- Публикатор: Виталий Лейбин (Leybin)
- Текст: Василий Харитонов
- Фото: Саша Донкан
«Репортёр» публикует большой исследовательский репортаж известного языкового активиста и лингвиста Василия Харитонова, который на протяжении многих лет помогает местным патриотам на Амуре, совершает чудо оживления нанайского языка, деятельно отвечая на вопрос, что делать, когда нет виноватых в том, что нанайский язык не передаётся детям? И как преодолеть равнодушие и обычный наш бюрократизм, чтобы спасти языковые миры.
Татьяна Александровна Моложавая совмещает чистку рыбы с уроком нанайского
—Хэсиктэвэ ацои (Чищу чешую). — Татьяна Александровна Моложавая чистит рыбу от чешуи и комментирует свои действия. — Хэсиктэ улэнди ацора, туй кэрчу! (Почистив хорошо чешую, вот так нарезай) — Рядом сидит десятиклассница Полина, следит за движениями Татьяны Александровны, старается повторить действия и слова на нанайском языке. Это первые шаги на пути передачи нанайского языка через поколение, так выглядит метод Мастер-ученик.
Мастер и ученик
Мы находимся на кухне, рядом бродит кот, надеясь, что ему тоже перепадёт что-нибудь жирное, а в глубине комнаты, прислушиваясь к происходящему, сидит мать Татьяны, Тамара Дэкимбувна. Я тоже наблюдаю, а из окна льются закатные лучи солнца и видна протока Амура, по-нанайски «протока или устье» это Да, так же называется и село, в котором мы находимся. По-русски оно называется почему-то удвоенно: Дада.
Татьяна Александровна работает с Полиной по методу Мастер-ученик, при котором оба участника процесса заняты одинаковой деятельностью, и учитель показывает и рассказывает, что нужно делать и как это описать на нанайском языке. Русский язык в процессе не используется. Сама Полина очень хочет выучить родной язык, а в дальнейшем собирается поступить в Институт народов Севера, в Санкт-Петербург, чтобы стать учителем родного языка и вернуться в Даду. Для Татьяны это особенно важно, подготовить себе помощника и преемника в деле оживления нанайского языка. Полина хорошо училась в школе, поэтому знает много слов и общие принципы устройства нанайского предложения. Но вот разговорной речью не овладела, ещё две недели назад не могла поддержать беседу на нанайском языке, но, благодаря ежедневным встречам у Татьяны дома, её разговорные навыки быстро развиваются.
Первый раз в Даду я приехал в январе 2017 года. Я тогда учился в магистратуре на общей и типологической лингвистике в МПГУ, и нужно было съездить в экспедицию, чтобы проверить свои гипотезы об устройстве сложного предложения в нанайском языке. Был у меня тогда и более важный и долгосрочный интерес: найти ответ на вопрос, можно ли оживить нанайский язык. Я собрал денег краудфандингом и приехал в это село, надеясь на гостеприимство и отклик.
Оказалось, что это непросто — жители Амура достаточно закрыты, и на мои вопросы о владении нанайским языком и интересе к нему чаще всего отвечали отрицательно, и мне приходилось снова и снова курсировать в -40 по основной дороге села, идущей параллельно берегу. Уже отчаявшись, я обратился к идущей мимо бабушке «Говорите ли Вы по-нанайски?», на что получил ответ: «Нет, не говорю, а вот моя дочка разговаривает». Я несколько удивился такому состоянию дел, отправился в указанный дом и постучал в окно.
Как уже потом рассказала Татьяна Моложавая, тем вечером она посмотрела фильм «Эверест», и тут вдруг видит из окна небритого парня в альпинисткой куртке с рюкзаком. «Это какая-то судьба», — подумала она, впустила меня, мы несколько часов пили чай и с тех пор стали близкими друзьями.
Несколько лет мы ставили небольшие эксперименты, изучали опыт других проектов в области сохранения языков, но только в этом году у нас наконец-то появилась возможность взяться за постоянную работу с нанайским языком благодаря поддержке Фонда президентских грантов по проекту «Всяк сущий в ней язык», выполняемому в Ассамблее народов России, — по нему мы проводим семинары, мастер-классы и снимаем простые любительские видео на нанайском языке.
На следующий день мы снова собираемся с Татьяной и Полиной, занятия проходит в немножко ином формате: перечисляя возможные действия и активно жестикулируя в сторону разных предметов, Татьяна озвучивает разные процессы, связанные с чаепитием и ждёт сегодня от Полины не только понимания, но и говорения:
— Эпэмбэ чалии. Симуксэвэ чалира, эпэнчи модории. Чаива эуси юрии, сиатава нэрэ: эмун-дюэр хонямба эуси нэрии, котохои. Котхо! Кэй-кэй-кэй котохои. Ми чаива дяпара, эй эпэмбэ симуксэди сиарии, чаиди омигуи. Ми ункимбэи си унду! (Хлеб режу. Масло отрезав, на хлеб намазываю. Чай сюда наливаю. Сахар насыпав: одну-две ложки сюда насыпаю, размешиваю. Помешай. Дзынь-дзынь размешиваю. Я, взяв чай, этот хлеб с маслом кушаю, чаем запиваю. То, что я сказала, скажи!)
— Эпэмбэ чалии. Симуксэвэ эпэнчи... модории.. Хай дзака «модории”? (Хлеб режу. Масло на хлеб намазываю. Что такое "модории"?)
— Модории, модории. Куцэнди симуксэвэ дзапара, эпэнчи модории. Ми модории, нёани модорини, си модориси. (Мешаю, мешаю. Ножом масло взяв, на хлеб намазываю. Я намазываю, он намазывает, ты намазываешь) — Показывая то на себя, то на меня, то на Полину, много раз повторяет Татьяна новое слово.
Мастер и ученик
Мы находимся на кухне, рядом бродит кот, надеясь, что ему тоже перепадёт что-нибудь жирное, а в глубине комнаты, прислушиваясь к происходящему, сидит мать Татьяны, Тамара Дэкимбувна. Я тоже наблюдаю, а из окна льются закатные лучи солнца и видна протока Амура, по-нанайски «протока или устье» это Да, так же называется и село, в котором мы находимся. По-русски оно называется почему-то удвоенно: Дада.
