Пластик, баночки, бумага

Мы разворачиваемся, пройдя половину пляжа, поднимаемся на насыпь, а на обратном пути дядька уже подсовывает к нам в мешок найденную рядом пивную бутылку. Пример оказывается заразителен.

Полчаса назад мы встретились с Ариной на Адмиралтейке — одной из главных городских площадей, куда обычно наведываются туристы. Находится она на набережной Воронежского водохранилища, где пришвартована «Гото Предестинация», или «Божье Предвидение», — копия первого линейного корабля Российского военно-морского флота, строительством которого руководил сам Петр Алексеевич. Вокруг площади аккуратные газоны и вылизанный асфальт. Я пока еще сомневаюсь, что мы найдем здесь мусор.

Арина опаздывает на 15 минут и является с уже полным пакетом, из которого торчат зеленые горлышки, — собрала по пути. На ногах девушки розовые штаны-аладдины, на запястье фенечки и татуировка «Солнце», на голове дреды и фиолетовая панамка со словом «Добровольчество». Рядом с Ариной молчаливый Юра, воронежский студент, приехавший на учебу из Магадана. Позже подойдет 15-летняя Даша, начинающий волонтер. По моей просьбе Арина, осенью давшая себе обещание больше не организовывать в Воронеже плоггинг, все-таки соглашается показать, что это за странное развлечение.

— Зародился он в 2016 году в Швеции, где не так уж и сильно грязно. Ты просто выходишь на утреннюю пробежку и еще попутно собираешь мусор. Калорий так тратится больше, потому что постоянно приседаешь и наклоняешься. В Швеции ты можешь себе позволить заниматься плоггингом, потому что будешь реально бежать и иногда кое-куда заворачивать. Но вот в Воронеже так не получится — у нас тут не Швеция! Ты не бегаешь, а обычно сидишь в каком-то кусте и просто все оттуда выгребаешь.

— Почему ты перестала организовывать плоггинг в Воронеже?
— С июля по сентябрь я провела семь «пробегов» — они проходили почти каждые две недели, но людей было не то чтобы много: обычно приходили моя мама и мой лучший друг. Только однажды на пробежку собралось десять человек — я была вне себя от счастья! Но это были не обычные горожане, а такие же эконутые, как я, — ребята из воронежского Гринписа.

— Может, был плохой пиар?
— Я тогда дала интервью всем, кому только можно было, мы делали огромное количество репостов, нас даже приезжали снимать «Вести Воронеж».

— Тогда почему так вышло?
— Когда люди посмотрели сюжет «Вестей», они стали писать в комментариях: «Если бы мы знали, мы бы пришли…» Но это неправда. Я думаю, дело в том, что тут нет какой-то плюшки — люди не получают ничего материального от плоггинга. Еще я поняла, что не каждый в состоянии что-то делать своими руками, чтобы город стал чище, зато почти каждый в состоянии бухтеть, что вокруг много мусора или что мы на самом деле не волонтерим, а убираемся за деньги. Когда мы бегали, нас постоянно спрашивали: «Кто вам платит и зачем вы это делаете?» Люди сейчас не верят. Я еще волонтер акции «Мы вместе» (помощь пожилым людям во время пандемии. — «Репортер»), и когда захожу в магазин, слышу от продавщиц: «Ой, ну я не верю, что вы делаете это просто так». А пожилые люди часто просят нас договориться о кодовом слове, чтобы не наткнуться на мошенников. Я как-то вместе с бабушкой смотрела программу местного телеканала о волонтерстве, и в эфир позвонила пожилая женщина, которая стала говорить, что никаких волонтеров, по ее мнению, не существует. Я так и сказала бабушке: «Блин, ба, меня не существует!»

— Волонтеры обязательно должны вызывать доверие, чтобы делать добрые дела?
— Наверно, нет. Но иногда хочется отдачи, элементарной благодарности. Я не прошу взамен этой работы денег или чего-то еще, но когда слышишь, что это все зря и нас «вообще не существует», руки опускаются.

