- Публикатор: Денис Колчин (UralKav)
- Текст: Денис Колчин
В 2007-м году в дагестанском ауле Гимры боевики расстреляли депутата народного собрания республики. С тех пор прошло более десяти лет, а селение по-прежнему находится «на карандаше» у региональных властей и силовиков. Два раза за этот период оно подвергалось масштабным зачисткам. Мало того, на въезде всё ещё расположен блокпост, охраняющий «самое опасное» на Северном Кавказе место от любопытных глаз.
Температура воздуха плюс тридцать. Душное марево медленно спускается с западного склона плато Тарки-тау, отделяющего Махачкалу от сельских районов, и постепенно поглощает долину, предшествующую высокогорьям. Посреди долины лежит маленький городок Буйнакск, в шутку называемый Буэнос-Айрес. Марево съедает его аульные окраины, заправки, магазинчки, аптеки, свалки металлолома.
Старая нагревшаяся, дребезжащая маршрутка проносится по буйнакским улочкам и вновь оказывается в пространстве плавящихся от жары пастбищ и фруктовых плантаций. Одинокие конные чабаны, то и дело замечаемые в стороне от обочины, провожают наше транспортное средство безучастными взглядами. В волнах горячего ветра их фигуры дрожат, колеблются и становятся похожими на колышущиеся бунчуки.
В темном салоне маршрутки не продохнуть. Дети дремлют, иногда, встрепенувшись, просят воды. На заднем сидении две пенсионерки в полголоса переговариваются по-аварски, а затем решают перекусить. Через пару минут они уже протягивают мне рассыпчатый хлеб с изюмом. Пытаюсь вежливо отказаться, но бабушки непреклонны.
Старая нагревшаяся, дребезжащая маршрутка проносится по буйнакским улочкам и вновь оказывается в пространстве плавящихся от жары пастбищ и фруктовых плантаций. Одинокие конные чабаны, то и дело замечаемые в стороне от обочины, провожают наше транспортное средство безучастными взглядами. В волнах горячего ветра их фигуры дрожат, колеблются и становятся похожими на колышущиеся бунчуки.
В темном салоне маршрутки не продохнуть. Дети дремлют, иногда, встрепенувшись, просят воды. На заднем сидении две пенсионерки в полголоса переговариваются по-аварски, а затем решают перекусить. Через пару минут они уже протягивают мне рассыпчатый хлеб с изюмом. Пытаюсь вежливо отказаться, но бабушки непреклонны.
Блокпост
За Гимринским тоннелем дорога вьется по сухому каменистому ущелью. На обочинах мелькают небольшие горские базарчики. Проезжаем мимо блокпоста, установленного у поворота на Гимры. Я спохватываюсь и маршрутка тормозит уже на выезде из маленького тоннеля, расположенного далее по ходу движения.
Дабы не свалило солнечным ударом, набрасываю на голову башлык «толстовки», накрывающей спину. Взваливаю на плечо рюкзак, прихватываю бутылку с водой и отправляюсь обратно. В маленьком тоннеле прохладно, пахнет сыростью, цементом и бензином. Рядом гулко пролетают легковушки и грузовички. На выходе свет лупит по зрачкам и вновь обволакивает парной воздух. Через несколько минут оказываюсь у блокпоста.
За Гимринским тоннелем дорога вьется по сухому каменистому ущелью. На обочинах мелькают небольшие горские базарчики. Проезжаем мимо блокпоста, установленного у поворота на Гимры. Я спохватываюсь и маршрутка тормозит уже на выезде из маленького тоннеля, расположенного далее по ходу движения.
Дабы не свалило солнечным ударом, набрасываю на голову башлык «толстовки», накрывающей спину. Взваливаю на плечо рюкзак, прихватываю бутылку с водой и отправляюсь обратно. В маленьком тоннеле прохладно, пахнет сыростью, цементом и бензином. Рядом гулко пролетают легковушки и грузовички. На выходе свет лупит по зрачкам и вновь обволакивает парной воздух. Через несколько минут оказываюсь у блокпоста.