Татьяна Александровна работает с Полиной по методу Мастер-ученик, при котором оба участника процесса заняты одинаковой деятельностью, и учитель показывает и рассказывает, что нужно делать и как это описать на нанайском языке. Русский язык в процессе не используется. Сама Полина очень хочет выучить родной язык, а в дальнейшем собирается поступить в Институт народов Севера, в Санкт-Петербург, чтобы стать учителем родного языка и вернуться в Даду. Для Татьяны это особенно важно, подготовить себе помощника и преемника в деле оживления нанайского языка. Полина хорошо училась в школе, поэтому знает много слов и общие принципы устройства нанайского предложения. Но вот разговорной речью не овладела, ещё две недели назад не могла поддержать беседу на нанайском языке, но, благодаря ежедневным встречам у Татьяны дома, её разговорные навыки быстро развиваются.
Первый раз в Даду я приехал в январе 2017 года. Я тогда учился в магистратуре на общей и типологической лингвистике в МПГУ, и нужно было съездить в экспедицию, чтобы проверить свои гипотезы об устройстве сложного предложения в нанайском языке. Был у меня тогда и более важный и долгосрочный интерес: найти ответ на вопрос, можно ли оживить нанайский язык. Я собрал денег краудфандингом и приехал в это село, надеясь на гостеприимство и отклик.
Оказалось, что это непросто — жители Амура достаточно закрыты, и на мои вопросы о владении нанайским языком и интересе к нему чаще всего отвечали отрицательно, и мне приходилось снова и снова курсировать в -40 по основной дороге села, идущей параллельно берегу. Уже отчаявшись, я обратился к идущей мимо бабушке «Говорите ли Вы по-нанайски?», на что получил ответ: «Нет, не говорю, а вот моя дочка разговаривает». Я несколько удивился такому состоянию дел, отправился в указанный дом и постучал в окно.
Как уже потом рассказала Татьяна Моложавая, тем вечером она посмотрела фильм «Эверест», и тут вдруг видит из окна небритого парня в альпинисткой куртке с рюкзаком. «Это какая-то судьба», — подумала она, впустила меня, мы несколько часов пили чай и с тех пор стали близкими друзьями.
Несколько лет мы ставили небольшие эксперименты, изучали опыт других проектов в области сохранения языков, но только в этом году у нас наконец-то появилась возможность взяться за постоянную работу с нанайским языком благодаря поддержке Фонда президентских грантов по проекту «Всяк сущий в ней язык», выполняемому в Ассамблее народов России, — по нему мы проводим семинары, мастер-классы и снимаем простые любительские видео на нанайском языке.
На следующий день мы снова собираемся с Татьяной и Полиной, занятия проходит в немножко ином формате: перечисляя возможные действия и активно жестикулируя в сторону разных предметов, Татьяна озвучивает разные процессы, связанные с чаепитием и ждёт сегодня от Полины не только понимания, но и говорения:
— Эпэмбэ чалии. Симуксэвэ чалира, эпэнчи модории. Чаива эуси юрии, сиатава нэрэ: эмун-дюэр хонямба эуси нэрии, котохои. Котхо! Кэй-кэй-кэй котохои. Ми чаива дяпара, эй эпэмбэ симуксэди сиарии, чаиди омигуи. Ми ункимбэи си унду! (Хлеб режу. Масло отрезав, на хлеб намазываю. Чай сюда наливаю. Сахар насыпав: одну-две ложки сюда насыпаю, размешиваю. Помешай. Дзынь-дзынь размешиваю. Я, взяв чай, этот хлеб с маслом кушаю, чаем запиваю. То, что я сказала, скажи!)
— Эпэмбэ чалии. Симуксэвэ эпэнчи... модории.. Хай дзака «модории”? (Хлеб режу. Масло на хлеб намазываю. Что такое "модории"?)
— Модории, модории. Куцэнди симуксэвэ дзапара, эпэнчи модории. Ми модории, нёани модорини, си модориси. (Мешаю, мешаю. Ножом масло взяв, на хлеб намазываю. Я намазываю, он намазывает, ты намазываешь) — Показывая то на себя, то на меня, то на Полину, много раз повторяет Татьяна новое слово.
Татьяна Александровна Моложавая
Русский язык и нанайцы
Татьяна Моложавая — сравнительно молодая носительница нанайского языка, причём, хоть она и говорила в детстве по-нанайски, в процессе взросления, как и все нанайцы, чаще говорила по-русски, потому что в обществе стало принято говорить только на русском, а нанайский использовался всё реже и забывался. Дада — национальное село, здесь больше 90% жителей — нанайцы, поэтому процесс перехода на русский язык сюда докатился позже, чем до других мест проживания нанайцев, и даже сейчас здесь можно встретить 50-летних носителей, которые используют нанайский язык при общении со своими родственниками и друзьями, а также иногда и молодых родителей, которые пассивно знают язык. В других населённых пунктах Нанайского района нанайцы живут обычно бок о бок с русскоязычным населением, которое прибыло в 20 веке разными путями, и сейчас нанайцы составляют в Хабаровском крае около 1%.
Жительница села Найхин Раиса Алексеевна Бельды своё детство в 60-е описывает так: «Когда я пошла в школу, учителя говорили с нами только по-русски, а если мы использовали нанайский, нас наказывали».
Эту травму она пронесла с собой сквозь года и, когда у неё самой родились дети, желая им всего лучшего, она уже общалась с ними только по-русски. Такие истории можно услышать повсеместно, и не только на Амуре. Раиса Алексеевна уже не верит в оживление нанайского языка, и настаивает на ознакомлении детей с нанайским фольклором хотя бы на русском языке, чтобы дети знали о своём прошлом.
Чем дальше от официальных мест, тем с большей вероятностью люди продолжают на нём говорить и думать: например, жительница Найхина Феодосия Николаевна Бельды, закончившая три класса и потом работавшая всю жизнь в колхозе, до самой смерти бегло и с удовольствием общалась по-нанайски, хоть и не читала на нём книг.
