Наверх
Герои

Кому нужен этот Тутаев

Зачем в город на Волге приезжают москвичи и калужане
11.05.2017
Город Тутаев распластался по разным берегам Волги неравномерно. Справа, на Борисоглебской стороне, обильно чадят трубы моторного завода, растут панельные дома. Левый берег, где расположена Романовская сторона, — скорее деревня: блестят купола храмов, возвышается пожарная каланча и краснеет кирпичный остов Соляных складов.
Раньше было здесь два города – Романов и Борисоглебск. Потом император Александр I стянул их в один: Романов-Борисоглебск. Но до сих пор местные называют разные стороны прежними именами.
В 1918 году, когда стране пришло время меняться, городу примеряли разные имена: Коммунар-Спартак, Ленинск, Разин. Остановились на Тутаев-Луначарске, вторая часть которого отвалилась месяц спустя. И остался один Тутаев. И прошел почти век. И начали в городе происходить всякие вещи.
Юрьева добрая воля
Москвич Юрий Стародубов появляется на площади Ленина внезапно, как черт из табакерки. Овчинный полушубок, шапка с ушками, рыжеватая бородка и быстрые глазки. Позвякивая ключами, уверенными движениями отпирает свои Соляные склады: два года назад он стал хозяином погибающего здания XVII века, самой древней гражданской постройки Тутаева. Зачем?
— Некоторые считают меня городским сумасшедшим, ну и что. Я выкупил склады у государства — мне они оказались нужнее. Пришлось влезать в долги, но меня поддерживала семья, и думали мы недолго. Да и времени думать особо не было! Хочу сделать здесь музей. Такое здание — между прочим, с элементами Строгановского барокко! — Юрий показывает на фасад с киотом, — Я не мог спокойно смотреть, как оно умирает. Тем более в Тутаеве жили мои предки-купцы, они торговали кожевенными товарами. 
Юрий Стародубов выкупил у государства памятник архитектуры и ни о чем не жалеет
В здании складов холодно как в могиле. Лучи, проникающие внутрь сквозь маленькие оконца, режут помещение наискось бледным голубоватым светом. В углу — выстроенная из красного кирпича барная стойка: в 90-е здесь располагался бар «Малинка». Своды потолка кое-где почернели от влаги. В уголке лежит несколько оранжевых строительных касок.
— Сейчас самое важное — починить крышу. Иначе все может посыпаться в любой момент. Местные помогают, шесть телег мусора вывезли уже.
Юрий пробирается к горке уже осыпавшихся кирпичей, покрытых ледяным глянцем, гладит один, и с досадой говорит:
— Вот видите, они все во льду. Влага — наш главный враг. Нужна скорее крыша.
Как только мы выходим на улицу, у Юрия в руках откуда ни возьмись оказывается красная папка. Он разворачивает ее и показывает копии старинных карт Тутаева: здесь были торговые ряды, тут — храм.
— Его снесли, потому что он якобы мешал выезду пожарных машин. Бред, конечно: никому он не мешал.
Сейчас на месте храма стоит маленький серебристый Ленин. То есть он не маленький, а просто в свой натуральный рост: 165 сантиметров. Из здания пожарной части торчит изящная труба, оттуда тонкой струйкой валит плотный дым.
Юрий мечтает написать письмо Элен Строгановой, рассказать о своих планах по созданию музея. Надеется, что наследница фамилии захочет помочь складам.
— А для кого этот музей? Здесь же почти никого нет.
Юрий на мгновение задумывается.
— Ну как — для кого? В любом городе есть интеллигенция, которой интересно все это. Для кого? — оживленно переспрашивает он и смеется, — сегодня — для вас!

Соль в ярославской земле обнаружили в XII веке. Промысел развивался быстро: построили 20 солеваренных заводов, один из которых был царским: с него везли соль в столицу. После нашествия татар соляные поселения стали чахнуть, и чахли до тех пор, пока в конце XVI века не появились в этих краях Строгановы, проявившие интерес к солеварению. Начали купцы восстанавливать старые варницы и строить новые. Построили и склады Юрия.
Строгановские соляные склады XVII века в центре Тутаева
Катя, притоптывая от холода на твердой корке белоснежного наста, спрашивает:
— А зачем вообще соль была нужна?
Юрий слегка подпрыгивает на месте, глаза его загораются ярче, он смеется:
— Это очень хороший вопрос! Как я люблю такие вопросы!
Катины дела
Катя Затуливетер основала проект «Altourism» не сразу. Сначала, больше двадцати лет назад, она родилась в городе Тырныауз республики Кабардино-Балкария. Однажды там случилась странная вещь: выйдя, как обычно, во двор, она заметила, что дети не хотят с ней играть. Дома мать объяснила:
— Это потому, что ты русская.
Катя Затуливетер основала проект «Altourism», чтобы сплотить людей
Вскоре Катина семья покинула окольцованный горами Тырныауз. Ночью. Городок у подножья Эльбруса остался в детстве: больше девушка туда не возвращалась. Кате потребовалось получить образование в сфере разрешения конфликтов, пожить в Британии, поработать в Москве, чтобы, наконец, решить: она хочет заниматься социальным предпринимательством. Два года назад Катя начала создавать путешествия, которые будут объединять людей и приносить пользу родной стране. Так появился проект «Altourism».