Село Гимры
Гимринский пост – одноэтажное каменное выбеленное снаружи прямоугольное строение, плюс шлагбаум, с выставленными впереди металлическими «ежами», и парой железных будок по бокам. В будках – полицейские-автоматчики. Командированные.
Пока один из них проверяет остановившийся у «ежей» черный ВАЗ, проскальзываю за шлагбаум. Но тут меня перехватывает другой сотрудник.
- Документы, пожалуйста.
Демонстрирую паспорт.
- Денис Сергеевич…И куда направляетесь?
- В Гимры.
- Зачем?
- Достопримечательности хочу посмотреть.
- Это какие же?
- Дом имама Шамиля, дом и зиярат имама Гази-Магомеда…
- Понятно. Историей, что ли, интересуетесь?
- Типа того.
Он вертит паспорт в руках. Потом поизносит:
- Есть проблема. Гимры – закрытая территория, да и не любят там туристов.
- И что же делать? Я ведь через полстраны ехал. Получается, зря?
- К сожалению, ничем не могу помочь. Вам нужно в РОВД за разрешением.
- Ясненько, - отвечаю, забирая удостоверение личности. Выхожу на дорогу. В РОВД, разумеется, не собираюсь.
Пока один из них проверяет остановившийся у «ежей» черный ВАЗ, проскальзываю за шлагбаум. Но тут меня перехватывает другой сотрудник.
- Документы, пожалуйста.
Демонстрирую паспорт.
- Денис Сергеевич…И куда направляетесь?
- В Гимры.
- Зачем?
- Достопримечательности хочу посмотреть.
- Это какие же?
- Дом имама Шамиля, дом и зиярат имама Гази-Магомеда…
- Понятно. Историей, что ли, интересуетесь?
- Типа того.
Он вертит паспорт в руках. Потом поизносит:
- Есть проблема. Гимры – закрытая территория, да и не любят там туристов.
- И что же делать? Я ведь через полстраны ехал. Получается, зря?
- К сожалению, ничем не могу помочь. Вам нужно в РОВД за разрешением.
- Ясненько, - отвечаю, забирая удостоверение личности. Выхожу на дорогу. В РОВД, разумеется, не собираюсь.
Земля и фрукты
В кафе на краю Буйнакска пусто. Зной разогнал людей по домам. Высокий седой коротко стриженный мужчина лет 50-ти, одетый в темные джинсы и серую футболку, сидит за белым деревянным столиком, медленно потягивая воду из пластиковой бутылки. Магомед занят в строительной сфере, работает в Махачкале, на выходные выбрался в Буйнакск, где живет его семья. Сам он уроженец соседнего Унцукульского района, на землях которого лежит аул Гимры.
- До появления Ирганайской ГЭС (возводили в 1977 – 2008 годах – авт.) у нас в районе, и конкретно в Гимрах, были трудности с водой, приходилось возить ее на ишаках. Ощутимо лучше стало после открытия Гимринского тоннеля, работа над ним велась параллельно, - поясняет Магомед.
- Но ведь без проблем не обошлось…
- Не обошлось. Многие лишились своих садовых участков, оказавшихся под водой. Компенсаций в Гимрах так и не увидели. С чем бы это сравнить? Ну, наверное, с зачисткой 2014-го, когда в поселке Временном («микрорайон» аула – авт.) масштабно вырубили сады. Тогда тоже никаких выплат не было. Что касается ГЭС… За рабочие места, конечно, спасибо. Но вот света, например, и сейчас частенько нет.
- А кто строил станцию и тоннель?
- В основном приезжие – из других районов, русские и даже американцы. Здешние были чернорабочими. Тот же Временный возник как поселок строителей. Потом пришлые начали переводиться на другие объекты, наши ребята учились и постепенно занимали их посты и должности. Но кое-кто из приезжих остался. Правда, после 2014-го часть уехала.
- 1990-е как пережили?
- Помогали друг-другу. Кроме того, у нас же сады, фрукты, люди постоянно торгуют. Если у кого-то садов нет, то скупали урожай и перепродавали. В Гимрах, вообще, спасительницей считается черная хурма, она мелкая такая. В Унцукуле говорят: «Гимринцы живут на черной хурме». Она и в послевоенные годы позволила выжить. Родители рассказывали, что в те времена за ней даже с высокогорья приезжали.
