Чтобы ум помолчал

— У меня папа был профессиональным спортсменом, — говорит Виталий. — Гребля на байдарках. Я бывал с ним на тренировках, ездил в лагеря и всегда мечтал тренироваться, как папины ученики. Но мне он всегда говорил: «Понимаешь, Виталя, один из тысячи чего-то добивается, а если не добивается, то все. Иди учись, в спорте ты ничего не сделаешь». Он хотел, чтобы я стал врачом, хотя у нас в семье врачей не было. И вот я стал врачом, а в тридцать лет дорвался и до спорта — две тренировки в день бывает.

— У вас остались детские воспоминания о папе и спорте?

— Помню: с мамой шли в поликлинику, и папа ехал на велосипеде, а с ним дети бежали: он тренировал морское пятиборье… Я всегда его спрашивал: «А я могу вот так же пробежать или проплыть?» Он говорил: «Нет, не можешь, база с детства закладывается». Ведь все морфофункциональные качества, такие как общая силовая выносливость, закладываются до четырнадцати лет. А я рано тренироваться не начал, потому что папа понимал, как много проблем у спортсмена после завершения карьеры, он не хотел мне такой судьбы. Но мне всегда нравились спортивные сборы.

— Вас к спорту тянула тусовка?

— Я плохо переносил нагрузки, прямо ненавидел эти все подтягивания, общую физподготовку… Да, пожалуй, меня интересовал именно антураж! Последние две недели у меня мечта появилась, — Виталий чуть смущается. — В манеже, куда я хожу, занимаются олимпийская чемпионка мира по прыжкам с шестом Лена Исинбаева и еще две девочки и два мальчика, чемпионы Европы. Один из этих спортсменов живет рядом со мной, и меня так тянет в эту тусовку… Так хочется по-свойски спросить: «Ну что, как у вас тренировка прошла?» Но подойти просто так не могу: они же все-таки чемпионы Европы. Правда, интуитивно мне кажется, что выпадет карта, и я окунусь в какой-то спорт глубже. Я даже тренера своего замучил: спрашиваю, сколько нужно бежать, чтобы в сборную России попасть. Мы посмотрели, а там такие нормативы, ф-фух… — у Виталия сбивается дыхание, будто он уже бежит.

— Марафон — это длинная дистанция. Какие мысли возникают во время забега?

— Я бегаю не для результата — я наблюдаю за собой: интересно, о чем я буду думать после четырех-пяти часов! Через три часа я говорю себе, какая классная природа вокруг, через четыре часа задумываюсь, какой во всем этом смысл. Сразу приходит на ум, что я подаю пример дочери, жене, которая тоже сейчас увлеклась бегом, слушателям, которые посещают мои семинары, хотя я их редко провожу… К началу пятого часа я уже не понимаю, зачем бегаю, мне кажется, что бегать отвратительно… В общем, самоисследование продолжается. А потом ум затихает, перестает болтать.Самый классный момент, когда твой ум уже молчит — он не уговаривает тебя остановиться, ты бежишь, а мыслей нет. Боль — в ногах, где-то далеко, а тело становится всего лишь машиной, которая исполняет приказы. И это самое прекрасное: ты понимаешь безграничность своих возможностей.

— А если бы вы все-таки с детства стали заниматься спортом, могла бы жизнь сложиться иначе?

— Я ни о чем не жалею: сейчас я намного больше реализовался. Мои знания как врача до сих пор востребованы, и в спорте я реализуюсь, «подкармливаю» свое эго, что немаловажно. Я сделал марафон!

— А не потому ли стали бегать, чтобы что-то папе доказать?

— Возможно, и поэтому… Да, чтобы доказать, что я такой же классный, как те папины ученики. В первооснове это было. Но теперь уже трансформировалось в другие цели.