@Ardel

Семья лютеранского пастора при новороссийской Евангелическо-лютеранской церкви содержит кошачий приют.
— Скажи ей, чтоб она обогреватели котам включила, а то померзнут, — говорит Наталья, супруга пастора. Уже давно в кирхе отключили газ, якобы за долги, поэтому в кирхе холодно.
— Наш ребенок уже дома?
— Идет, — отвечает пастор.
— Тогда нам тоже надо скоро выдвигаться. Сейчас поедем в кирху, — рассказывает Наталья, — увидите моих любимых питомцев. У нас в приюте 30 котов. Когда больше, когда меньше. К сожалению многие гибнут.
Кирха находится рядом с оживленной трассой и много котов гибнет под колесами автомашин. Часть не удается выходить, после того, как их подбросили.
— Накануне подбросили четырех котят. Еще совсем грудные, обычную еду они не едят, еще померзли, пока мы их обнаружили. Выжил только один. Наш тут только один, он с нами еще в Москве жил, остальные все подброшенные. Я бы честно, тому, кто их подбрасывает, сурло бы набила, несмотря на всю религиозность. Они ответственность с себя на других перекладывают. На кота никогда рука не подымется, а вот на таких…
— Каждый день в 1200-1500 рублей обходится нам кошачий приют.
Когда мы въезжаем на территорию церкви, кошки буквально облепляют своих хозяев. Хозяева принесли свежую еду: сначала куриные горлышки, потом сухой корм, а затем мягкий.
По приезде в кирху хозяева обнаруживают, что одному из котов плохо. Покормив остальных, больного кота укладывают в переноску и отправляются в круглосуточную ветеринарную службу.

— Попы — это профессиональные бездельники. — Пастор Евангелическо-лютеранской церкви Павел Ткаченко, рассуждает о своих коллегах. — Вот если хочешь ничего не делать и жить хорошо, значит надо становиться попом. Нет, есть конечно исключения, но в большинстве своем. Вот заставь их работать и они все разбегутся. Опять же, это мое глубоко личное, субъективное мнение. Иногда они напоминают мне заигравшихся детей, которые в детстве не доиграли и продолжают играться, вешают на себя регалии. У кого гимнаст на пупе лучше, ну потому что Христом его не назовешь, то, что вешают. В этом смысле у нас все не так. Конечно, как и всякому человеку, мне наверное, хотелось бы, чтобы ничего не делать, вести службы и жить ни в чем не нуждаясь. Но у нас это скорее обременение, никто за это не платит, более того надо тратиться на содержание кирхи. А содержание ее очень дорогое, все тарифы у нас идут, как на промышленное предприятие.
Кирха передана нашему обществу по бессрочному договору, является памятником архитектуры регионального значения. Но ни государство, никто другой нам никакой помощи не оказывает, поэтому это так. Мы работаем над тем, чтобы нам передали кирху в собственность, да и чиновники не против, только разводят руками и говорят, что не знают, кто должен нам ее передать.
Кирха была построена в конце 19 века и проработала до 1927 года, когда по решению Тройки ее ликвидировали. Дальше община существовала в полулегальном состоянии. Возродилась она примерно в 1987-88 годах. А кирху вернули в 1998 году по факту, а юридически в 2001. В советское время здесь было отделение милиции, которое описано в «Золотом теленке», там есть город Черноморск. Были и склады. Тогда здание прибывало в ужасном состоянии и огромный вклад в ее восстановление вложили адвентисты седьмого дня, тут я ничего не могу сказать, должен отдать должное. Но в определенный момент у нас хватила ума и сил с ними распрощаться. И у нас и у них хватило ума, чтобы расстаться мирно, не держа никаких обид, но дальше сосуществовать вместе было невозможно. Мы занимаемся культурно-просветительской деятельностью, часто организуем музыкальные концерты, выступают разные музыкальные коллективы. Хард-рока, конечно, не бывает, но классическая музыка, этническая это часто. Содержим кошачий приют, саму кирху, помогали Донецку и Луганску.
Райончик у нас не очень благополучный, хотя я уже привык. Утро у меня начинается с того, что я обхожу церковь и собираю вокруг бутылки и прочий мусор. Потом уже еду на работу.
Но постоянных прихожан у нас не много, человек 40, я даже склонен отговаривать людей, я всегда узнаю, почему человек решил перейти в нашу церковь и если все дело в каком-то батюшке, который не нравится, то стараюсь отговорить человека. Я сторонник того, чтобы человек оставался в той традиции, в которой вырос. Поэтому нас немного.

- Попы – это профессиональные бездельники. Вот если хочешь ничего не делать и жить хорошо, значит надо становиться попом. Нет, есть конечно исключения, но в большинстве своем. Вот заставь их работать и они все разбегутся. Опять же, это мое глубоко личное, субъективное мнение. Иногда они напоминают мне заигравшихся детей, которые в детстве недоиграли и продолжают играться, вешают на себя регалии. У кого гимнаст на пупе лучше, ну потому что Христом его не назовешь, то, что вешают. В этом смысле у нас все не так. Конечно, как и всякому человеку, мне наверное, хотелось бы, чтобы ничего не делать, вести службы и жить ни в чем не нуждаясь. Но у нас это скорее обременение, никто за это не платит, более того надо тратиться на содержание кирхи. А содержание ее очень дорогое, все тарифы у нас идут, как на промышленное предприятие.
Кирха передана нашему обществу по бессрочному договору, является памятником архитектуры регионального значения. Но ни государство, ни кто другой нам никакой помощи не оказывает поэтому это так. Мы работаем над тем, чтобы нам передали кирху в собственность, да и чиновники не против, только разводят руками и говорят, что не знают, кто должен нам ее передать.
Кирха была построена в конце 19 века и проработала до 1927 года, когда по решению Тройки ее ликвидировали. Дальше община существовала в полулегальном состоянии. Возродилась она примерно в 1987-88 годах. А кирху вернули в 1998 году по факту, а юридически в 2001. В советское время здесь было отделение милиции, которое описано в «Золотом теленке», там есть город Черноморск. Были и склады. Тогда здание прибывало в ужасном состоянии и огромный вклад в ее восстановление вложили адвентисты седьмого дня, тут я ничего не могу сказать, должен отдать должное. Но в определенный момент у нас хватила ума и сил с ними распрощаться. И у нас и у них хватило ума, чтобы расстаться мирно, не держа никаких обид, но дальше сосуществовать вместе было невозможно. Мы занимаемся культурно-просветительской деятельностью, часто организуем музыкальные концерты, выступают разные музыкальные коллективы. Хард-рока, конечно, не бывает, но классическая музыка, этническая это часто. Содержим кошачий приют, саму кирху, помогали Донецку и Луганску.
Райончик у нас не очень благополучный, хотя я уже привык. Утро у меня начинается с того, что я обхожу церковь и собираю вокруг бутылки и прочий мусор. Потом уже еду на работу.
Но постоянных прихожан у нас не много, человек 40, я даже склонен отговаривать людей, я всегда узнаю, почему человек решил перейти в нашу церковь и если все дело в каком-то батюшке, который не нравится, то стараюсь отговорить человека. Я сторонник того, чтобы человек оставался в той традиции, в которой вырос. Поэтому нас немного.

18:36, Новороссийск
 Павел Ткаченко пастор  Евангелическо-лютеранской церкви. В будни судмедэксперт, кандидат юридических и кандидат технических наук, после работы «хранитель» памятника архитектуры и неофициального кошачьего приюта.