- С ней что-то делать нужно?
- Нет. В феврале-марте собирают. Пока желтая или зеленая – есть нельзя, только когда почернеет. Если, допустим, не удалось урожай продать полностью, можно смело сушить и оставлять еще на пару лет. Она как финики становится.
- А торговали где?
- И тут, и в соседних регионах. В Ростов-на-Дону, в Саратов ездили на несколько месяцев. Потом стали оптовикам сдавать здесь, в Буйнакске, и в Махачкале. Еще, кстати, хороший черный виноград рос. У него послевкусие – словно меда попробовал. Но, видимо, стройка ГЭС повлияла, какие-то природные изменения произошли и винограда этого почти не стало. А так наши фрукты, - хурму, виноград, персики, абрикосы, гранаты, - в Махачкале иногда за привезенные из Азербайджана выдавали. Жили нормально. По крайней мере, до 2000-х, - уточняет Магомед.
В кафе на краю Буйнакска пусто. Зной разогнал людей по домам. Высокий седой коротко стриженный мужчина лет 50-ти, одетый в темные джинсы и серую футболку, сидит за белым деревянным столиком, медленно потягивая воду из пластиковой бутылки. Магомед занят в строительной сфере, работает в Махачкале, на выходные выбрался в Буйнакск, где живет его семья. Сам он уроженец соседнего Унцукульского района, на землях которого лежит аул Гимры.
- До появления Ирганайской ГЭС (возводили в 1977 – 2008 годах – авт.) у нас в районе, и конкретно в Гимрах, были трудности с водой, приходилось возить ее на ишаках. Ощутимо лучше стало после открытия Гимринского тоннеля, работа над ним велась параллельно, - поясняет Магомед.
- Но ведь без проблем не обошлось…
- Не обошлось. Многие лишились своих садовых участков, оказавшихся под водой. Компенсаций в Гимрах так и не увидели. С чем бы это сравнить? Ну, наверное, с зачисткой 2014-го, когда в поселке Временном («микрорайон» аула – авт.) масштабно вырубили сады. Тогда тоже никаких выплат не было. Что касается ГЭС… За рабочие места, конечно, спасибо. Но вот света, например, и сейчас частенько нет.
- А кто строил станцию и тоннель?
- В основном приезжие – из других районов, русские и даже американцы. Здешние были чернорабочими. Тот же Временный возник как поселок строителей. Потом пришлые начали переводиться на другие объекты, наши ребята учились и постепенно занимали их посты и должности. Но кое-кто из приезжих остался. Правда, после 2014-го часть уехала.
- 1990-е как пережили?
- Помогали друг-другу. Кроме того, у нас же сады, фрукты, люди постоянно торгуют. Если у кого-то садов нет, то скупали урожай и перепродавали. В Гимрах, вообще, спасительницей считается черная хурма, она мелкая такая. В Унцукуле говорят: «Гимринцы живут на черной хурме». Она и в послевоенные годы позволила выжить. Родители рассказывали, что в те времена за ней даже с высокогорья приезжали.
- С ней что-то делать нужно?
- Нет. В феврале-марте собирают. Пока желтая или зеленая – есть нельзя, только когда почернеет. Если, допустим, не удалось урожай продать полностью, можно смело сушить и оставлять еще на пару лет. Она как финики становится.
- А торговали где?
- И тут, и в соседних регионах. В Ростов-на-Дону, в Саратов ездили на несколько месяцев. Потом стали оптовикам сдавать здесь, в Буйнакске, и в Махачкале. Еще, кстати, хороший черный виноград рос. У него послевкусие – словно меда попробовал. Но, видимо, стройка ГЭС повлияла, какие-то природные изменения произошли и винограда этого почти не стало. А так наши фрукты, - хурму, виноград, персики, абрикосы, гранаты, - в Махачкале иногда за привезенные из Азербайджана выдавали. Жили нормально. По крайней мере, до 2000-х, - уточняет Магомед.