У многих нанайцев есть в запасе истории о ксенофобии, как на них косо посмотрели, как их одёрнули за использование языка в общественном месте. В городе их часто воспринимают как мигрантов из Кореи или Китая. И это невзирая на то, что нанайцы — коренное население Амура, Хабаровск находится на месте нанайского стойбища Бури, и они — патриоты своей земли и своей страны, России.
Говорить о нанайцах и их вкладе в общероссийскую культуру, об их присутствии и уникальности для Дальнего Востока важно. Андрей Иванович Бельды несколько лет назад придумал проводить Фестиваль полынного супа (соакта чолони). На него съезжаются жители городов, для нанайцев это способ собраться вместе, поговорить на нанайском языке. Я пока не смог побывать на этих фестивалях, но всегда с радостью заезжаю к Андрею Ивановичу поговорить по-нанайски. И его владение языком растёт с каждым годом, в том числе при помощи маленьких хитростей, например, мы наклеили на разные предметы в доме слова, написав их на малярном скотче.
Татьяна Моложавая — сравнительно молодая носительница нанайского языка, причём, хоть она и говорила в детстве по-нанайски, в процессе взросления, как и все нанайцы, чаще говорила по-русски, потому что в обществе стало принято говорить только на русском, а нанайский использовался всё реже и забывался. Дада — национальное село, здесь больше 90% жителей — нанайцы, поэтому процесс перехода на русский язык сюда докатился позже, чем до других мест проживания нанайцев, и даже сейчас здесь можно встретить 50-летних носителей, которые используют нанайский язык при общении со своими родственниками и друзьями, а также иногда и молодых родителей, которые пассивно знают язык. В других населённых пунктах Нанайского района нанайцы живут обычно бок о бок с русскоязычным населением, которое прибыло в 20 веке разными путями, и сейчас нанайцы составляют в Хабаровском крае около 1%.
Жительница села Найхин Раиса Алексеевна Бельды своё детство в 60-е описывает так: «Когда я пошла в школу, учителя говорили с нами только по-русски, а если мы использовали нанайский, нас наказывали».
Эту травму она пронесла с собой сквозь года и, когда у неё самой родились дети, желая им всего лучшего, она уже общалась с ними только по-русски. Такие истории можно услышать повсеместно, и не только на Амуре. Раиса Алексеевна уже не верит в оживление нанайского языка, и настаивает на ознакомлении детей с нанайским фольклором хотя бы на русском языке, чтобы дети знали о своём прошлом.
Чем дальше от официальных мест, тем с большей вероятностью люди продолжают на нём говорить и думать: например, жительница Найхина Феодосия Николаевна Бельды, закончившая три класса и потом работавшая всю жизнь в колхозе, до самой смерти бегло и с удовольствием общалась по-нанайски, хоть и не читала на нём книг.
У многих нанайцев есть в запасе истории о ксенофобии, как на них косо посмотрели, как их одёрнули за использование языка в общественном месте. В городе их часто воспринимают как мигрантов из Кореи или Китая. И это невзирая на то, что нанайцы — коренное население Амура, Хабаровск находится на месте нанайского стойбища Бури, и они — патриоты своей земли и своей страны, России.
Говорить о нанайцах и их вкладе в общероссийскую культуру, об их присутствии и уникальности для Дальнего Востока важно. Андрей Иванович Бельды несколько лет назад придумал проводить Фестиваль полынного супа (соакта чолони). На него съезжаются жители городов, для нанайцев это способ собраться вместе, поговорить на нанайском языке. Я пока не смог побывать на этих фестивалях, но всегда с радостью заезжаю к Андрею Ивановичу поговорить по-нанайски. И его владение языком растёт с каждым годом, в том числе при помощи маленьких хитростей, например, мы наклеили на разные предметы в доме слова, написав их на малярном скотче.
Автор в лингвистической экспедиции. Татьяна Александровна Моложавая, Василий Харитонов, Андрей Иванович и Евгения Витальевна Бельды
Нанайский язык для русскоязычных
Геннадий Моложавый — один из немногих представителей не нанайцев в селе Дада. Он белорус, ещё в 80-е годы приехал на Амур за романтикой, познакомился на заготовке леса с Татьяной, так здесь и остался жить. У них с здесь выросли дети, которые в своей жизни пользуются лишь русским языком, а нанайский знают лишь немного и пассивно.
— А хотели бы Вы, чтобы дети владели нанайским языком?
— Конечно, сейчас я смотрю в прошлое и жалею, что мы это упустили. Я хотел бы говорить с ними по-белорусски, а по-нанайски они бы могли говорить с матерью и бабушкой. В те времена мы как-то не задумывались об этом, просто старались работать и жили, не замечая, что они не осваивают языки, связанные с их происхождением. А сейчас уже вряд ли получится им выучить эти языки, так что, можно сказать, эта передача прервалась — как бы они смогли передать родные языки своим детям, если они сами их не знают? Было бы здорово, если бы нанайцы говорили на своём языке, это важно. Но спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих
Геннадий Моложавый — один из немногих представителей не нанайцев в селе Дада. Он белорус, ещё в 80-е годы приехал на Амур за романтикой, познакомился на заготовке леса с Татьяной, так здесь и остался жить. У них с здесь выросли дети, которые в своей жизни пользуются лишь русским языком, а нанайский знают лишь немного и пассивно.
— А хотели бы Вы, чтобы дети владели нанайским языком?
— Конечно, сейчас я смотрю в прошлое и жалею, что мы это упустили. Я хотел бы говорить с ними по-белорусски, а по-нанайски они бы могли говорить с матерью и бабушкой. В те времена мы как-то не задумывались об этом, просто старались работать и жили, не замечая, что они не осваивают языки, связанные с их происхождением. А сейчас уже вряд ли получится им выучить эти языки, так что, можно сказать, эта передача прервалась — как бы они смогли передать родные языки своим детям, если они сами их не знают? Было бы здорово, если бы нанайцы говорили на своём языке, это важно. Но спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих
Геннадий Моложавый — белорус, один из немногих представителей не нанайцев в селе Дада
В Даде довольно много приёмных семей, и в них обычно считается, что дети связаны своей этнической идентичностью с теми семьями, где живут, а не по происхождению, то есть тут все — нанайцы. И нанайский язык как родной в школе преподаётся пару часов в неделю для всех. В частности поэтому регулярным победителем конкурсов по нанайскому языку много лет становился Никита, внешне не похожий на нанайца.
