напротив Ершакова, что-то печатавший, а затем обратившийся к нему, - Обождите еще немного, пожалуйста.
Пока он ждал, в помещение привели троих молодых мужчин в джинсовках и спортивках. Один принялся рассказывать, как сидел на Украине за разбой, второй о том, что у него друг служит в ВСУ, а третий по требованию скинул куртку, футболку и загнул штанины, продемонстрировав покрывающие тело наколки в виде скандинавских рун.
Дождавшись очереди, Ершаков вновь озвучил свою репортерско-фрилансерскую историю. У него попросили телефон, записали, где работает и от кого командирован, и отпустили. Донецкое КПП находилось чуть дальше, в 300 метрах. Перед шлагбаумом дежурил подросток в камуфляже. На посту толпились пассажиры автобуса. Здесь Ершакову уже никаких вопросов не задавали. Просто глянули в паспорт и занесли в журнал. На улице он нашел водителя, отдал ему наличными несколько сотен и занял прежнее место в транспорте.
Автобус двигался на Иловайск и Макеевку. Встретили колонну ракетных комплексов в сопровождении БТРов. Горизонт застилало дымом – на полях горели сухая трава и кустарник. Долго стояли на блокпосту у Амвросиевки – местная полиция проверяла документы. Притормозили у Иверской церкви, что на окраине Харцызска. Возле колонки кучковались прихожане с большими пластиковыми бутылями. Ершаков старался не пропускать детали. Где-то позади старушечий голос вещал о взаимоотношениях дончан и эвакуированных из Мариуполя:
- Шестилетнюю девочку с мамой и бабушкой рядом с нами поселили. Мы спрашиваем ее: «А где твой папа?» А она отвечает: «Папа воюет. Но скоро приедет и всех вас убьёт».
Водитель долго выруливал по Макеевке. Собрал, наверное, каждый переулок. В итоге, на южном атовокзале Донецка были только после обеда. Потыкавшись туда-сюда, Ершаков, наконец, обнаружил нужную остановку и на маршрутке добрался до микрорайона.
Микрорайон оказался прифронтовым. Вдоль дороги тянулись невзрачные серо-коричневые девяти- и 14-тиэтажки. Южнее располагалась цепочка небольших парков и прудов. Севернее лежал частный сектор, за которым высились терриконы шахт, похожие на спины заснувших динозавров-диплодоков. Западнее, за железной дорогой, находились иные кварталы – уже передовая.
На остановке Ершакова встретил Игорь. Седой, жилистый, среднего роста пенсионер, отработавший больше 20 лет на шахте. Подождав, пока мимо проследует пара танков, громыхавших в сторону фронта, они перебежали дорогу и двинулись в сторону облупленной многоэтажки.
- Света, кстати, нет. Снаряд недавно в трансформатор попал, - предупредил Игорь.
- Ну, нет, так нет, - спокойно отреагировал Ершаков.
Воды тоже не было. Вот уже два месяца. Дело в том, что с началом московского наступления украинские военные перекрыли ее подачу на юг региона, где еще держался осажденный россиянами и дончанами гарнизон раздолбанного Мариуполя. В этой схеме Донецк являлся транзитным пунктом. А без воды отсутствует и отопление.
Игорь привел Ершакова в однокомнатную квартиру на 10-м этаже. У порога их встретил черный кот.
- Федор, - представил Игорь.
Ершаков сбросил рюкзак и куртку, разулся и вышел на балкон, с которого открывался вид на терриконы. В комнате он наткнулся взглядом на розовый детский столик и девочковую одежду на стульчике – маленькие носочки, пара футболок, юбочка.
- Здесь сын с женой и внучкой жили, - пояснил Игорь, - Аленке девять лет. Потом ракета снесла треть девятиэтажки неподалеку, у неё истерики начались и они в безопасный район переехали.
- Понятно. А моей семь лет, - сказал Ершаков. Игорь уставился на него, но ничего не стал говорить.
Когда Игорь ушел, Ершаков достал свой ужин – бутылку кваса и пряник. Ближе к вечеру зашевелилась артиллерия. Он открыл балконное окно, посмотрел на играющих во дворе детей и гуляющих пенсионеров, и принялся слушать.
