Наверх
Герои

Почему абьюзер никогда не останавливается

Вчера в Минске убили художника Романа Бондаренко
13.11.2020
Вчера в Минске убили художника Романа Бондаренко. Вернее, его забили до смерти позавчера, 11 ноября, в собственном дворе, а потом в Центральном РУВД. 12-го он умер на операционном столе. 
Врачи пытались его спасти.
Роману был 31 год, он отслужил в спецназе, стал художником, жил на площади Перемен – это культовое место и символ сопротивления для людей в Минске – и учил детей рисовать.
Позавчера вечером, когда ОМОН приехал снять бело-красно-белые ленточки – у ОМОНа в Беларуси теперь есть такая работа – он вышел во двор и попросил их не снимать.
Они убили его. На это ушло два часа.
Друзья, я знаю, что многим видится из России, что в Белоруссии «новый майдан», что там «скачут националисты» «с фашистскими флагами», что туда «дотянулась рука запада», что это «еще одна цветная революция», что кто-то «играет людьми».
Это неправда.
Это не та шарманка, которая играет заезженную пластинку цветных революций.
Это другая история.
Эти люди не против России и не за Запад. Не за то, чтобы уйти от нас, и не за то, чтобы прийти к ним. 

- Это чистый Юрий Олеша, «Три толстяка», народ против диктатора, - сказал мне артист Купаловского театра, коллектив которого накануне столетнего юбилея выгнали из их дома.
- Здесь никто не задаётся вопросом, в Россию мы пойдём или в Европу, у нас вопрос в том, что люди хотят другого президента. Просто люди хотят нормального отношения к себе, вот и всё, - сказал мне милиционер, который после событий в августе ушел из милиции.
То же самое сказали рабочие МТЗ и рабочие МАЗа.
То же сказали прихожане Красного костела.
Это же сказали мои друзья-журналисты, коренные минчане, с которыми мы в разное время и в разных редакциях работали в Москве.

Люди не хотят, чтобы их избивали в автозаках и убивали в собственных дворах.
Люди не хотят, чтобы их похищали тонированные микроавтобусы.
Люди не хотят, чтобы на улицах творили беспредел неизвестные в форме без отличительных знаков.
Они просто хотят жить. Но просто жить там сейчас невозможно.
После жутких дней в августе мрак ненадолго отступил, но теперь продолжает наступать.
25-го октября обстреляли людей на Орловской – за то, что вышли на марш.
8-го ноября ранили пожилого мужчину в поле возле урочища Куропаты, места массовых расстрелов, – за то, что он заступился за девушку.
11-го – убили Романа Бондаренко. За то, что он попросил не снимать бело-красно-белые ленточки.

