Наверх
Репортажи

Короед в законе: расследование 

Почему в заказнике рубят лес, а нас ждут крупные пожары
13.08.2020
В Томской области уголовные дела на лесничих за незаконное разрешение сплошных санитарных рубок заводят по несколько в год. Но аресты лесничих лишь прикрывают интересы крупного бизнеса и региональных чиновников, и маскируют системную федеральную проблему
— Никогда такого не было, чтобы вышла статья или пост, и тут же прилетела комиссия, которая начала разбираться и решила, что да, рубки обоснованы. Вообще никогда такого не было, — говорит Денис Литвинов, активист общественного движения «Защитим томскую тайгу».

Сначала мы хотели сделать текст о пожарах в Сибири, которые случаются каждый год и не всегда стихийно. Но уже в процессе подготовки обнаружили более острую тему. Горящие леса — наше будущее, и миновать пожаров вряд ли удастся. А пока оно медленно просыпается: стальными гусеницами ползет через сосняк, оставляя пустыри и сухостой для нового огня.

Звоню в департамент лесного хозяйства Томской области, договориться о встрече с начальником Авиалесоохраны. Сотруднице пресс-службы Любови Лебасовой объясняю, что к чему. Ее голос становится напряженным.

— Ну, просто вы можете поговорить с Авиалесоохраной о пожарах, а потом в этом контексте получится, что у нас санитарные рубки, например, — говорит она.

А я даже не заикался о санитарных рубках и толком не знал, что это.

Директор Центра защиты леса Александр Чемоданов о тех же «санитарках» недавно дал несколько интервью местным СМИ, а теперь замолчал. Говорить готов только после прямого одобрения интервью начальством. И лесничие туда же: «Вы на меня сошлетесь, а мне потом пряников получать, да?»

Госслужащие и бюджетники редко горят желанием общаться с журналистами. Но здесь дело в другом.

В Молчановском районе Томской области на нескольких лесных участках — причем менее поврежденных — идет сплошная санитарная рубка. И это могла бы быть заурядная история для региона, если бы не одна деталь: лес валят на территории Государственного зоологического заказника «Карегодский». А это особо охраняемая природная территория.
Кора
Лесничие в Томской области регулярно попадают под следствие. По несколько человек в год. Чаще за получение взяток и фиктивное подписание актов лесопатологического обследования (ЛПО) — тех самых документов, которые позволяют проводить санитарные рубки.

— В 2018 году мы нашли два акта ЛПО общей площадью на 22 гектара сплошной санитарной рубки в кедраче. По бумагам там якобы всё было съедено шелкопрядом (гусеницы шелкопряда питаются хвойными породами. — «Репортёр»), и лес надо было срочно рубить. А мы точно знали, что там все зеленое и не было никакого шелкопряда, — рассказывает Денис Литвинов.

Второй год он вместе с единомышленниками ездит по региону, смотрит на вырубки, собирает информацию. Общается со всеми участниками хвойной кухни — от лесничих до сотрудников ведомств.

— Мы начали через своего знакомого кулуарно задавать вопросы директору Центра защиты леса Чемоданову. Тот встрепенулся и увидел по космоснимкам, что лес зеленый. Тогда он пошел к Малькевичу (на тот момент начальник регионального департамента лесного хозяйства. — «Репортёр»), который как раз утвердил эти акты ЛПО. Малькевич понял, что уже без вариантов: мы туда доедем. И лес моментально выздоровел: хвоя отросла, шелкопряд порядок навел и ушел.
Денис Литвинов, активист общественного движения «Защитим Томскую тайгу»
Занятный момент: проводить лесопатологическое обследование могут не только органы государственной власти, но и предприниматели, которым этот лес нужен. Так и было в случае, о котором рассказал Денис. Но за ошибки все равно отвечать лесничим.