Окрестности села Гимры
Гимринцы
За пять лет Временный подлатали. Часть домов восстановили, кое-где появились новые, побитые трехэтажки отремонтировали. В центре теперь крупный детсад из оранжевого кирпича. На въезде, на противоположном берегу Аварского Койсу, «выросли» придорожные кафешки и магазинчики.
Добравшись до верхней половины поселка, занимающей подошву склона горы, усаживаюсь в тени недостроя. Через несколько минут из-за угла выбегает девочка лет десяти и знаками предлагает следовать за ней. Чуть погодя мы останавливаемся около каркаса частного домовладения. Девочка исчезает. Я разуваюсь у порога и прохожу внутрь. Меня приветствует сидящая на кровати пожилая женщина в черном платье и накинутом на волосы черном платке. Ее зовут Халима.
- А я помню вас. Вы уже были у нас, - говорит она, улыбаясь.
- Да, всё верно. В 2015-м. Ну, как вы сейчас?
- Более-менее. После зачистки три года прожила в железном вагоне – два на шесть метров. Если солнце – можно коптиться, если холодно – замерзнуть. Ни бани, ни туалета. Окно и дверь, как в поезде. Брат в Рязани на стройке трудится, крышу вот мне сделал. Остальные родственники помогают по чуть-чуть. А от старого дома только бетонные плиты остались. Они вон везде валяются.
- Вы же коренные?
- Истинные гимринцы! Мои предки сперва жили в исторической части, в Гимрах, а здесь располагался огород и скот держали. То есть, эта земля наша, наследственная. При советской власти существовал совхоз, но, в основном, народ отправлялся работать на стройки и заводы. Отец работал в Буйнакске, на консервном предприятии. По-прежнему помню вкус рыбы, которую он привозил – жареной кильки. Бывало, принесет и все соседские дети ее кушали.
- Вашу землю не тронули тогда, получается?
- Нет. Бабушка боялась, что отнимут. Дед говорил ей: «Написат, закрой свой рот! В три дня этого государства не станет!» Она, кстати, 102 года прожила. Строгая была. Постоянно проверяла, как я мо́ю посуду, тщательно ли. Хафизом являлась, знала наизусть Коран. Открывала и начинала читать. Иногда загляну: «Бабуля, это же другая страница!» А она: «Ладно, иди. Ничего от тебя не скроешь». А потом, когда принялись ГЭС возводить, один из руководителей строительства на нашей земле себе коттедж организовал.
- Это как?
- Самозахватом. Место ему понравилось. Сначала он лично там поселился, а затем перебрался в Махачкалу и стал пускать квартирантов. Потом захотел продать участок Надиру Хачилаеву (известный в 1990-х – 2000-х дагестанский политик – авт.). Тот согласился. Когда узнала, подумала: «Почему он должен покупать мою́ землю? Я умерла, что ли?» Приехала к Хачилаеву в Махачкалу. Там охрана, охрана…Испугалась, думаю опять: «Ой, Халима, ты отсюда живой не выйдешь. Ты дурная? Зачем ты сюда пришла?» Но пропустили. Вижу, сидит нормальный мужчина. Говорю: «Простите, но я вас представляла великаном, снежным человеком!» Он смеется, стул мне подает: «Садись, сестра. Что случилось?» «Да пока ничего, но, боюсь, что, всё же, случится…» Рассказала ему про своих пятерых детей, про больного мужа. «Ты сильная женщина! Уважаю, таких!», - Надир мне ответил.
- Чем же дело кончилось?
- Хачилаев участок отказался покупать. Мне хозяин предложил выкупить вместе с домом за 25 тысяч долларов. Откуда у меня такие деньги? Правда, в итоге, удалось договориться. В 2014-м омоновцы этот коттедж еле-еле взорвали. Меня ругали. А чего меня ругать? Я его, что ли, строила?
- Тогда же и вашего зятя увезли?
