Наверх
Интервью

«Мы разозлились на всех и решили показать, что двое россиян могут помочь нерпе»

Вячеслав Алексеев, Фонд друзей балтийской нерпы
27.12.2022
Как ветеринар помогал большим кошкам, а потом стал спасать исчезающую кольчатую нерпу.
Фонд содействия сохранению морских млекопитающих «Фонд друзей балтийской нерпы» появился в Санкт-Петербурге в 2014 году. Там исследуют и спасают популяцию балтийской нерпы — животного, занесенного в Красную книгу. Но спасение нерпят началось еще раньше. Вячеслав Алексеев, директор Фонда друзей балтийской нерпы, приносил домой воронят, развлекал тигров и леопардов и, наконец, рассказал почти всем петербуржцем, что в Финском заливе обитают удивительные, харизматичные животные. 
Из личного архива Вячеслава
«Хоть я и лечу животных, ветеринарным врачом себя в полной мере не ощущаю»
  • Я прочитала в одном из ваших интервью, что вы в детстве ходили в юннатский кружок. Это оттуда ваша любовь к природе?
  • В юннатский, а потом в зоопарковский кружок я пошел уже убежденным, что собираюсь стать зоологом. В то время была очень сильная детская «индустрия», в том числе биологической направленности. Создавалось интересное информационное поле.
На мою любовь к природе во многом повлияли книги Игоря Акимушкина, Джеральда Даррелла, журнал «Юный натуралист», программы «В мире животных» Николая Дроздова.
  • У вас были домашние животные в детстве?
  • В детстве у меня были четыре попугайчика и четыре домашние кошки. Еще я приносил домой животных из экспедиций — обычно полевок, за которыми наблюдал.

    Один раз принес домой куницу. Только потом, через долгие годы, я понял, что она болела бешенством. Почему-то тогда, даже с биологической осведомленностью, я не заметил очевидных клинических признаков: у нее текла слюна, она постоянно куда-то бежала и вскоре умерла. Но мне повезло, что не заразился от нее.

    Еще я приносил домой воронят и голубей…
  • А как ваши родители к этому относились?
  • Воронятам родители, конечно, были не рады. К кошкам и попугайчикам относились нормально, но остальных диких животных после упрашиваний разрешали оставлять только под мою ответственность.
  • Вы сказали, что хотели стать зоологом, а в итоге учились на ветеринара. Как так?
  • В то время, в 90-е, академическая наука влачила довольно жалкое существование. Когда я выбирал направление, решил, что ветеринарная медицина все-таки в некотором роде хлеб, а полевую зоологию можно оставить занятием больше для души. Перспектив трудоустройства тогда почти не было. И я выбрал Санкт-Петербургскую государственную академию ветеринарной медицины.

    А теперь, хоть я и лечу животных, ветеринарным врачом себя в полной мере не ощущаю. Зоологическая работа стала мне ближе.
  • Вы работали по профессии, ветеринаром в клинике?
  • Нет, не работал, только проходил практику в годы обучения на районной ветеринарной станции. Мне уже тогда не было интересно работать с домашними животными.

    Я всегда любил диких животных, поэтому после окончания академии пошел в ветеринарную часть в зоопарк. Сначала в основном работал в лаборатории и занимался клинической диагностикой. Потом мне это наскучило, и я перешел работать в отдел хищных животных.

    Там я стал первым в России специалистом по обогащению среды обитания диких животных в условиях неволи. Это было очень необычное направление работы для наших зоопарков.
  • Что вы делали на этой должности?
  • Я работал с крупными кошками: тиграми, леопардами. В работе мне нужно было создавать условия для их активного моциона. Грубо говоря, делать все, чтобы при «зоопарковской» жизни они не превращались в тыкву.

    Я ставил им тренажеры, придумывал игровые ситуации, чтобы разнообразить их жизнь. Это очень нравилось и животным, и посетителям зоопарка.

    Потом я перевелся на должность зоотехника отдела хищных животных, но все равно большую часть времени посвящал работе с животными.
  • Какое у вас вообще отношение к зоопаркам? Есть же мнение, что животные там мучаются, что им плохо в неволе.
  • Сейчас к зоопаркам у меня сложное отношение. С одной стороны, именно зоопарк стал для меня школой и основой для формирования опыта работы с животными и практики. С другой стороны, я понимаю, что в наше время очень мало зоопарков работают, чтобы сохранять и реинтродуцировать животных в природу. 
Мне всегда хотелось работать в программах, где животных из зоопарка выпускают на волю, но тогда таких программ почти не было. 
Кроме того, я думаю, что сейчас зоопарки должны, помимо соблюдения всех нормальных зоогигиенических условий, заниматься профилактикой кучных и малоподвижных состояний животных. Там постоянно должны думать, как сделать так, чтобы животные двигались, думали, развлекались. Я считаю содержание в вольерах гуманным, если животное там много двигается, ищет себе корм, играет, и если животное родилось в неволе, и вольную жизнь себе не представляет.

Мы уже долгое время выпускаем морских млекопитающих в природу, поэтому видим, когда животное, подготовившись к самостоятельной жизни, начинает маяться и страдать в неволе. Конечно, для них это противоестественное положение, но есть исключения: бывают животные, которые хотят жить с человеком. Как наш небезызвестный Крошик, который не представлял себя во внешней среде и был доволен домашним положением.  