— Доходило до забавного. Поехали мы на деляны, всё осмотрели. После разговора с участковым лесничим и его помощником выяснилось, что они в лесу даже не были. У нас всех лесничих есть за что сажать. Причем не надо для этого глубоко копать. И уже не раз брали участкового лесничего, а он плакался, что его главный заставил. Но доказать это сложно: везде его подписи.

Чтобы заготовить здоровый лес, нужно взять в аренду участок, перед этим в лесу провести уйму мероприятий и, если повезет выиграть аукцион, — регистрировать договор аренды, разрабатывать за свой счет проект освоения лесов, и только тогда… Короче, время, деньги, геморрой.
А в последние годы департамент лесного хозяйства и вовсе перестал давать деляны в аренду малым и средним заготовителям. Ну то есть как перестал… Проводил аукционы только на крупные участки.
Предприниматель Виктор Черненко. Обеспечивает рабочими местами жителей ближайшего села Подгорное. 
— Если я на аукцион выйду, меня 100% перекупят, мне не хватит денег. И сейчас у нас встал жесткий вопрос: вроде охота развиваться дальше, но я не могу, мне не хватает сырья, — говорит предприниматель Виктор Черненко.

И вот тут на сцене появляются сплошные санитарные рубки. Да-да, они всегда были, но им нашли новое применение. Если ОГАУ «Томсклесхоз» не может их провести (а оно не может), то заключает договор с любым частником без торгов и аукционов.

— Мы выкупаем этот лес, сваленный у пня, и забираем себе. Я вот только не понимаю: санитарные рубки мы проводим, а фитосанитарки такой лес никуда не пропускают. Они проверяют на заражение древесины, на жучка. Поэтому все это потихонечку расходится по местному населению, — объясняет Виктор Черненко. — Нам как-то предлагали выкупить один участок. Мы туда приехали, а выкупать нечего. Цена за санитарки большая, а там дырки в толщину пальца.

Именно поэтому частники рубят деляны, где есть относительно здоровые деревья. Ну, это если порядочный частник: чем меньше совести, тем лучше древесина.

— Мне лесничие признавались, что косячат и делают так для местных заготовителей, потому что для них долгое время не было торгов, им неоткуда было брать древесину, — говорит Денис Литвинов. — И чтобы они могли работать, лесничие идут на такие правонарушения. Но понятно, что они делают это не из альтруистических соображений. Просто так оправдывают свою совесть, а сами зарабатывают.

Главный лесничий Чаинского района Михаил Демин считает иначе:

— У нас с вами, как и с прокуратурой, разные понятия о том, что такое здоровые и больные деревья. Прокурор смотрит и говорит, что крона зеленая, а я смотрю — на половине ствола нет уже коры, дерево заселено короедом. Он говорит, что дерево здоровое. А я считаю, что его на вырубку пора отдавать.

— И кто в итоге решает, здоровое оно или нет?

— А вот… Сейчас у нас, понимаете, такой кризис получился: мы не можем определиться конкретно. Раньше были ГОСТы…
Так выглядят сплошная санитарная рубка на территории Карегодского заказника. Фото предоставлено редакцией агентства ТВ2
Сухостой
«Никогда такого не было, чтобы вышла статья или пост, и тут же прилетела комиссия…»

Проверка в Карегодском заказнике прошла меньше чем за день — сразу после выхода текста ТВ2 о том, что хорошие участки под предлогом санитарок вырубили, а погибшие не тронули. В комиссию входили зампрокурора Молчановского района Евгений Гуслов, директор областного Центра защиты леса Александр Чемоданов и еще трое представителей органов управления лесами.

Разбросанные бочки, разливы масла, порубочные остатки в самый пик пожароопасного периода и прочий мусор в центре особо охраняемой природной территории — это, конечно, нехорошо. Но других нарушений комиссия не обнаружила.

Еще раз: под сплошную санитарную рубку назначены 770 гектаров заказника, большую часть из которых уже вырубили. А на проверку ушло меньше дня.