Есть некоторое количество похожих историй, которые происходили в ХХ веке, например, в Даде многие помнят семью русских, Шаповаловых, которые жили бок о бок с нанайцами и прекрасно владели нанайским языком. Потом, правда, разъехались и, кажется, сейчас жив только один человек из этой семьи. А русская по внешности Лидия Тимофеевна Киле до сих пор живёт в Найхине и считается знатоком нанайского языка, с ней активно работают лингвисты как с носителем языка, и сама она многие годы преподавала нанайский язык в школе и разрабатывала учебные пособия. Её история такова: в детстве она осталась без родителей, её привезли в Найхин в приёмную семью в возрасте 7 лет. В те годы все нанайцы владели нанайским языком и использовали его в повседневной жизни, поэтому Лидия Тимофеевна и овладела языком как родным.
Несколько лет назад молодой парень Александр Похиленко, чьи предки — славянские старожилы Амура, переехал жить в с.Кондон, где женился на нанайке. Он успешно отучился на филолога в Амурском гуманитарно-педагогическом университете в Комсомольске и хорошо знает английский и китайский языки, которые и преподаёт детям в школе. Но он обратил внимание на то, что в Кондоне когда-то говорили не просто на нанайском языке, а на его редкой сейчас разновидности — горинском диалекте. Александр принял решение выучить этот язык, пройти курсы переподготовки учителей родного языка в Хабаровском краевом институте развития образования. Первый блок курсов проходил в июле 2021 года, а второй состоится следующим летом. Мы с Татьяной Моложавой тоже приехали на эти курсы, и старались разговаривать со всеми по-нанайски, в том числе с нашей преподавательницей по родному языку — Любовью Жоржевной Заксор, которая приехала специально из Санкт-Петербурга, где работает в Институте народов Севера при РГПУ имени А.И.Герцена. Александр в начале занятий умел только здороваться по-нанайски, но две недели старался использовать по максимуму. К концу курсов вполне мог построить простые предложения. Разъехавшись по своим сёлам, мы продолжали общаться на нанайском языке в Вотсапе, и Александр настойчиво говорил на «своём», горинском диалекте. Недавно мы встретились в Комсомольске и он вполне бегло общался по-нанайски, хотя прошло всего три месяца! Сказываются не только подготовка и настойчивость Александра, но, конечно, и терпение и мастерство его наставницы, Раисы Александровны Самар, практически единственной носительницы этого редкого диалекта. Александр работает в школе, использует передовые методы изучения языков и педагогики, и складывается такое впечатление, что скоро дети в селе Кондон будут четырёхязычны, владея русским, нанайским, китайским и английским языками.
Есть некоторое количество похожих историй, которые происходили в ХХ веке, например, в Даде многие помнят семью русских, Шаповаловых, которые жили бок о бок с нанайцами и прекрасно владели нанайским языком. Потом, правда, разъехались и, кажется, сейчас жив только один человек из этой семьи. А русская по внешности Лидия Тимофеевна Киле до сих пор живёт в Найхине и считается знатоком нанайского языка, с ней активно работают лингвисты как с носителем языка, и сама она многие годы преподавала нанайский язык в школе и разрабатывала учебные пособия. Её история такова: в детстве она осталась без родителей, её привезли в Найхин в приёмную семью в возрасте 7 лет. В те годы все нанайцы владели нанайским языком и использовали его в повседневной жизни, поэтому Лидия Тимофеевна и овладела языком как родным.
Несколько лет назад молодой парень Александр Похиленко, чьи предки — славянские старожилы Амура, переехал жить в с.Кондон, где женился на нанайке. Он успешно отучился на филолога в Амурском гуманитарно-педагогическом университете в Комсомольске и хорошо знает английский и китайский языки, которые и преподаёт детям в школе. Но он обратил внимание на то, что в Кондоне когда-то говорили не просто на нанайском языке, а на его редкой сейчас разновидности — горинском диалекте. Александр принял решение выучить этот язык, пройти курсы переподготовки учителей родного языка в Хабаровском краевом институте развития образования. Первый блок курсов проходил в июле 2021 года, а второй состоится следующим летом. Мы с Татьяной Моложавой тоже приехали на эти курсы, и старались разговаривать со всеми по-нанайски, в том числе с нашей преподавательницей по родному языку — Любовью Жоржевной Заксор, которая приехала специально из Санкт-Петербурга, где работает в Институте народов Севера при РГПУ имени А.И.Герцена. Александр в начале занятий умел только здороваться по-нанайски, но две недели старался использовать по максимуму. К концу курсов вполне мог построить простые предложения. Разъехавшись по своим сёлам, мы продолжали общаться на нанайском языке в Вотсапе, и Александр настойчиво говорил на «своём», горинском диалекте. Недавно мы встретились в Комсомольске и он вполне бегло общался по-нанайски, хотя прошло всего три месяца! Сказываются не только подготовка и настойчивость Александра, но, конечно, и терпение и мастерство его наставницы, Раисы Александровны Самар, практически единственной носительницы этого редкого диалекта. Александр работает в школе, использует передовые методы изучения языков и педагогики, и складывается такое впечатление, что скоро дети в селе Кондон будут четырёхязычны, владея русским, нанайским, китайским и английским языками.
Входная дверь в дом Андрея Ивановича Бельды
Бюрократия и консерватизм
В Даде много лет поёт взрослый хор «Нани», используя многоголосие и мотивы как классической, так и современной музыки. Среди них — директор школы в с.Дада Галина Валентиновна Оненко. Она поддерживает инновационные идеи в преподавании нанайского языка как на уроках родного языка, так и во внеурочной деятельности. В 2015 году при её активном участии на «Всероссийском мастер-классе учителей родных, включая русский, языков» учительница родного языка Елена Семёновна Бельды заняла второе место. И были надежды на то, что в Даде ученики будут хорошо знать нанайский язык. Но летом 2018 года Елена Семёновна пропала без вести...