  • Выпуск нерп. Фото из личного архива

  • Выпуск нерп. Фото из личного архива

«В то время балтийская нерпа просто исчезала. Это меня потрясло»
  • В 2007 году вы вместе с супругой ушли из зоопарка, чтобы помогать нерпе. Почему именно нерпе, а не жирафам или большим кошкам? 
  • Перед этим мы несколько лет сотрудничали с Ленинградским дельфинарием: знали тренерский состав, дружили, нас даже приглашали туда работать. Там мы много общались с морскими млекопитающими, уже тогда показавшимися нам безумно умными и эмоциональными существами.

    Потом по весне к нам в ветеринарную часть зоопарка стали приносить погибающих нерпят. Тогда еще можно было нести раненых, травмированных и больных животных в зоопарк, чтобы их вылечили. Но нерпам тогда никто не мог оказать квалифицированной помощи, потому что такого опыта ни у кого не было. Мы обратили внимание на эту проблему, особенно Лена (супруга Вячеслава. — Прим. АСИ) и стали присматриваться к этим животным.

    В какой-то момент мы поняли, что достигли потолка в зоопарке, дальше было некуда двигаться. Вспомнили нерп, стали больше о них узнавать и выяснили, что в то время балтийская нерпа просто исчезала. Это меня потрясло. 
Фото из личного архива
Я помнил, как за короткое время до своей гибели в ветеринарной части зоопарка нерпята успевали нас обаять своей харизматичностью. С учетом редкого и исчезающего положения их стало очень жаль. Вокруг были только несколько исследователей, которые просто считали и констатировали медленное угасание этих животных. Никаких действий по их сохранению не предлагалось.

Все, к кому мы ходили, говорили, что это гиблое дело…

Но мы почему-то разозлились на всех и решили показать, что двое мотивированных граждан России могут попытаться исправить положение нерп. И начали им помогать. 
  • То есть на тот момент никто из государственных ведомств, вроде Росприроднадзора или Водоканала, вам не помогал?
  • Нет, нет, Водоканал появился только в 2013 году, а первым животным мы помогли в 2006 году.

    В те годы мы сообщили в МЧС, что готовы помогать нерпам. Там записали и вскоре позвали нас на первый выезд: тогда на дамбе во время шторма застрял тюлененок, и мы его спасли.

    Потом позвонили еще, сказали, что строители нашли в котловане на берегу залива детеныша балтийской нерпы. Мы забрали его к себе домой, и началась эпопея…

    Это была малышка Хита, она прожила с нами два года, а потом мы выпустили ее на волю. Она произвела на нас совершенно потрясающее действие.

    Ну а потом уже мы выращивали нескольких тюленят на дачах, каких-то базах, у знакомых. Поначалу нам постоянно грозил Росприроднадзор за то, что мы притронулись к этим краснокнижным животным. Но потом потихоньку все устаканилось. 
  • Вам стало легче помогать нерпе, когда появился фонд?
  • Сначала мы создали некоммерческое партнерство, потому что нам сказали, что частное лицо не может помогать краснокнижным животным. После регистрации организации на нас ополчились местные исследователи. Из-за нас они теряли монополию на исследование нерп. Тогда была очень напряженная атмосфера: постоянные угрозы, всяческие козни.
Фото из личного архива
И когда нам фактически остановили работу, мы решили поехать на честный суд в Москву, в Совет по морским млекопитающим. Тогда это была профильная общественная организация, в работе которой принимали участие академики, доктора наук, признанные авторитеты в сфере морской биологии. На встрече с ними мы показали уже составленную нами методику по реабилитации тюленей и рассказали о нашем проекте.

На заседании сначала все смотрели на нас с осуждением: им уже успели позвонить петербургские исследователи и наговорить на нас. Но мы постарались все объяснить и попросить их защиты.

В итоге нам сказали, что мы большие молодцы и можем работать спокойно: в совете нас прикроют.

С тех пор работать стало легче. Потом было несколько лет с холодными зимами и животных не было – никто не находил брошенных, раненых нерп, а мы работали на разных других работах.

И вот в 2013 году, в год Финского залива, нам позвонил Водоканал и сказал, что ему нравится наша работа и он готов нас поддержать. Мы тогда уже работали со всеми тремя разновидностями морских млекопитающих, которые у нас обитают. Это был значимый вклад в сохранение их популяции.  

Во время разговора с Водоканалом мы не растерялись. 
Тогда основной проблемой в нашей работе было отсутствие территории для животных. 
Где-то в далекой деревне мы не могли купить участок, потому что с нерпами надо было проводить много времени, вблизи было очень дорого.

И оказалось, недалеко от города построена автоматизированная станция очистных сооружений, а вспомогательные здания стали не нужны и стояли в законсервированном состоянии. Водоканал нам эти помещения выделил, взял на себя затраты по их содержанию, и мы вместе занялись работой уже в промышленном масштабе. В новом месте уже получалось спасать не два-три животных за сезон, а иногда и до тридцати.
Интервью с Вячеславом Алексеевым — часть серии «НКО-профи», созданной Агентством социальной информации и Благотворительным фондом Владимира Потанина в 2017 году. «НКО-профи» — это цикл бесед с профессионалами некоммерческой сферы об их карьере в гражданском секторе. Серия реализуется в проекте «НКО-координаты» при поддержке Фонда президентских грантов.

С полной версией интервью можно ознакомиться по ссылке. 

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...