- Да. 18 сентября 2014-го… Султанбек Хапизов, 1984-го года рождения. Он в мечети работал, учил детей Коран читать. С дочерью моей и четырьмя малышами, - два сына и две дочки, - они в трехэтажке жили, в секции, на первом этаже. Из квартиры вышел, хотел сюда идти и его сразу скрутили. Затем ко мне пришли, сказали, что у меня боевики останавливаются. А я как раз гостей принимала – восемь-девять человек из Махачкалы и Хасавюрта, женщины и дети…
- И с тех пор вы зятя не видели?
- Нет. В 2016-м дочь вызвали в РОВД и сказали, что он мертв. Без подробностей. Позже мне какой-то мужчина звонил, угрожал, требовал не поднимать шума. Я ответила: «Ты зачем угрожаешь? Я тебе малолетка, что ли? Я старушка. Боюсь только Аллаха. Если убьешь, значит, такая моя судьба». Вот… Теперь даже свидетельство о смерти, справку и пенсию по потере кормильца получить не можем. А детей в школу пора отправлять. А все принадлежности на одного ребенка – 13 тысяч. И где деньги взять? Живем, как нищие. Ладно бы, сад наш пощадили. Вырубили ведь, с корнями вытащили – груши, яблони по 35, 40, 50 лет. Деревья им чем помешали? Раньше с одного инжирного дерева 68 ведер урожая снимали и каждое по тысяче рублей шло.
- Тело не выдали?
- Не выдали… В полиции постоянно интересовалась, где он. Уверяли, что не знают. Мол, федералы забрали. Какие федералы? Все видели – его местные сотрудники увозили. Но если он виноват, судите! По закону делайте. Для чего у нас прокуроры, следователи, судьи? В общем, отношение, словно мы не люди, а хлам.
За пять лет Временный подлатали. Часть домов восстановили, кое-где появились новые, побитые трехэтажки отремонтировали. В центре теперь крупный детсад из оранжевого кирпича. На въезде, на противоположном берегу Аварского Койсу, «выросли» придорожные кафешки и магазинчики.
Добравшись до верхней половины поселка, занимающей подошву склона горы, усаживаюсь в тени недостроя. Через несколько минут из-за угла выбегает девочка лет десяти и знаками предлагает следовать за ней. Чуть погодя мы останавливаемся около каркаса частного домовладения. Девочка исчезает. Я разуваюсь у порога и прохожу внутрь. Меня приветствует сидящая на кровати пожилая женщина в черном платье и накинутом на волосы черном платке. Ее зовут Халима.
- А я помню вас. Вы уже были у нас, - говорит она, улыбаясь.
- Да, всё верно. В 2015-м. Ну, как вы сейчас?
- Более-менее. После зачистки три года прожила в железном вагоне – два на шесть метров. Если солнце – можно коптиться, если холодно – замерзнуть. Ни бани, ни туалета. Окно и дверь, как в поезде. Брат в Рязани на стройке трудится, крышу вот мне сделал. Остальные родственники помогают по чуть-чуть. А от старого дома только бетонные плиты остались. Они вон везде валяются.
- Вы же коренные?
- Истинные гимринцы! Мои предки сперва жили в исторической части, в Гимрах, а здесь располагался огород и скот держали. То есть, эта земля наша, наследственная. При советской власти существовал совхоз, но, в основном, народ отправлялся работать на стройки и заводы. Отец работал в Буйнакске, на консервном предприятии. По-прежнему помню вкус рыбы, которую он привозил – жареной кильки. Бывало, принесет и все соседские дети ее кушали.
- Вашу землю не тронули тогда, получается?
- Нет. Бабушка боялась, что отнимут. Дед говорил ей: «Написат, закрой свой рот! В три дня этого государства не станет!» Она, кстати, 102 года прожила. Строгая была. Постоянно проверяла, как я мо́ю посуду, тщательно ли. Хафизом являлась, знала наизусть Коран. Открывала и начинала читать. Иногда загляну: «Бабуля, это же другая страница!» А она: «Ладно, иди. Ничего от тебя не скроешь». А потом, когда принялись ГЭС возводить, один из руководителей строительства на нашей земле себе коттедж организовал.
- Это как?