Уже тогда Татьяна Моложавая была готова принять эстафету преподавания нанайского языка, но были сложности с прохождением курсов переподготовки, которые проходят не каждый год. И только в этом году получилось пройти первую часть этого обучения. Ждать несколько лет для таких языков, как нанайский — катастрофическое явление, ведь один год, даже один месяц — большой срок, за который можно упустить передачу языка.
Другая нездоровая тенденция связана с использованием учебников. Российское законодательство и практика в области школьного образования устроены так, чтобы удовлетворять общему, довольно жёсткому, стандарту, например, учебники должны пройти федеральную экспертизу, и только тогда их можно использовать в учебном процессе, а предмет «родной язык» может занять своё место в обязательной учебной программе. И для таких «общероссийских» предметов, как география, математика или русский язык, вполне оправдана эта экспертиза для попадания в Федеральный перечень. Но этот подход разрушителен, если учесть многоязычие России. Каждая линейка учебников по родному языку (а ещё желательно учитывать диалектные различия), родной литературе, а также, для полноценного развития языка, необходимо иметь также учебники по всем предметам (той же математике, географии и другим) на родном языке. Это требует большого количества ресурсов не только по разработке, но и большие затраты — по проведению таких экспертиз.
При этом в России слабо реализуется (а если и происходит, то часто «нелегально») многоязычный подход в образовании. В самом деле, нормальная мировая практика состоит в том, чтобы развивать многоязычие в школьной системе. Можно легко себе представить, что урок проходит на одном языке, а учебники написаны на другом в условиях ограниченных ресурсов, но гибких подходов. И ученики могли бы обогащаться не только знаниями, но и развивать собственное многоязычие.
В Даде много лет поёт взрослый хор «Нани», используя многоголосие и мотивы как классической, так и современной музыки. Среди них — директор школы в с.Дада Галина Валентиновна Оненко. Она поддерживает инновационные идеи в преподавании нанайского языка как на уроках родного языка, так и во внеурочной деятельности. В 2015 году при её активном участии на «Всероссийском мастер-классе учителей родных, включая русский, языков» учительница родного языка Елена Семёновна Бельды заняла второе место. И были надежды на то, что в Даде ученики будут хорошо знать нанайский язык. Но летом 2018 года Елена Семёновна пропала без вести...
Уже тогда Татьяна Моложавая была готова принять эстафету преподавания нанайского языка, но были сложности с прохождением курсов переподготовки, которые проходят не каждый год. И только в этом году получилось пройти первую часть этого обучения. Ждать несколько лет для таких языков, как нанайский — катастрофическое явление, ведь один год, даже один месяц — большой срок, за который можно упустить передачу языка.
Другая нездоровая тенденция связана с использованием учебников. Российское законодательство и практика в области школьного образования устроены так, чтобы удовлетворять общему, довольно жёсткому, стандарту, например, учебники должны пройти федеральную экспертизу, и только тогда их можно использовать в учебном процессе, а предмет «родной язык» может занять своё место в обязательной учебной программе. И для таких «общероссийских» предметов, как география, математика или русский язык, вполне оправдана эта экспертиза для попадания в Федеральный перечень. Но этот подход разрушителен, если учесть многоязычие России. Каждая линейка учебников по родному языку (а ещё желательно учитывать диалектные различия), родной литературе, а также, для полноценного развития языка, необходимо иметь также учебники по всем предметам (той же математике, географии и другим) на родном языке. Это требует большого количества ресурсов не только по разработке, но и большие затраты — по проведению таких экспертиз.
При этом в России слабо реализуется (а если и происходит, то часто «нелегально») многоязычный подход в образовании. В самом деле, нормальная мировая практика состоит в том, чтобы развивать многоязычие в школьной системе. Можно легко себе представить, что урок проходит на одном языке, а учебники написаны на другом в условиях ограниченных ресурсов, но гибких подходов. И ученики могли бы обогащаться не только знаниями, но и развивать собственное многоязычие.
Учебники нанайского. Проблемы
Для начальных классов по нанайскому языку существуют учебники, даже несколько линеек, и одна из них, согласно свежей новости, даже попала в Федеральный перечень. Но существуют и другие проблемы, лучше сказать задачи:
- чителя часто не владеют разговорной нанайской речью, и сами не способны вести занятия по коммуникативным методикам или на продвинутом уровне;
- учителя редко используют коммуникативные методики, хотя в начальных классах это основной используемый в мире метод преподавания языка для невладеющих;
- чителя часто не владеют разговорной нанайской речью, и сами не способны вести занятия по коммуникативным методикам или на продвинутом уровне;
- учителя редко используют коммуникативные методики, хотя в начальных классах это основной используемый в мире метод преподавания языка для невладеющих;
- носители нанайского языка могут не владеть действующей орфографией, потому что не читают те немногие книги, которые изданы, СМИ на нанайском языке отсутствует. И воспринимают «в штыки» то, что написано в школьных учебниках. Получается, тот важный ресурс, который отличает «родной язык» от иностранного — владение им здесь же, в селе, в семьях — не используется;
- отсутствует среда для практики нанайского языка детьми. Нет фильмов, мультфильмов, интересных детских книг, радио, даже песен немного и их непросто достать.
- отсутствует среда для практики нанайского языка детьми. Нет фильмов, мультфильмов, интересных детских книг, радио, даже песен немного и их непросто достать.
Светлана Зарасьевна работает не в рамках нанайского традиционного декоративно-прикладного творчества. Она давно умела рисовать, но настоящее озарение пришло к ней несколько лет назад, когда она стала видеть духовные сны. И тогда она стала рассказывать эти видения с помощью картин. Недавно стараниями московского учёного Алексея Черняка она передала много таких картин в ИЭА РАН.