— Мы в основном по дорогам ездили, надо было вернуться в тот же день, нам командировки не дали, — сказал в интервью ТВ2 Александр Чемоданов.

А может, и правда не все так плохо? В начале десятых пожары уничтожили здесь больше трех тысяч гектаров леса. Деревья после этого ослабли. Что очень кстати для короедов и других вредителей, от коих Томская область и так настрадалась за последние годы. Плюс сухостой — лучший друг пожаров.
«Присмотрел я участок. Привожу туда на вездеходе лесничего. А он там ни разу не был. Проработал 20 лет — и не был! Спрашивает: а как сюда добраться-то?»
Акт проверки, которая прошла в Карегодском заказнике слишком быстро. 
— Я вот послушаю сейчас людей и думаю: в лес никого бы не пускать — пусть он там стоит, гниет, горит. Потому что люди не знают, что это организм: его надо чистить и убирать, чтобы вырастал новый здоровый, молодой лес, — говорит Ольга Славкина, инженер по охране и защите леса в Верхнекетском районном лесничестве. — Государство от этого отстранилось, деньги не выделяет, а повесило все на лесозаготовителей. Естественно, когда выставляются два участка под сплошную рубку, заготовщик выберет тот, где меньше повреждений.

С ней соглашается предприниматель Виктор Черненко:

— Санитарные рубки? Почему бы и нет, если там лес поврежденный. А то, что население говорит… Вот мы вырубали лес, нас тоже ругали. А сейчас, когда все деревья легли на землю, люди по-другому заговорили. Везде уже сухостой: спичку кинешь — зарево будет стоять. Где после пожаров деревья вырубаются — на наших вот рубках, если посмотреть, — там лес растет. А там, где сухостой, — только трава.

Здесь важно пояснить: ни Ольга Славкина, ни Виктор Черненко вовсе не защищают то, что происходит в Карегодском заказнике. Они говорят о санитарных рубках, проведенных по уму. А мы имеем дело с другим подходом.

— Реальных санрубок ну хорошо если 10% по всей стране, — говорит руководитель лесного отдела «Гринпис» Алексей Ярошенко. — У нас чаще в санрубку берут менее поврежденные участки, которые почти не способствуют размножению вредителей, — что мы и видим в Карегодском заказнике. Это сказки, будто рубку проводят для содержания леса в нормальном состоянии. На самом деле ее используют как отмычку, чтобы обходить различные ограничения в законах. Иногда законы обходятся с тем, чтобы рубку получила конкретная организация.

По словам Ярошенко, проводить санитарные рубки в заказнике имело смысл лет пять назад. Участки леса, погибшие от пожаров в начале нулевых, уже отработаны всеми вредителями. И ушли в историю.

Что касается пожарной опасности, то она лишь возрастает от такого подхода. Рубят участки с менее пострадавшими деревьями: мертвый лес, горельники вообще не трогают. В результате продуваемость ландшафта становится лучше, и просыхает такой участок быстрее. Ну чем не подарок для новых пожаров?

— Никто этого потушить не сможет. Если провести комплексную проверку в департаменте, во всех этих лесхозах, то выяснится, что не хватает ни техники, ни пожарных кранов, — говорит активист Денис Литвинов. — А в Каргасокском районе, где рубки идут по тому же принципу, что и в заказнике, еще и месторождения газа. Если там загорится, то пострадают вообще все — и жители, которым бежать некуда.
Отработанные вредителями деревья предприниматели могут рубить, но не имеют права продавать. Именно поэтому под санитарную рубку они берут участки с менее поврежденной древесиной.  
Лес как праздник
— Начальники департамента меняются каждый год уже. Ну, не каждый… Но Заболоцкий недолго проработал. Потом Малькевич. Он нормальный как человек и знал с самого низа, как все устроено. Быстро организовал здесь протравку шелкопряда, — рассказывает предприниматель Виктор Черненко. — Все протравили, и тут — бах-бах — Малькевича убрали. Сейчас Артем Сергеевич Конев. Он понимает, что того убрали, этого убрали, и начинает аккуратничать. Боится лишнюю бумажку подписать. А из Москвы строгих инструкций нет. Ну и все — получается, каждый боится принять ответственное решение.