- Самозахватом. Место ему понравилось. Сначала он лично там поселился, а затем перебрался в Махачкалу и стал пускать квартирантов. Потом захотел продать участок Надиру Хачилаеву (известный в 1990-х – 2000-х дагестанский политик – авт.). Тот согласился. Когда узнала, подумала: «Почему он должен покупать мою́ землю? Я умерла, что ли?» Приехала к Хачилаеву в Махачкалу. Там охрана, охрана…Испугалась, думаю опять: «Ой, Халима, ты отсюда живой не выйдешь. Ты дурная? Зачем ты сюда пришла?» Но пропустили. Вижу, сидит нормальный мужчина. Говорю: «Простите, но я вас представляла великаном, снежным человеком!» Он смеется, стул мне подает: «Садись, сестра. Что случилось?» «Да пока ничего, но, боюсь, что, всё же, случится…» Рассказала ему про своих пятерых детей, про больного мужа. «Ты сильная женщина! Уважаю, таких!», - Надир мне ответил.
- Чем же дело кончилось?
- Хачилаев участок отказался покупать. Мне хозяин предложил выкупить вместе с домом за 25 тысяч долларов. Откуда у меня такие деньги? Правда, в итоге, удалось договориться. В 2014-м омоновцы этот коттедж еле-еле взорвали. Меня ругали. А чего меня ругать? Я его, что ли, строила?
- Тогда же и вашего зятя увезли?
- Да. 18 сентября 2014-го… Султанбек Хапизов, 1984-го года рождения. Он в мечети работал, учил детей Коран читать. С дочерью моей и четырьмя малышами, - два сына и две дочки, - они в трехэтажке жили, в секции, на первом этаже. Из квартиры вышел, хотел сюда идти и его сразу скрутили. Затем ко мне пришли, сказали, что у меня боевики останавливаются. А я как раз гостей принимала – восемь-девять человек из Махачкалы и Хасавюрта, женщины и дети…
- И с тех пор вы зятя не видели?
- Нет. В 2016-м дочь вызвали в РОВД и сказали, что он мертв. Без подробностей. Позже мне какой-то мужчина звонил, угрожал, требовал не поднимать шума. Я ответила: «Ты зачем угрожаешь? Я тебе малолетка, что ли? Я старушка. Боюсь только Аллаха. Если убьешь, значит, такая моя судьба». Вот… Теперь даже свидетельство о смерти, справку и пенсию по потере кормильца получить не можем. А детей в школу пора отправлять. А все принадлежности на одного ребенка – 13 тысяч. И где деньги взять? Живем, как нищие. Ладно бы, сад наш пощадили. Вырубили ведь, с корнями вытащили – груши, яблони по 35, 40, 50 лет. Деревья им чем помешали? Раньше с одного инжирного дерева 68 ведер урожая снимали и каждое по тысяче рублей шло.
- Тело не выдали?
- Не выдали… В полиции постоянно интересовалась, где он. Уверяли, что не знают. Мол, федералы забрали. Какие федералы? Все видели – его местные сотрудники увозили. Но если он виноват, судите! По закону делайте. Для чего у нас прокуроры, следователи, судьи? В общем, отношение, словно мы не люди, а хлам.
Поселок Временный
Между ФСБ и подпольем
- Ахахахаха! – грохочет на все кафе унцукулец Ислам, молодой мужчина в джинсовом костюме, запрокидывая голову с рыжей бородой, и мне кажется, будто его слышно во всех закоулках ночного Кизилюрта, - Прямо так и сказали, что в Гимрах не любят туристов?
- Ага.
- Брехня.
- Любят?
- Еще как. Буду мимо проезжать, замечание сделаю этим постовым.
- Не надо.
- А чего? Хорошо там к туристам относятся.
- Ну, ок…Давай поговорим о Газимагомеде Гимринском.
- О, какой человек тебя интересует, - произносит Ислам и его улыбка превращается в ухмылку.
- Конечно. Депутат народного собрания республики, член «Единой России», брат якобы убийцы Хаттаба….