Татьяна Моложавая искала новые ресурсы по нанайскому языку и людей, с кем можно пообщаться, кто готов записать аудиокнигу или поговорить по-нанайски для видеозаписи. Так она познакомилась с Константином Мактовичем Бельды, известным нанайским литератором: поэтом и писателем. В последнее время он писал трилогию и почти закончил её, но 30 августа прошлого года он умер из-за осложнений после коронавируса. Сейчас трилогия лежит у него дома в виде рукописи, и мы переживаем, как бы она не пропала. Константин Мактович очень ревностно относился к нанайскому языку, и не выносил, когда кто-то говорит на нанайском языке, не владея им в совершенстве, с русским акцентом или ошибаясь. Мне известно несколько историй, когда люди под влиянием такой критики переставали пытаться говорить по-нанайски, и Татьяна Моложавая часто говорит о том, что нужно говорить так, как умеешь. Всё чаще и в разных ситуациях, тогда и будешь двигаться к более продвинутому владению.
...доклад мы выстроили с позиции собственного участия в этом деле, а не с отстранённого наукообразного изложения с надеждой, что кто-то этим займётся. Есть области отстранённого наблюдения (например, физика или теоретическая лингвистика), а есть — в первую очередь деятельные (медицина, образование). И работа в области поддержки нанайского языка — несомненно деятельность, активная и личная. Понять это мне помог сам нанайский язык.
Круглый стол в Сикачи-Аляне: крайние справа — Любовь Жоржевна Заксор, Татьяна Александровна Моложавая
В Троицком, центре Нанайского района (по-нанайски Доли(н), что значит «середина», нашей союзницей стала Джемма Константиновна Ходжер. Что в жизни, что в интернете она ходит лёгкой походкой. Несколько лет назад мы вместе с ней придумали вести в вотсапе чат для общения на нанайском языке с демократичным подходом: пишите и говорите, что хотите и как хотите, но по-нанайски. А для тех, кто не владеет языком, чтобы не приходилось переводить на русский язык каждое предложение, мы сделали другую, учебную группу. Нанайский язык хотят знать многие молодые нанайцы, интерес к своей идентичности обычно просыпается после окончания школы, в студенческую пору. И таких курсов нанайского языка сейчас нет, но мы пробуем заниматься в интернете. Кроме того, немало людей хотят выучить нанайский язык из побуждений освоить новый, необычный для себя язык, ведь это позволяет смотреть на мир совсем другими глазами.
В какой-то момент я начал писать статьи в инкубаторе нанайской Википедии. И столкнулся с тем, что мне не хватает в нанайском языке «обобщающих» терминов. Как написать, что такое «человек», если в языке нет слов «организм», «животное»... Во многих языках, которые стали знакомиться с цивилизацией, «наукоориентированным» способом познания и описания реальности, такие понятия часто заимствуются в виде слов или новых словообразований. А на языках, которые начали выходить из употребления с приходом главенства урбанизированного мира, такие реалии современного мира вообще неудобно описывать, непросто об этом общаться. И мне какое-то время назад это показалось недостатком нанайского языка. Но однажды мы с Татьяной Моложавой готовили доклад о сохранении нанайского языка для выступления на Симпозиуме на коренных языках Дальнего Востока (в Южно-Сахалинске), и я писал доклад на русском языке в духе «Концепция применения современных методов в образовательной системе для сохранения нанайского языка», и думал, как же мне это сказать по-нанайски. И понял, что сказать-то я хочу вполне конкретную вещь: Нани хэсэвэни хоригоари! (Давайте сохранять, оберегать нанайский язык!) И весь доклад мы выстроили с позиции собственного участия в этом деле, а не с отстранённого наукообразного изложения с надеждой, что кто-то этим займётся. Есть области отстранённого наблюдения (например, физика или теоретическая лингвистика), а есть — в первую очередь деятельные (медицина, образование). И работа в области поддержки нанайского языка — несомненно деятельность, активная и личная. Понять это мне помог сам нанайский язык.
В какой-то момент я начал писать статьи в инкубаторе нанайской Википедии. И столкнулся с тем, что мне не хватает в нанайском языке «обобщающих» терминов. Как написать, что такое «человек», если в языке нет слов «организм», «животное»... Во многих языках, которые стали знакомиться с цивилизацией, «наукоориентированным» способом познания и описания реальности, такие понятия часто заимствуются в виде слов или новых словообразований. А на языках, которые начали выходить из употребления с приходом главенства урбанизированного мира, такие реалии современного мира вообще неудобно описывать, непросто об этом общаться. И мне какое-то время назад это показалось недостатком нанайского языка. Но однажды мы с Татьяной Моложавой готовили доклад о сохранении нанайского языка для выступления на Симпозиуме на коренных языках Дальнего Востока (в Южно-Сахалинске), и я писал доклад на русском языке в духе «Концепция применения современных методов в образовательной системе для сохранения нанайского языка», и думал, как же мне это сказать по-нанайски. И понял, что сказать-то я хочу вполне конкретную вещь: Нани хэсэвэни хоригоари! (Давайте сохранять, оберегать нанайский язык!) И весь доклад мы выстроили с позиции собственного участия в этом деле, а не с отстранённого наукообразного изложения с надеждой, что кто-то этим займётся. Есть области отстранённого наблюдения (например, физика или теоретическая лингвистика), а есть — в первую очередь деятельные (медицина, образование). И работа в области поддержки нанайского языка — несомненно деятельность, активная и личная. Понять это мне помог сам нанайский язык.
Татьяна Александровна Моложавая и Джемма Константиновна Ходжер мечтают о том, как можно было бы вести занятия по танцам разных стилей на нанайском языке.
На нанайском языке не так много книг, но можно отыскать художественную литературу и издания фольклора. Недавно в музее в Троицком я купил несколько книг на нанайском языке, в том числе повести Ермиша Самара, которые читаю с большим удовольствием. Чаще всего такие книги сейчас выпускают в виде билингв: текст на нанайском и рядом — на русском. Такие книги можно использовать для выучивания языка методом «параллельных текстов».
СМИ на нанайском языке на данный момент не существует: в 90-е годы на Комсомольской ГТРК выходили передачи на нанайском языке Мангбо найни. До 2013 года в районной газете «Анюйские перекаты» выпускался вкладыш на нанайском языке, который многие держат дома как реликвию, потёртые страницы часто можно увидеть на полочке, возле известного «синего» нанайско-русского словаря Г.Н. Оненко 1980 года издания. В Хабаровске несколько лет назад вышло несколько выпусков телепрограммы «Нанай боани». Кроме организационных проблем: например, необходимо вписывать в лицензию СМИ нанайский язык (и попробуй потом не выпускать!), уже стучит в дверь и другая: нет среди молодёжи тех, кто мог бы разговаривать по-нанайски.