Так и упала ответственность гнилым бревном на плечи лесничих, которые теперь в нагрузку выполняют работу лесопатологов. На семинар их отправили: «это можно рубить, это нельзя» — вот и всё образование. Иди обследуй лес. Если, конечно, будет время оторваться от бумаг. И как же грустно слышать от лесного инженера:

— Если выезжаем в лес — для нас это праздник.

Пауза.

И еще одна.

— Мы сидим целыми днями… Вот у нас квартальные отчеты, еженедельные, — хорошо еще, что в этом году ежедневных нету. А в прошлом году — по понедельникам, по вторникам… Реально от компьютеров не отрываемся. Очень много бумажной работы, — рассказывает Ольга Славкина.

У лесничих нет техники. Ни вездеходов, ни беспилотников, да и навигаторы они покупают себе сами. Оттого и случаются такие вот истории:

— Присмотрел я участок. Привожу туда на вездеходе лесничего. А он там ни разу не был. Проработал 20 лет — и не был! Спрашивает: а как сюда добраться-то? — рассказывает Виктор Черненко.
«Чиновник из областной администрации брал в аренду лесной участок — допустим, куб за 60 рублей. А потом перепродавал его лесозаготовителю — куб за 100 рублей. Из воздуха делал деньги. И вот она — взятка чиновнику, к которой не подкопаешься»
А вот другая история. Главный лесничий Верхнекетского района Вячеслав Буданов попал в СИЗО в конце прошлого года. По версии следствия, он составил пять фиктивных актов ЛПО. Это позволило заготовителям вырубить и увезти здоровый лес в Узбекистан.

— Сосна у нас была подсоченная. Когда в советское время смолу собирали, то после насечек споры грибков могли поражать дерево — тогда ствол приходит в негодность. Вроде бы дерево здоровым выглядит, но там дырочки есть на коре, потому что уже жучки заселились, — рассказывает инженер Ольга Славкина (она супруга Вячеслава).

Этой историей заинтересовался телеканал «Россия-24». Сняли фильм «Профессия — лесовор». В нём всё просто. Есть бравые рыцари — ФСБ и Следственный комитет. Есть злодеи — лесничий Буданов и бизнесмены, торгующие лесом налево и направо. Следствие на единственно верном пути, злодеи пойманы, рыцари торжествуют. Всё ясно, как на пустыре после санитарных рубок. Но чего-то не хватает…

Акты ЛПО лесничие отправляют на проверку в департамент и Центр защиты леса. И, если там всё верно, то ведомства назначают рубку. Да только об этом «Россия-24» промолчала: к чему такие скучные подробности?

— Нам дали добро — заключить договора на эти участки. Мы заключили, — рассказывает Ольга Славкина. — Потом в областную прокуратуру пришло от одного человека письмо: якобы рубят зеленый лес, проверьте. Приехала одна прокурорская проверка, приезжали обэповцы, Сибирский федеральный округ. На протяжении какого-то времени у нас было пять проверок. Ни одна из них не выявила нарушений и не остановила рубку.

Чуть позже сотрудники ФСБ задержали Вячеслава Буданова. А когда правоохранителей просили поднять результаты перечисленных проверок, оказалось, что нет ни одного из них.

— Мы, лесничие, люди подневольные. Мы руководствуемся распоряжениями, приказами, доверенностями и должностными инструкциями. А нас за это садят и не хотят даже разбираться. И мы не можем ничего сделать. Понимаете, это беспредел полнейший: судьи, прокуратура, Следственный комитет — как в сговоре, — говорит Ольга Славкина.

