Крохи на войне

Ожидала такого отклика от жертвователей?
Я знала, что будет отклик со стороны скорее россиян. А вот донецкий народ не такой богатый, как до войны, наш народ давно живет под обстрелами. Так что от дончан я не ожидала такого сильного отклика. Но наши люди очень отозвались. Из разовых акций зародилась традиция — регулярно снаряжаем гуманитарный караванчик. Я очень благодарна тем, кто помогает. К сожалению, сейчас заблокированы переводы из-за рубежа, раньше нас поддерживали люди из Германии, Израиля, Англии, Канады, многие и сейчас хотят поучаствовать, но их лишили возможности. Поэтому выкарабкиваемся силами бывшего Советского Союза.

Когда дончане начали помогать в Мариуполе?
Был разгар боевых действий, наши освободили Левый Берег. Сначала военные принялись спасать бедных и раненых людей. Тут же на помощь рванули и гражданские. Тогда же в больницах ситуация резко накалилось, людей очень много. В больнице врачи не уходили домой — медсестры, санитарки, не хватало рук, людей, лекарства, белья. Они спасли многих, привозили раненых из подвалов, были тяжелобольные, с разными патологиями. Не было связи — не могли позвонить родственникам. Ничего не было. Такие несчастные, больные, одинокие, без связи. А сколько спаслись из взорвавших домов, квартир! Без документов, без одежды, без ничего. Старики, родные которых где-то на Украине, в Польше, в других странах. Конечно верят, что дети их спасут, что дети их ищут. Но, честно говоря, не все ищут. Некоторые находили, забирали, уезжали, но не всех, к сожалению.

Но вообще вы думали, что начнется такая война?
Никакого мирного разрешения не предвиделось. О мире постоянно говорили, а готовились к войне. Мы уже давным-давно под обстрелами ВСУ. Плавали знаем, как говорится. Но оказывается, войны — разные. Того, что случилось в Мариуполе, мы раньше не видели.
Конечно, военные многое прошли — было Дебальцево, был Иловайск, и Саур-Могила были разрушения. Обстреливали капитально, гражданские в Донбассе были морально готовы. Меня просто поразили люди на Левом Берегу — еще шли бои, обстрелы, танки, но потеплело в прямом и переносном смысле — вышли выжившие люди. Их тысячи! Детей много, радовались солнцу, просили хлебушка и водички, но не плакали совсем! Все были доброжелательны, просидев месяц в подвале без света, без интернета, без связи, без ничего. Были и дезориентированные, прятались в подвале до последнего, вышли, а вокруг разруха, все изменилось, как другая планета, их тоже можно понять. Люди спрашивали, закончились ли бои, что завтра будет? Люди быстро разобрались — кто защищает, а кто их гробит. Люди рассказывали, что ВСУ делали с ними: как сидели снайперы в их домах, как выгоняли из квартир, как стреляли по ним, что зашли русские, помогали, делились с ними своей едой, что чеченцы помогали людям, особенно пожилым людям. Мариупольцы это оценили. Но люди под влиянием украинской пропаганды все же не называли их защитниками. Больше про бытовое спрашивали. Про связь больше всего спрашивали, про лекарства. Что могла, то отвечала. Рассказывала как устроено в Донецке. Позже, как выяснилось, все прекрасно знают Захарченко и хорошо к нему относились. «При Захарченко такого не было», — однажды услышала в Мариуполе. То есть эти люди пока был жив Батя, следили за делами в ДНР, и надеялись, что мы придем. И таких не так уж мало.

Не обвиняли ДНР и Россию в обстрелах?
Такого не говорили. Но я не исключаю, что моя гражданская позиция не давала им возможности говорить проукраинские вещи. Может, кто-то так и думал, но он промолчал.

Как ты думаешь, какой процент сколько людей за Украину осталось в Мариуполе?
Такого, чтоб кто-то сказал «Я за Украину» — не было. Но ведь чем более упоротый, тем скорее промолчит. Видно же, что я, фигурально говоря, отрежу ему голову. Да и чего разговаривать с такими?

А как тебя семья отпускает в такие места как Мариуполь?
Ну а кто меня остановит? Но, конечно муж переживает, и я переживаю за него. Но в Мариуполе, даже когда еще были бои в «Азовстали», то было в целом уже безопаснее, чем в Донецке. В Донецке сейчас по всему городу, даже в центре гибнут люди, дети. В Мариуполе, когда мы начинали ездить, было сложно, но сейчас все под контролем.

А что будет дальше на освобожденных территориях?
Такие люди сами прекрасно разберутся в том, что будет. Вот Волноваха – очень оптимистичная! Быстро расчистили завалы. Началась весна, люди начали работать,  шевелятся везде. Оптимисты - как закончились обстрелы, сразу воспрянули духом. Я все эти годы жила надеждой на освобождение и воссоединения с нашими землями. Сейчас при моей жизни повернулась колесо истории. Я рада, что это так. Люди наши очень пластичные. Да, к сожалению, Украина сделала свой форпост в наших городах, в том же Мариуполе — огромные жертвы. Очень жалко людей, да — мертвых не воскресить.

Улицу Артема в Донецке после Великой Отечественной войны строили до 1950 года. А сейчас мы Мариуполь насколько быстро отстроим?
Хотелось бы, чтобы быстрее. Люди наши прекрасны и трудолюбивы. Тем более это юг, много греков, они известные строители, за сезон выстроят пансионат. Да вообще люди в Донбассе — все умеют. Мы все упертые. Разные наши профессионалы будут нужны, все профессии. Я думаю, что будет хорошо. Мы теперь Россия.