У пристани стоят два прогулочных кораблика, прозябающие этот сезон на якоре. Пандемия — никаких катаний по воде. Зато набережная пользуется большой популярностью: в траве валяются сотни одноразовых мундштуков для кальяна, на ступеньках — пустые пачки сигарет. Посередине пристани заросший фонтан, в углу каменная барная стойка, за которую Арина заглядывает в первую очередь.

— Я никогда такого не видела… — КМС по плоггингу резко застывает, глядя на несколько килограммов пакетов из «Макдональдса», перемешанных с коричневым стеклом и сотнями кофейных стаканчиков. За стойку удобно спряталась маленькая свалка; здесь же импровизированный общественный туалет, поэтому вблизи наблюдать эту картину долго не получается. Девушка достает телефон и записывает сторис в Инстраграме с просьбой о помощи: «Я вас всех приглашаю сюда завтра — все это разгрести. Завтра в 10:00 прошу прийти. Мы все уберем и устроим небольшой пикник».

На следующий день, как обычно, никто не приходит — только я и Арина. Обе уже с плотными хозяйственными перчатками. За ночь пузатые мусорные пакеты, которые мы поставили к урнам, убрали, но за барную стойку никто так и не заглянул. Зато экспозиция на каменной набережной обновилась — выставочных образцов явно прибавилось. На кораблике издевательски начинает играть песня группы «Анимация»: «Я люблю свою родину вроде бы…», а мы неуверенно заходим за воняющую стойку.

— Я из Петербурга.
— И чего это тебя в такую дыру занесло из Питера? — говорит он то ли про город, то ли про свалку.

Витек работает на прогулочном катере. Из-за пандемии катать людей по водохранилищу нельзя, поэтому приходится заниматься ремонтом и, как он говорит, охранять судно от дураков.
— Я сам из Казахстана, много где пожил. И, если бы сразу попал в Воронеж, то не смог бы, наверное, — уехал бы.

— Почему?
— Да люди здесь такие... — Витек разворачивает мусорный пакет, чтобы мне было удобнее. — Они чем-то постоянно недовольны, не доверяют. Я тут тетке сумку предложил донести до остановки, так она: «Нет, я сама». Боится.

Витек, будто оправдываясь, начинает объяснять, что причал — это вообще-то территория администрации города и никак не хозяев прогулочных корабликов. Говорит, что коммунальщики заглядывают за барную стойку только по большим праздникам. В прошлый раз вычистили все к 9 мая. Получается, свалка образовалась всего за месяц.

— Тут осенью мужик приезжал с сыновьями — своими силами вычистили фонтан и запустили туда аквариумных рыбок! Они до зимы прожили, а потом все опять заросло, — он машет рукой в сторону каменной возвышенности в центре причала. В зеленой воде фонтана плавают пачки от сигарет и алюминиевые банки.

— А почему люди такие?
— Так это воспитание. Никогда не понимал, почему пустую бутылку от пива нести тяжелее, чем полную. Она ведь на 500 граммов легче.
Витек приносит лопату, и мы сгребаем в пакеты самый неприятный мусор — коричневые влажные салфетки и, кажется, пару подгузников. Всего получается 13 мешков.
— После июньских праздников все опять станет как было. Ты уедешь в свой Питер, а Арина потом тебе расскажет, насколько быстро все вернулось. 

Вопреки предсказаниям Витька всё складывается иначе: через три недели за стойкой всё ещё чисто. Бросать мусор там, где убрано, видимо, уже не хочется.

— На твой взгляд, Воронеж — грязный город?
— Ну, не чистый, — говорит Арина. — Конечно, в центре хорошо убирают, но, если зайти во дворы или в не самые благополучные районы типа ВАИ или Машмета, можно много чего увидеть.