Да, и выглядит всё так, будто аресты лесничих нужны для отвода глаз. Мол, смотрите: преступники пойманы, вот кто лес наш ворует. Но поверить в это так же сложно, как и в то, что начальника департамента нет на месте каждый раз, когда звонят журналисты.
Корни
— Раньше была такая популярная схема. Чиновник из областной администрации брал в аренду лесной участок — допустим, куб за 60 рублей. А потом перепродавал его лесозаготовителю — куб за 100 рублей. Из воздуха делал деньги. И вот она — взятка чиновнику, к которой не подкопаешься, потому что формально всё по закону. А сейчас есть сплошные санитарные рубки, — говорит Денис Литвинов.

Как уже было сказано, санитарные рубки по госзаданию выполняет ОГАУ «Томсклесхоз». Но ресурсов для таких работ у него нет, поэтому учреждение заключает договоры субподряда с частными компаниями. Все просто: ни очередей, ни аукционов — закон позволяет.
В случае с Карегодским заказником подряд достался ООО «ИнтелСтрой». По словам очевидцев (см. фото выше), компания начала рубку еще в 2018 году, то есть за год до заключения договора (от 12.03.2019, № 46/46). На тот момент директором ОГАУ «Томсклесхоз» был нынешний начальник «лесного департамента» Артем Конев. А еще раньше Конев работал в том самом ООО «ИнтелСтрой».

Дальше в лес — больше дров. Двое наших анонимных источников из числа лесозаготовителей назвали еще одну известную в регионе фамилию, которая стоит за санитарными рубками в Карегодском заказнике. Ту же фамилию называет и Денис Литвинов:

— Конев — это человек Кнорра (замгубернатора Томской области по агропромышленной политике и природопользованию. — «Репортёр»). Вот туда все хвосты и уходят. Поэтому не так просто все это раскрутить. Поэтому же и Чемоданов (директор Центра защиты леса — «Репортёр») так быстро приехал с проверкой в Карегодский заказник. Тут личные интересы Кнорра и Конева.

Конечно, мы не можем быть на 100% уверены в подлинности этой информации. Но есть одно странное совпадение, которое косвенно подтверждает сказанное.

С 2012 года Андрей Кнорр нёс личную ответственность за Карегодский заказник. А незадолго до начала санитарных рубок слова «Кнорра А. Ф.» из постановления о заказнике исключили.
«Прокурор смотрит и говорит, что крона зеленая, а я смотрю — на половине ствола нет уже коры, дерево заселено короедом». Фото предоставила редакция агентства ТВ2.
Почва
А как здорово всё начиналось…

— Принимаемый Лесной кодекс (2007 года. — «Репортёр») дает возможность прекратить варварское расхищение лесных богатств и обеспечить восстановление лесов, — сказал Борис Грызлов.

— Надеюсь, что мы станем одной из самых мощных лесных держав и будем экспортировать продукцию высокой степени переработки, — сказал Герман Греф.

— Принятие Лесного кодекса создаст условия для улучшения инвестиционных потоков, — сказал Владимир Путин.

И что из этого вышло?

Денег на проведение лесоустройства нет: мы не знаем, сколько у нас леса. Это на руку крупным компаниям в тандеме с людьми из администрации: манипулировать цифрами легче. То есть увеличивать объем рубок, ссылаясь на то, что по бумагам леса еще навалом.
И на санитарные рубки денег нет. Рубят частники. Продавать зараженную древесину им запрещает фитосанитарный надзор — вот и валят что получше. А мертвый лес стоит, готовится к новым пожарам.

— Как они еще говорят, «тайгу экономически невыгодно тушить». Ну как так?! Это ж как ребенок: дело не в деньгах, — говорит предприниматель Виктор Черненко. — Тут еще надо учитывать, чего хочет от нас государство: либо денег, либо чтобы леса росли. Вот это вопрос непонятный.

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...