- Вообще, вся смута в Гимрах с него пошла. Он ведь собирал свою «бригаду», а способ был такой: ребят подставляли и задерживали, после чего Газимагомед их выручал и они становились обязанными ему.
- И Гаджидадаев (в будущем, амир гимринского джамаата – авт.)?
- Да. Ибрагиму Гаджидадаеву он предложил перегнать машину с оружием, заверив, что проблем не будет. Но авто остановили милиционеры, Ибрагима «приняли». Родственники от помощи воздержались. Тогда «нарисовался» Газимагомед. С тех пор Ибрагим стал его человеком, говорил «Для меня на первом месте Аллах, на втором – пророк Мухаммед, на третьем – Газимагомед». Затем их пути разошлись. Вроде бы, из Чечни несколько раз доходили сведения о связях Гимринского с чекистами, но Ибрагим не верил, а потом, в 2007-м, федералы эту же информацию сами слили, - видимо, когда тот перестал быть нужен, - и Гаджидадаев с ним расправился, расстрелял в Гимрах (семья Газимагомеда Гимринского считает данную историю недостоверной - авт.).
- А что за семья у Гаджидадаева?
- Отец в школе работал, очень строгий человек. Мать умерла, они с тремя братьями еще маленькими были. С мачехой не уживались, росли с дядями, с тетями. Спортом занимался. Становился чемпионом мира и Европы по ушу-саньда, боевое искусство такое. Хороший парень, честный, справедливый. Не той дорогой пошел, правда.
- В 2013-м его убили в Семендере, в ходе спецоперации…
- Угу.
- Пост этот на въезде в Гимры когда примерно появился?
- После смерти Газимагомеда. А нумерацию жителей ввели в 2013-м. На посту командированные стоят. Их меняют постоянно. Приедут, сперва придираются, а потом им самим надоедает, сидят в телефонах, всех, кто на машинах, пропускают, не досматривая. Иногда из города просят что-нибудь привезти.
- Его убирать собираются?
- Обещали. Но вот недавно на окраине села внезапно несколько СВУ (самодельное взрывное устройство – вт.) нашли. Так что, видимо, никуда он не денется.
- Понятно… Скажи, пожалуйста, на дальнейшую жизнь сельчан разгром 2014-го сильно повлиял?
- Непосредственно в Гимрах такого погрома, как во Временном, не было. Но многие из Временного перебрались в историческое село, да так и не сумели вернуться. Некуда, потому что, возвращаться. Кто-то ждет компенсации от государства, живет на пенсии, детские пособия. Кому-то пришлось все с нуля приобретать – вилки, ложки, кастрюли, одежду…Не считая обострившихся на фоне переживаний проблем со здоровьем. Сколько на ровном месте уже умерло – сердце, инсульты… С оформлением жилья сложности. Свидетельство о собственности получить невозможно, практически. Говорят, Временный никуда не относится, нет кадастрового номера. С какой стати? Временный – часть аула Гимры, улица Айгунова. Все равно нельзя. Дескать, земли для пастбищ.
- Замечательно…
- Не то слово.
К этому моменту от улыбки Ислама не остается и следа.
Блокпост скрылся далеко позади. Под ногами скрипит щебенка обочины. Солнце в зените. На противоположной стороне ущелья – сады с мелькающими в густой зелени белыми домиками. На горном шоссе ни одной машины. Тишина. В голове начинает вращаться «В полдневный жар, в долине Дагестана…» Вдруг рядом притормаживает непонятно откуда взявшийся грузовичок, наружу высовывается небритый шофер.
- Эй, уважаемый! Подбросить?
- Не откажусь. Если по пути.
- Давай, садись! Доставим без проблем!
Екатеринбург.
Сентябрь – октябрь 2019.
- Ахахахаха! – грохочет на все кафе унцукулец Ислам, молодой мужчина в джинсовом костюме, запрокидывая голову с рыжей бородой, и мне кажется, будто его слышно во всех закоулках ночного Кизилюрта, - Прямо так и сказали, что в Гимрах не любят туристов?
- Ага.
- Брехня.
- Любят?
- Еще как. Буду мимо проезжать, замечание сделаю этим постовым.