Самые популярные темы для обсуждения в группе «Типичный Воронеж» — это ДТП и мусор. Здесь шутят: «Набережная настолько очистилась, что не очистилась» и раз в две недели выкладывают фотографии ржавых мусорных баков, которые утопают под натиском разноцветных пакетов. Несложно встретить мини-свалки между гаражами в спальных районах, если отойти чуть дальше от центральных улиц.

При этом в Воронеже с особой благодарностью относятся к тем, кто мусор до контейнера все-таки донес. В разных частях города можно встретить вежливые таблички: «Спасибо, что убрали за собой», прикрепленные к урнам или заборам у детских площадок. Некоторые даже поэтично взывают к совести: «Так вести машину надо, будто дети твои рядом».
Еще в Воронеже в некарантинное время проводят целых две акции по раздельному сбору отходов — от экологического движения «Раздельный сбор» и организации «Экодвор». Хотя пандемия коронавируса запретила подобные массовые встречи, воронежские экоактивисты не растерялись и организовали первое в городе экотакси. Причина понятна: люди, привыкшие собирать и сортировать мусор, накопили дома неприличное количество пластиковых баночек и пакетов. А выбрасывать все это в общий контейнер совесть уже не позволяет.

— Меня недавно спросили про то, что такое осознанное потребление, — говорит Арина. — И я вспомнила, что от кого-то слышала про три стадии очищения мира и становления осознанности. Первая — это не бросать мусор вокруг себя. Вторая — сдавать мусор в переработку. И третья — жить так, чтобы вообще не производить отходы, вести образ жизни zero waste. Но у нас пока многие даже к первой стадии не подошли.

Юра, друг Арины, по иронии судьбы учится в Воронеже на нефтяника. Он говорит, что выбрал такую профессию потому, что она прибыльная, да и на наш век нефти в России еще хватит.
— Думаю, на электромобили все массово пересядут только лет через 30, — рассуждает Юра.
— Ага! Когда у нас будут вот такие озоновые дыры, пропускающие радиацию! — Арина раздраженно вскидывает руки к небу.

Мы гуляем по городу и заходим в воронежский Дом молодежи — красивое старое здание с коваными лестницами и высокими потолками. На инфостенде из ниток и гвоздиков выложен хештег #хочувворонеж, ниже — плакаты с призывом стать «Учителем для России», волонтером Победы и вступить в молодежную организацию AIESEC. Чуть правее огромный плакат, задвинутый немного в сторону, который рассказывает, как классно быть волонтером Конституции. Здесь находится ресурсный центр поддержки добровольчества, куда мы забегаем, чтобы передать лекарства для животных из приюта, — еще одна важная для Арины акция.

Сегодня девушка помогает проводить в городе акции по раздельному сбору отходов, участвует в организации ежегодного воронежского фестиваля Go Green и готовится со второй попытки поступить в университет на культуролога. Арина рассказывает, что у нее есть мечта — построить экодом: найти помещение и превратить его в площадку для лекций и мастер-классов по экологичному образу жизни, организовать внутри пункт приема абсолютно всех фракций вторсырья, выделить комнату для арт-пространства. Но, сетует экоактивистка, не все так просто: нужно решить кучу юридических вопросов, найти деньги, умудриться перевести жилое помещение в нежилое. Это совсем не то же самое, что выйти на субботник и просто собрать мусор.

— Сегодня весь мир знает о сортировке отходов, но в океанах все равно плавают острова из пластика. Ты не думаешь, что все это бесполезно?
— Нет, не думаю. Возможно, на нас кто-то обратит внимание и в следующий раз тоже выйдет, чтобы убрать мусор. Даже если не выйдет, то хотя бы сам не бросит, а может, задумается и поймет, зачем мы это делаем. У нас же такой классный мир — тут есть жуки-олени и разные рыбы! Но они погибают из-за того, что мы неосознанно относимся к окружающему пространству. Мы почему-то думаем, что мир принадлежит нам, мы тут короли, делаем что хотим.

— А это чревато?
— Конечно. Не зря же тут пожары и вирусы всякие. Это все карма.