Творчество Василия Алексеевича Комаровского
Первое известное Комаровского стихотворение датировано 1903-м годом. Первая публикация стихов и прозы появилась в 1911 году в литературном альманахе «Аполлон». В 1913 году тиражом 450 экземпляров в Петербурге вышла единственная книга стихов и переводов Комаровского «Первая пристань».
Стихи разнообразны по содержанию и по стилю, ритмическая форма их, в общем, обычна. Под многими стихотворениями стоит подпись «Царское Село». И этим объясняется многое: маленький городок, затерянный среди огромных парков с колоннами, арками, дворцами, павильонами, освящённый памятью Пушкина, Жуковского и за последнее время Иннокентия Анненского, захватил поэта. Поэтому в стихотворениях прослеживается не только царскосельский пейзаж, но и царскосельский круг идей.
В первом отделе собраны лиро-пейзажные стихотворения, очень «царскосельские», хотя и приписанные иногда по капризу автора к другим местам. Во втором отделе - лиро-эпические стихи, веселое блуждание по векам и странам. Третий отдел - «Итальянские впечатления» = менее значителен, чем предыдущие, хотя, может быть, совершеннее в ритмическом отношении».
Стихи Комаровского – постоянная игра различных смысловых планов, синхронии и диахронии, «своего» и «не-своего». Они находятся на пересечении подражания, пародии и палимпсеста: трансформация «не-своего» текста здесь может оказаться и прямым повторением, и глубинным совпадением с ним, воскрешением его, интерпретируемым в терминах экзистенциального и метафизического опыта. Прибегая к перестановке временных пластов, которая оказывается равносильной отрицанию времени.
Одобрительно отзовётся о сборнике Гумилёв, оценивший его не как книгу «обещаний», а как книгу «достижений десятилетней творческой работы несомненного поэта». «Все стихи с 1909 года, – отмечал Гумилёв, – уже стихи мастера.
Кто любит меланхолию в стихах, находили их слишком сухими; тем, которые требуют от поэта четкой структуры, классического синтаксиса и добрых традиций, они показались дилетантскими, неумелыми, безумными; некоторые находили их банальными, с обычными стремлениями к стилизму; «толпа не читала их совсем». Сборник почти не был замечен критикой. Его единственная книга не сделала имя автора известным, хотя и привлекла ненадолго внимание публики после ранней смерти.
Есть строфы, написанные лишь с целью внушить чувство эпохи, стиля, научить иронии:
«На площадях одно лишь слово – «Даки».
Сам Цезарь – вождь. Заброшены венки.
Среди дворов - военные рожки,
Сияет мёд и ластятся собаки…»
Или следующий отрывок из стихотворения «Август» (1911 г.):
«Пасётся вол над прахом Мецената,
Растёт трава. Но звонкая цитата
Порою вьёт лавровые венки»
Они рождены и вскормлены какой-то тонкой и добродушной иронией ветерана, видевшего собственными глазами римских императоров; отцом вторых был. Он присутствует в этих стихах где-то внутри, шевеля слова, гласные, рифму; при первом чтении его не замечаешь, только чувствуешь. Какое количество ухищрений в подборе образов и в стиле, сколько светлых метафор, сколько веселости, — и это все для того, чтобы не дать возможности пробиться ему, темному и хаотическому.
Скандированные строки: они словно свидетели борьбы, которая сообщила жизни трагичность и таинственность, но такие строки говорят о том, что эта подсознательная сила «вырывала время от времени у слов, идей и ощущений их стойкое мужество, заставляя говорить согласно своим законам логики, красоты, жизни». Тогда раздавались строфы, где перепутаны части речи, где точки заменяют собой целые фразы, где ассоциации перебрасывают мысль через огромные пространства и где пафос, подобно морю, несет стих на своих мрачных волнах:
«Над городом гранитным и старинным
Сияла ночь - Первоначальный Дым.
Почила Ночь над этим пиром винным,
Над этим пиром огненно-седым.
Почила Мать. Где перелетом жадным
Слетали сны на брачный кипарис —
Она струилась в Царстве Семиградном
В зиянье ледяных и темных риз!
И сын ее. Но мудрости могильной
Вкусивший тлен. И радость звонких жал?
Я трепетал, могущий, и бессильный,
Я трепетал, и пел, и трепетал.»
1911 г.
Большая часть стихотворений сборника написаны образцово-безупречным гекзаметром. Это древний и довольно сложныйразмер. Владение им предполагает в человеке не столько подлинное мастерство, - научиться можно всему- как истинный и неподдельный талант.
До сих пор в «инструментовке» стиха-гекзаметра, в прасодической виртуозности (прасодия - слог, ритм греческого стиха) мало кто может сравниться с Комаровским.
Пример:
«Видел тебя сегодня во сне, веселой и бодрой.
(Белый стоял наш дом на горе, но желтый от солнца.)
Все говорил о себе, да о том, что в тебе нераздельно.
Трое живут: ненавистна одна, к другой равнодушен.