Те, кто хорошо владеют разговорным нанайским, часто не владеют орфографией, пишут «неграмотно», да и некоторые положения этой орфографии вызывают острую неприязнь, например, буква «н» на конце слов — известное яблоко раздора между учителями и носителями нанайского языка. В этой позиции буква не звучит, только придаёт носовой оттенок гласному, а вот если к концу слова добавить какой-нибудь суффикс, то «н» проявится: известное в нанайской культуре слово мэргэн «герой (сказки)» звучит примерно как [мыргы] с носовым гласным в конце (поэтому я иногда шучу, что нанайский язык звучит как что-то среднее между японским, чукотским и французским), при этом «у героя, герою» — мэргэнду уже с полноценным звуком [н] перед [д].
Другой популярной темой споров являются диалекты нанайского языка, чей же диалект «правильнее». В самом деле, каждому кажется, что именно язык его родителей — самый верный, и тут не поспоришь, это и есть «родной язык». Другое дело, что с русским языком, его литературным вариантом, происходит ежедневное соприкосновение много лет в школе, да и всю остальную жизнь в виде книг, СМИ, документов на работе. Таким образом этот общепринятый вариант русского языка по-настоящему стал общеизвестным языком. А общение на нанайском языке происходит чаще при приватных беседах, иногда на рыбалке, да ещё при общении с лингвистами, которые приезжают из Москвы, Санкт-Петербурга, Японии и Кореи. И иногда бывает нетолерантное отношение к «немножко другому» нанайскому языку, тем более что сейчас часто встречаются заимствования из русского языка, спонтанные переходы на русский язык и разного рода кальки, когда сказали нанайскими словами, но думали как будто по-русски.
Татьяна Моложавая заметила, что эти споры не приводят к тому, чтобы люди чаще общались по-нанайски. Можно писать в своей орфографии, подчёркивая «цокающую» особенность дадинского говора, можно и литературно, можно вообще обмениваться голосовыми сообщениями. Главное — говорить. Сперва она начала общаться с матерью только по-нанайски, и это стало большим подспорьем в развитии собственных языковых компетенций Татьяны, она попробовала на себе роль «ученика» по тому самому методу Мастер-ученик и, мне кажется, именно это помогает ей понимать, как быть теперь «мастером».
Одна из важных системных ошибок в преподавании родных языков — что учителя сами никогда специально не выучивали эти языки! Они владели ими с детства (или не овладели вовсе, что тоже, к сожалению, встречается), а чтобы обучить языку с нуля, нужно применение методик изучения иностранных языков или, даже ещё ближе, «русского как иностранного». Эта идея недавно прозвучали на семинаре, который устраивал недавно созданный в Комсомольске, при Амурском гуманитарно-педагогическом государственном университете, Центре развития нанайского языка и культуры.
СМИ на нанайском языке на данный момент не существует: в 90-е годы на Комсомольской ГТРК выходили передачи на нанайском языке Мангбо найни. До 2013 года в районной газете «Анюйские перекаты» выпускался вкладыш на нанайском языке, который многие держат дома как реликвию, потёртые страницы часто можно увидеть на полочке, возле известного «синего» нанайско-русского словаря Г.Н. Оненко 1980 года издания. В Хабаровске несколько лет назад вышло несколько выпусков телепрограммы «Нанай боани». Кроме организационных проблем: например, необходимо вписывать в лицензию СМИ нанайский язык (и попробуй потом не выпускать!), уже стучит в дверь и другая: нет среди молодёжи тех, кто мог бы разговаривать по-нанайски.
Те, кто хорошо владеют разговорным нанайским, часто не владеют орфографией, пишут «неграмотно», да и некоторые положения этой орфографии вызывают острую неприязнь, например, буква «н» на конце слов — известное яблоко раздора между учителями и носителями нанайского языка. В этой позиции буква не звучит, только придаёт носовой оттенок гласному, а вот если к концу слова добавить какой-нибудь суффикс, то «н» проявится: известное в нанайской культуре слово мэргэн «герой (сказки)» звучит примерно как [мыргы] с носовым гласным в конце (поэтому я иногда шучу, что нанайский язык звучит как что-то среднее между японским, чукотским и французским), при этом «у героя, герою» — мэргэнду уже с полноценным звуком [н] перед [д].
Другой популярной темой споров являются диалекты нанайского языка, чей же диалект «правильнее». В самом деле, каждому кажется, что именно язык его родителей — самый верный, и тут не поспоришь, это и есть «родной язык». Другое дело, что с русским языком, его литературным вариантом, происходит ежедневное соприкосновение много лет в школе, да и всю остальную жизнь в виде книг, СМИ, документов на работе. Таким образом этот общепринятый вариант русского языка по-настоящему стал общеизвестным языком. А общение на нанайском языке происходит чаще при приватных беседах, иногда на рыбалке, да ещё при общении с лингвистами, которые приезжают из Москвы, Санкт-Петербурга, Японии и Кореи. И иногда бывает нетолерантное отношение к «немножко другому» нанайскому языку, тем более что сейчас часто встречаются заимствования из русского языка, спонтанные переходы на русский язык и разного рода кальки, когда сказали нанайскими словами, но думали как будто по-русски.
Татьяна Моложавая заметила, что эти споры не приводят к тому, чтобы люди чаще общались по-нанайски. Можно писать в своей орфографии, подчёркивая «цокающую» особенность дадинского говора, можно и литературно, можно вообще обмениваться голосовыми сообщениями. Главное — говорить. Сперва она начала общаться с матерью только по-нанайски, и это стало большим подспорьем в развитии собственных языковых компетенций Татьяны, она попробовала на себе роль «ученика» по тому самому методу Мастер-ученик и, мне кажется, именно это помогает ей понимать, как быть теперь «мастером».