- Не надо.
- А чего? Хорошо там к туристам относятся.
- Ну, ок…Давай поговорим о Газимагомеде Гимринском.
- О, какой человек тебя интересует, - произносит Ислам и его улыбка превращается в ухмылку.
- Конечно. Депутат народного собрания республики, член «Единой России», брат якобы убийцы Хаттаба….
- Вообще, вся смута в Гимрах с него пошла. Он ведь собирал свою «бригаду», а способ был такой: ребят подставляли и задерживали, после чего Газимагомед их выручал и они становились обязанными ему.
- И Гаджидадаев (в будущем, амир гимринского джамаата – авт.)?
- Да. Ибрагиму Гаджидадаеву он предложил перегнать машину с оружием, заверив, что проблем не будет. Но авто остановили милиционеры, Ибрагима «приняли». Родственники от помощи воздержались. Тогда «нарисовался» Газимагомед. С тех пор Ибрагим стал его человеком, говорил «Для меня на первом месте Аллах, на втором – пророк Мухаммед, на третьем – Газимагомед». Затем их пути разошлись. Вроде бы, из Чечни несколько раз доходили сведения о связях Гимринского с чекистами, но Ибрагим не верил, а потом, в 2007-м, федералы эту же информацию сами слили, - видимо, когда тот перестал быть нужен, - и Гаджидадаев с ним расправился, расстрелял в Гимрах (семья Газимагомеда Гимринского считает данную историю недостоверной - авт.).
- А что за семья у Гаджидадаева?
- Отец в школе работал, очень строгий человек. Мать умерла, они с тремя братьями еще маленькими были. С мачехой не уживались, росли с дядями, с тетями. Спортом занимался. Становился чемпионом мира и Европы по ушу-саньда, боевое искусство такое. Хороший парень, честный, справедливый. Не той дорогой пошел, правда.
- В 2013-м его убили в Семендере, в ходе спецоперации…
- Угу.
- Пост этот на въезде в Гимры когда примерно появился?
- После смерти Газимагомеда. А нумерацию жителей ввели в 2013-м. На посту командированные стоят. Их меняют постоянно. Приедут, сперва придираются, а потом им самим надоедает, сидят в телефонах, всех, кто на машинах, пропускают, не досматривая. Иногда из города просят что-нибудь привезти.
- Его убирать собираются?
- Обещали. Но вот недавно на окраине села внезапно несколько СВУ (самодельное взрывное устройство – вт.) нашли. Так что, видимо, никуда он не денется.
- Понятно… Скажи, пожалуйста, на дальнейшую жизнь сельчан разгром 2014-го сильно повлиял?
- Непосредственно в Гимрах такого погрома, как во Временном, не было. Но многие из Временного перебрались в историческое село, да так и не сумели вернуться. Некуда, потому что, возвращаться. Кто-то ждет компенсации от государства, живет на пенсии, детские пособия. Кому-то пришлось все с нуля приобретать – вилки, ложки, кастрюли, одежду…Не считая обострившихся на фоне переживаний проблем со здоровьем. Сколько на ровном месте уже умерло – сердце, инсульты… С оформлением жилья сложности. Свидетельство о собственности получить невозможно, практически. Говорят, Временный никуда не относится, нет кадастрового номера. С какой стати? Временный – часть аула Гимры, улица Айгунова. Все равно нельзя. Дескать, земли для пастбищ.
- Замечательно…
- Не то слово.
К этому моменту от улыбки Ислама не остается и следа.
Блокпост скрылся далеко позади. Под ногами скрипит щебенка обочины. Солнце в зените. На противоположной стороне ущелья – сады с мелькающими в густой зелени белыми домиками. На горном шоссе ни одной машины. Тишина. В голове начинает вращаться «В полдневный жар, в долине Дагестана…» Вдруг рядом притормаживает непонятно откуда взявшийся грузовичок, наружу высовывается небритый шофер.
- Эй, уважаемый! Подбросить?
- Не откажусь. Если по пути.
- Давай, садись! Доставим без проблем!
Екатеринбург.
Сентябрь – октябрь 2019.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...