Третья прелестна, и эту люблю старинной любовью."
(«Видение»)
Лирическим героем стихотворных произведений практически всегда является сам автор. Основными темами для Комаровского были: любви, одиночества, размышления о жизни и смерти. Но автор всегда сдержан и спокоен. Он, словно говорит своему читателю между строк: «Мне не интересен человек, когда он падает или впадает в грех, мне интересно, когда он поднимается, преодолевает себя». Он философ, который размышляет над горечью происходящего, но понимает, чем закончится история, во что перейдёт его нынешнее настроение, как повернётся ситуация, поэтому он позволят себя быть хладнокровным и смешливым, но грусть и меланхолия всё равно присутствуют в его стихах.
«…Испить на дне пустой души
Не уксус казни… только вши,
Исчадье вавилонских дев,
Испытывать внезапный гнев
И устыдиться, что на суд
Несешь заплеванный сосуд!..»
«Блудный сын», 1911 г.
Много в поэзии Комаровского «отдано» мечте и фантазии. В сборник вошёл цикл стихов, посвящённых Италии. Зрительная убедительность произведений цикла «Итальянские впечатления» (хотя Комаровский никогда не был в Италии!) впечатляет не меньше, чем его стихов на античные сюжеты.
Он был талантливым художником и знатоком искусства. К слову, помимо сборника стихов, после смерти Комаровского вышел в свет «Указатель к таблице главных живописцев Европы с 1200 по 1800 г.», составленный им.
Завораживающая плавность стихов - пейзажей, характерные приемы перечисления, заставляли современников Василия Комаровского, читающих и заучивающих на память его стихи, вспоминать не только Гомера, но и Анри де Ренье, кумира и властителя поэтических умов того времени. Но стихи Комаровского не были простым подражанием. Скорее это была «равноправная перекличка двух поэтических голосов», то, что встречается только на «воздушных путях» и только у настоящих поэтов.
Гармонией искусства он, видимо, усмирял хаос своей больной, мятущейся души. Он «как бы вынашивал в себе ритмы, когда бродил мерным шагом по глухим аллеям царскосельского парка». Творчество Комаровского, неожиданное, обрывистое, но полное воли и величия. Нравилось и нравится сейчас оно далеко не всем. Но можно ожидать, что стихам его «наступит свой черёд». Тексты Комаровского немногочисленны, но им присуща интимная, семейная укоренённость в русской культурной и литературной традиции, нашедшая свое выражение в каноничности и одновременно бытовой точности его стихов.
Его поэзия скульптурна: он часто описывает детали архитектуры, даёт чёткие очертания формам. Георгий Иванов писал о творчестве Комаровского: «Его поэзия блистательна и холодна». Но это не признак безразличия, а скорее аристократизма, который из Комаровского-человека «перешёл» и в Комаровского-поэта. Ведь автор никогда не переходит на «высокие ноты»: он не описывает низменные чувства, не вводит себя и читателя в состояние отчаянья или эйфории, его лирический герой никогда не испытывает эмоций «на грани фола». В это видится большая культура человека и особая позиция автора, редкая для нынешнего времени.
С другой стороны, заметна и его эксцентричность, которую подчёркивал Дмитрий Святополк-Мирский. Комаровский – очень независимый поэт, склонный к причудливости (но не к произвольности), к парадоксам, неожиданным словосочетаниям и странным поворотам темы, к определённому герметизму. Это может быть отчасти истолковано биографически: ведь болезнь воспринималась им как метафизический, при этом весьма неоднозначный опыт.
Кажется, что у Комаровскогот не было периода мучительного поиска, свойственного и необходимого для большинства художников. С самых ранних стихотворений, дошедших до нас, мы видим уже зрелого художника, с присущей авторской манерой.
«Внезапно отлетела от земли душа, полная жизни, мужественная, окрылённая, великолепная, одна из тех душ, которым удивляешься, никогда, в сущности, их не понимая. 8-го сентября в Москве скончался граф Василий Алексеевич Комаровский. Родился, чтобы сказать два-три слова, сделать жест, и ушёл, унося с собою тайну своего духа и своей мысли» - такую эпитафию Комаровскому написал Николай Пунин.
Стихотворение «Вечер», написанное Комаровским в 1910 году, за четыре года до смерти, отражает мнение самого автора относительно возможной ранней смерти и иллюстрирует его миролюбивое, созидательное отношение к миру и природе, рассказывает о его мудрости:
«За тридцать лет я плугом ветерана
Провел ряды неисчислимых гряд;
Но старых ран рубцы еще горят
И умирать еще как будто рано.
Вот почему в полях Медиолана
Люблю грозы воинственный раскат.
В тревоге облаков я слушать рад
Далекий гул небесного тарана.
Темнеет день. Слышнее птичий грай.
Со всех сторон шумит дремучий край,
Где залегли зловещие драконы.
В провалы туч, в зияющий излом,
За медленным и золотым орлом
Пылающие и́дут легионы.»