Одна из важных системных ошибок в преподавании родных языков — что учителя сами никогда специально не выучивали эти языки! Они владели ими с детства (или не овладели вовсе, что тоже, к сожалению, встречается), а чтобы обучить языку с нуля, нужно применение методик изучения иностранных языков или, даже ещё ближе, «русского как иностранного». Эта идея недавно прозвучали на семинаре, который устраивал недавно созданный в Комсомольске, при Амурском гуманитарно-педагогическом государственном университете, Центре развития нанайского языка и культуры.
Татьяна стала собирать знакомых после бани, на танцы или дни рождения, тоже стараясь переключать их на общение по-нанайски. Дело в том, что многие понимают язык, но не говорят, и часто можно увидеть ситуацию, когда один человек говорит на нанайском языке, а другой — на русском, и вполне происходит общение! И такие пассивные носители — большой ресурс для оживления языка. Поговори с ними сегодня, и они, возможно, начнут говорить с тобой завтра. Нет языковой среды — создай её вокруг себя. Татьяна стала в школе использовать нанайский при неформальном взаимодействии с учениками: Павава якчу, Даӈсава нихэлиусу! (Закрой окно! Откройте книги!) — и какая разница, что за предмет ты ведёшь. Ученики первое время пошучивали: «Татьяна Александровна, у нас сейчас нанайский или английский?».
Большинство родителей хотят, чтобы их дети знали нанайский язык, и чувствуют вину за то, что не научили сами. Но проблема не в них — им ведь язык тоже не передали! Вот и получается, что часто дети знают лишь Бачигоапу! (Здравствуйте!) и Пэкэ! (Горячо! - так остерегают детей от горячей печки, когда нет времени раздумывать, чтобы сказать по-русски, и вырывается что-то родное, из своего детства). Татьяна даже пробовала проводить родительское собрание частично на нанайском языке.
Но что могут сделать один-два человека для того, чтобы нанайский язык наполнил уши человека до краёв, и захотелось на нём говорить? Сейчас у всех есть телефоны, и с самого детства все смотрят мультики, видеролики, фильмы. Мы стали записывать видеоролики на нанайском языке, ездить в разные сёла или приглашать других в гости, чтобы поговорить на нанайском языке, записать и выложить такие беседы. Причём Татьяна пропустила через себя процесс активизации собственного языка, и теперь очень чутко и умело «разговаривает» других. Вот, например, мы записали такое видео с Татьяной Удинкан, которая живёт в Хабаровске, но часто приезжает в Даду, чтобы погрузиться в своё детство на берегу Амура.
Как можно больше любительского контента, чтобы каждый желающий из любого места мог взять и записать ролик о себе, своём селе, своей работе, пересказать фильм. Кому сложно такое придумывать, можно озвучивать простые мультики, мы с Татьяной попробовали тоже такое сделать. Хотя есть и некоторые проблемы, например, авторского права. Сейчас этот вопрос устроен так, что нужен мощный ресурс опытной коммерческой компании, которая могла бы выйти на мировых гигантов медиаконтента для оплаты и организации перевода. Поэтому активисты разных языков России часто переводят нелегально и пересылают друг другу такие видео всеми возможными способами. Чаще всего работают энтузиасты, не получая от этого ничего, кроме ощущения важности своей работы, да роста социального капитала. Коммерческое использование контента на миноритарных языках вряд ли возможно, поэтому, я надеюсь, в будущем на уровне российского и международного законодательства будут проработаны эти вопросы преодоления цифрового неравенства.
Татьяна Моложавая знает, что она такая не одна — есть другие, часто более известные люди в нанайском обществе. Всех приглашает сотрудничать, сделать лучше, чем делает она сама, пусть даже из чувства соперничества. Ведь первый шаг к решению проблемы — осознание проблемы, второй — понимание работающих инструментов. А дальше — идти следующими небольшими, но уверенными шагами к поставленной цели.
Большинство родителей хотят, чтобы их дети знали нанайский язык, и чувствуют вину за то, что не научили сами. Но проблема не в них — им ведь язык тоже не передали! Вот и получается, что часто дети знают лишь Бачигоапу! (Здравствуйте!) и Пэкэ! (Горячо! - так остерегают детей от горячей печки, когда нет времени раздумывать, чтобы сказать по-русски, и вырывается что-то родное, из своего детства). Татьяна даже пробовала проводить родительское собрание частично на нанайском языке.
Но что могут сделать один-два человека для того, чтобы нанайский язык наполнил уши человека до краёв, и захотелось на нём говорить? Сейчас у всех есть телефоны, и с самого детства все смотрят мультики, видеролики, фильмы. Мы стали записывать видеоролики на нанайском языке, ездить в разные сёла или приглашать других в гости, чтобы поговорить на нанайском языке, записать и выложить такие беседы. Причём Татьяна пропустила через себя процесс активизации собственного языка, и теперь очень чутко и умело «разговаривает» других. Вот, например, мы записали такое видео с Татьяной Удинкан, которая живёт в Хабаровске, но часто приезжает в Даду, чтобы погрузиться в своё детство на берегу Амура.
Как можно больше любительского контента, чтобы каждый желающий из любого места мог взять и записать ролик о себе, своём селе, своей работе, пересказать фильм. Кому сложно такое придумывать, можно озвучивать простые мультики, мы с Татьяной попробовали тоже такое сделать. Хотя есть и некоторые проблемы, например, авторского права. Сейчас этот вопрос устроен так, что нужен мощный ресурс опытной коммерческой компании, которая могла бы выйти на мировых гигантов медиаконтента для оплаты и организации перевода. Поэтому активисты разных языков России часто переводят нелегально и пересылают друг другу такие видео всеми возможными способами. Чаще всего работают энтузиасты, не получая от этого ничего, кроме ощущения важности своей работы, да роста социального капитала. Коммерческое использование контента на миноритарных языках вряд ли возможно, поэтому, я надеюсь, в будущем на уровне российского и международного законодательства будут проработаны эти вопросы преодоления цифрового неравенства.
Татьяна Моложавая знает, что она такая не одна — есть другие, часто более известные люди в нанайском обществе. Всех приглашает сотрудничать, сделать лучше, чем делает она сама, пусть даже из чувства соперничества. Ведь первый шаг к решению проблемы — осознание проблемы, второй — понимание работающих инструментов. А дальше — идти следующими небольшими, но уверенными шагами к поставленной цели.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...