Незаметно Беларусь погружается во мрак. Но и во мраке есть свет. Это сердце каждого, кто не промолчит, когда кого-то арестовывают ни за что. Каждого, кто не перейдет на другую сторону улицы, когда по ней идет тот, за кем не сегодня-завтра придут. Каждого, кто остановит руку, занесенную, чтобы ударить. Это каждый, кто откроет дверь своего дома перед тем, кому негде спрятаться от беды.
Еще в августе – при всем ужасе и мраке выслушанных свидетельств – еще тогда это сравнение со сталинскими репрессиями не укладывалось в голове.
Прошло три месяца. И никто за это не ответил. И никакого внутреннего расследования не было проведено. И никакой попытки наказать виновных. Людей сначала заставили подать заявление в Следственный комитет, а через два месяца им стали приходить отказы. 
В это время я читала Василия Гроссмана. Его последнюю книгу – о том, как человек возвращается домой после 30 лет лагерей. Вернее, возвращается в мир. Дома у него уже нет.
Я не поверила своим глазам, текст Гроссмана дословно совпадает с тем, что говорили мои герои – люди, избитые на улице, в автозаках, в изоляторе на Окрестина.
Они говорили буквально одними и теми же словами.
Мой герой, Глеб: «Здесь было где-то десять сотрудников, и я заметил по штанам, что здесь не только уже ОМОН, а также сотрудники милиции с дубинками. И бил каждый. Ни одного человека... вот я думал, извиняюсь уже за такое: «Ну блин, хоть кто-то не ударьте! Толкните там или сделайте вид», — но нет, от каждого ты получал, причем сильно».
Василий Гроссман, «Все течет»:
«Тесной грудой сбились люди, а надзиратель ловко перегоняет помеченных заключенных из одной части вагона в другую, и как бы стремительно ни кидался заключенный, вертух успевает поддать его палкой по заднице, или по кумполу».
«Тесной грудой сбились люди, а надзиратель ловко перегоняет помеченных заключенных из одной части вагона в другую, и как бы стремительно ни кидался заключенный, вертух успевает поддать его палкой по заднице, или по кумполу»
Василий Гроссман, «Все течет»
Откуда, как это было унаследовано?
Почему они совпадали до мельчайших подробностей, до деталей, как будто сегодняшние омоновцы – прямые потомки той лагерной охраны, генетические наследники НКВД?
Почему это повторяется прямо сейчас, на наших глазах?
83 года назад люди тоже становились свидетелями того, как наступают репрессии. Но если бы тогда так массово, как сейчас в Беларуси, они выступали против, возможно, этого бы не случилось.
В урочище Куропаты на окраине Минска, в провалах под елями, в страшных просевших ямах лежат поэты, литераторы, инженеры, простые люди. Рядом с ними, в таких же ямах – лежат сотрудники НКВД, их палачи. Их расстреливали на следующий год, в 1938-м.
Эти ямы неглубокие, где-то метр восемьдесят. Их копали вручную, они в человеческий рост.
И возможно, то, что в этом не раскаялись, что за это не ответили, не назвали зло злом, не отрефлексировали, не изучали в школе, что постарались забыть, оставить в прошлом, – сделало возможным это повторение, эту бесконечную спираль.
20-летние дети, которые сейчас служат в ОМОНе, должны были в школе читать Шаламова, Солженицына, Гроссмана – и если бы прочитали, получили бы прививку, которая не дала бы им согласиться с преступным приказом, избивать и убивать людей.
Белорусский врач-реаниматолог, который ходит на марши, чтобы помочь людям в случае ранений, сказал мне, что они ждут, что будет еще кровь. Они поняли это после того, как силовики обстреляли протестный марш на Орловке.
Почему, спросила я у него.
- Потому что абьюзер никогда не останавливается. 
Дмитрий Солодкий, завотделом научно-просветительской работы Национального художественного музея Республики Беларусь, составил список погибших с начала протестов. Вот он.
1. Человек сбит автозаком у Стеллы 9 августа - ? (имя, судьба неизвестны).
2. Александр Тарайковский, 34 года, - застрелен на Пушкинской 10 августа.
3. Александр Вихор, 25 лет, убит в Гомеле.
4. Геннадий Шутов, 44 года, - застрелили в Бресте 11 августа, умер позже в больнице.
5. Никита Кравцов, 28 лет, Молодечно, - пропал 12 августа, 22 августа найден повешенным на Парниковой.
6. Артем Поруков, 19 лет, - сбит машиной на проспекте Победителей 18 августа.
7. Константин Шишмаков, директор музея в Волковыске - отказался подписать протокол, найден в Немане.
8. Александр Будницкий, 52 года, завод шестерен, пропал 11 августа, нашли якобы в районе ТЦ "Рига", 31 августа сообщили родственникам, якобы сердечный приступ, есть свидетели, но «тело нашли».
9. Алексей Демидов, 25 лет, ул Дворищи - мама сказала, что весь избит, следствие: «Без признаков насильственной смерти».
10. Станислав Чур, повесился из-за давления на Минском заводе им. Козлова.
11. Татьяна М, мать 16-летнего Тимура (которому глаза дубинкой выкалывали и в рот засовывали) - умерла, не вынесла давления.
12. Мужчина, 36 лет, Смолевичи, совершил акт самосожжения перед местным РУВД, погиб.
13. Денис К., 29 сентября избит в изоляторе на Окрестина - «упал с кровати» и умер в БСМП.
14. Роман Бондаренко, 31 год, художник, 11 ноября на площади Перемен был арестован и избит, умер 12 ноября в БСМП.

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...