— Все начинается с того, что в неком маленьком городе или деревне появляется человек, который хочет что-то делать для родного места. Мы связываемся с ним и вместе обсуждаем будущее путешествие: чем «альтуристы» могут помочь. Для наших мероприятий не нужны специальные навыки: разукрашивать наличники или расчищать тропу в парке может каждый. 
Типичный «альтурист» хочет не только брать, но и отдавать.
— Лес.медиа
— les.media

Катя стоит на кухне дома творчества «Романово» в городе Тутаеве и варит кофе в большом оловянном сотейнике: на всех. Вчера ночью, после семи часов дороги, она приехала сюда со своим разведывательным отрядом из двух подруг — Айгуль и еще одной Кати, — чтобы составить весенний маршрут. Он будет посвящен соли и начнется с восстановления соляных складов Юрия.
— Здесь важны две вещи: местные осознают, что они не одни, а приезжие рады не просто отдохнуть, а реально помочь делу. Типичный «альтурист» — это человек, много где побывавший, и он хочет не только брать, но и отдавать. Такие путешествия меняют сознание у всех, особенно у местных, которые поначалу вообще не понимали, что происходит — москвичи за свои деньги приехали, чтобы за нами мусор убирать ? Многие приходили просто из любопытства, а потом втянулись в работу.
— То есть «альтуристы» платят деньги за то, чтобы поработать за 300 километров от Москвы?
— Нет, конечно. Мы всегда продумываем развлекательную часть маршрута. На новогодние праздники поедем в Смоленскую область и будем не только восстанавливать старинный терем, но и кататься на лыжах и снегоходах, учиться реставрировать предметы крестьянского искусства и общаться с местными, конечно. Это обязательная часть любого путешествия, потому что мы хотим узнать, как живут люди в глубинке, о чем они думают, с какими проблемами сталкиваются, чем занимаются. «Альтуристам» важно прочувствовать особенности местной культуры и послушать рассказы старожилов.

Тутаев — глубинка относительная: по прямой от Москвы всего-то 296 километров, что в масштабах страны совсем несерьезно. Но на деле это совершенно оторванная от городской суеты деревня: избы с резными наличниками, березки на фоне церквей, цепные собаки и вольные раскормленные коты. Здесь нет баров, общественного транспорта (не считая шести автобусов до Ярославля в день) и дорожной разметки. А, может, и есть: под толстым слоем снежной каши все равно ничего не видно — ни сплошных, ни прерывистых, ни глубоких колдобин.

Грязный синий «Крайслер» Айгуль мчится из Тутаева в сторону Ярославля. Белые поля сливаются с низким молочным небом. На обочинах — отвалы грязного снега. Картинка стала бы совершенно черно-белой, если бы не редкие дорожные знаки с кляксами грязи. Вскоре машина въезжает в хвойный лес. По радио тихо бормочат:
— Убийство произошло в деревне…
Айгуль резким движением руки переключает канал и перекрывает новости музыкой Шуберта. Катя, кутаясь в черный шарф, говорит:
— Сначала мы привезем людей в соляные склады, а потом можем взять катер и поплыть по Волге в Большие Соли. Как вам?
Некоторые дороги Ярославской области поливают соленой водой
Разведка маршрута зимой — удовольствие сомнительное. Холод, темнота и белесая хмарь слишком быстро сгущаются над миром. В деревне Большие Соли девушки посещают музей соли и возвращаются задумчивыми: пока непонятно, стоит ли привозить сюда «альтуристов».
— Поехали поищем соляной источник.
В этих краях зимнюю дорогу поливают соленой водой: зачем что-то выдумывать, когда своего добра полно. Получается дешево и экологично, но только до 15 градусов мороза — потом вода все-таки замерзает. Говорят, здешняя в несколько раз солонее воды черноморской.
Река Солоница впадает в Волгу рядом с поселком Некрасовское, там же находится источник. Дорога петляет через темный хвойный лес и выводит команду «Altourism» к Николо-Бабаевскому монастырю, названному в честь «бабаек», весел для сплава леса. Когда в XIV веке на одной из бабаек приплыла к людям икона Николая Чудотворца, решили они основать здесь монастырь.
Почему у нас в стране всегда так? Почему нельзя сделать красиво?
— Лес.медиа
— les.media
Под старыми черными липами показываются две прихожанки, они несут большие картонные коробки с пирожками:
— Завтра година у настоятеля, будем вспоминать. Девочки, приходите на службу сегодня, в пять часов начнется.
— Лидочка, давай заберу у тебя, тяжело ведь, — из церкви выходит еще одна прихожанка и кивает на коробку в руках старушки.
На территории монастыря — разнокалиберные часовни, укутанные снегом могилки и перевернутые лодки: за трапезной начинается Волга, по которой семь веков назад приплыла к людям икона.
Соляной источник оказывается простым ржавым баком, и Катя разочарованно говорит:
— Почему у нас в стране всегда так? Почему нельзя сделать красиво?
Мы выпиваем по чашке мятного чая из термоса и едем обратно в Тутаев. Вокруг — сначала снег, желтеющий под светом фар, потом — красные всполохи ярославских светофоров, и, наконец, темные поля, едва различимые сквозь запотевшие стекла. Известно только, что где-то справа вьется Волга. 


— Первая группа собралась стихийно. Они приехали отмечать день рождения.
Катя стоит на кухне дома творчества «Романово» и готовит чахохбили в большой чугунной сковороде: на всех.
— Именинница хотела чего-то необычного на свое тридцатилетие, увидела нашу рекламу в фейсбуке и загорелась идеей. Все началось как раз с Тутаева: ребята очищали городскую площадь от мусора. Это было в апреле, неожиданно началась метель… но всем понравилось. А местные потом получили деньги от администрации, чтобы выкорчевать пни в парке, там работа продолжается.
— Всем всегда всё нравится?
— О, однажды случай был, - Катя оставляет сковородку и присаживается на высокий стул, - после путешествия спросила «альтуристов»: что было не так? Расскажите, что мы могли бы исправить. И они такие: «Да, Катя, была одна огромная проблема. В Тутаеве семь церквей, а мы посмотрели только шесть!»
На улице — черная деревенская ночь. За окном маячит силуэт кота: он знает, что в дом его не пустят, и только смотрит на людей со своего заснеженного крыльца. 
Алексеева усадьба
Дверь открывается и на кухню входит высокий худощавый мужчина. Коротко кивает и, поблескивая стеклами очков, начинает взволнованно заваривать чай. На кисти его правой руки виднеется зеленоватая татуировка. Это Алексей Соколов, хозяин дома творчества «Романово». Налив чашку дымящегося чая, Алексей делает глоток и говорит:
— Быстро не гоняйте. У вас кто за рулем? Вон влетел сейчас, вынесло на повороте, дорога скользкая, перевернуло на бок! Все, все, кто мимо ехал, останавливались! Но сами не вытянули, пришлось спасателей ждать.
В окно стучат: это сосед, пришел проведать друга. Алексей поправляет очки и смущенно улыбается:
— Ну вот, всех взбаламутил.
Алексей родом из Калуги. В Тутаев его привела случайность.

— Это было больше пятнадцати лет назад. Лилия Петровна, моя теща, поехала в Тутаев, чтобы передать знакомому художнику деньги за проданную в Москве картину. Увидела этот дом — и влюбилась. Сказала нам с женой: «Я купила усадьбу». Когда мы впервые приехали в Тутаев, августовской ночью, и увидели «усадьбу», то ахнули: крыша проваливалась посередине, как японская пагода. Затянутые пленкой окна, разрушенная печь. Внутри — вот такие узкие кровати, — Алексей разводит ладони на тридцать сантиметров, — на первом этаже стояла вода, ходили в резиновых сапогах, с потолка свисал мох. А там, где сейчас ванная комната, была выгребная яма. Много сил вложили в этот дом, восстанавливали осторожно: надо было сохранить красоту XIX века.

«Романово» задумывался как творческий приют для художников, но сейчас в доме гостят и Катины «альтуристы». За большим столом на веранде пьют чай с домашним вареньем, в гостиной — играют на рояле и листают этюды местных художников. Да и не только местных: в коллекции семьи Соколовых есть картина Бориса Кустодиева. 

— Иногда здесь становится тоскливо, не хватает общения. Но теперь у нас есть парк, будем работать: мы там нужны. 
Гостиная дома творчества «Романово»
От Тутаева до Москвы по прямой всего-то 296 километров, что в масштабах страны совсем несерьезно. Успеваю на предпоследний автобус до Ярославля. Кондуктор, распластавшаяся на двух дерматиновых сиденьях, привычным движением отрывает цветные билетики с трех разных катушек.
— А сколько ехать до Ярославля?
Женщина задумывается:
— Не знаю, не засекала никогда.
Во втором автобусе, уже до Москвы, темно и тепло. На мелькающую за окном ярославскую пустошь ложится сонный вечер, который зимой воспринимается уже как ночь. На очередной остановке завожу разговор с соседкой. Она рассказывает, что знает одну женщину. Та переехала из Москвы, что ли, в деревню Белкино и делает поделки из бересты. Зачем?

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...