Наверх
Заметки

Как нам победить пытки

Тезисы исследования "Новых людей": коротко
24.06.2020
Каковы самые острые проблемы нашей страны, что бы мы хотели изменить в первую очередь? Мы бы хотели бы обсудить с читателем основные резульатты исследования полицейских пыток в России и то, как с ними бороться.   
Материал подготовлен в рамках совместного проекта Сетевого издания «Репортер» и политической партии «Новые люди» — Мастерская исследовательского репортажа «Новые люди»
Обычное дело: анализ кейсов
Дело Марины Рузаевой

Марина Рузаева — типичная домохозяйка-мамочка. Дом, муж, дети, школа, домашние задания, тесты, олимпиады, компьютеры, собака, одного ребенка отвела в спортивную секцию, с другим побежала на роликовых коньках… В только что наступившем 2016-м в доме Рузаевых царила праздничная кутерьма, продолжались елочные хлопоты. Когда в дверь постучали хмурые сотрудники полиции и предложили Рузаевой съездить с ними в местное ОВД, чтобы «исполнить гражданский долг и опознать на фотографиях людей из круга общения убитого соседа-пенсионера», Марина согласилась. Без особого энтузиазма, но из сочувствия к родственникам погибшего соседа Васи…

В отделении был кабинет № 321. За столом у окна сидел скучный лысый мужик в сером пиджаке. Он не стал предлагать Марине взглянуть на фотографии, а вместо этого неприязненным тоном велел… снять сапоги. Удивленная, она подчинилась. Бегло оглядев подошвы сапог, лысый вновь обуться не предложил: в следующую секунду внезапно появившиеся два крепких парня в костюмах подхватили Марину с двух сторон и как куклу поволокли в противоположный угол, где стояла привинченная к полу скамья. Марина опомниться не успела, как, скрюченная под углом тридцать градусов, оказалась пристегнутой двумя наручниками к ножкам скамьи. Затем чьи-то потные, проворные ладони натянули на голову Марине черный полиэтиленовый пакет. Едва она успела сделать судорожный вдох, как последовал хлесткий удар по затылку. Еще удар. Еще.

— Ребята… я… пожалуйста, пожалуйста, ну, пожалуйста, миленькие, дайте мне детей увидеть… перед смертью! Вы же убивать меня станете? Да? Или сажать? Что там? Я… мне бы детей увидеть! А я все что хотите вам подпишу.
Майор полиции Самойлов на прощание Марине сказал:
— Ты, если чо, не серчай: у нас работа… нервная. Бывает всякое.

В машине у Марины случился такой истерический припадок, что муж перепугался: куда ехать, в самом деле, в травмпункт или в психиатрическую помощь?

Дело ИТК-1
В 2017 году адвокат Бирюкова получила доступ к технической видеозаписи, на которой были запечатлены различные эпизоды издевательств, избиений и пыток над заключенными ярославской ИТК № 1. После публикации видео в СМИ последовала немедленная реакция со стороны ФСИН и СК РФ, начавших свое расследование по факту «утечки». Бирюкова стала получать угрозы, была вынуждена вместе с ребенком покинуть Россию и продолжительное время находилась в Западной Европе, где с ней встречался автор этого материала. В настоящий момент адвокат вернулась домой, получила право на госзащиту и активно работает по ярославскому делу.
— Когда издевательства и пытки входят в привычку, надзиратели получают от этого занятия удовольствие, а лагерное начальство приходит полюбоваться на пытки как в театр ужасов. Есть оно, это нездоровое любопытство, садистский интерес к истязаниям и страданиям людей. В основном в ответ на мой рутинный вопрос “почему вы избивали заключенного?”, здоровенные парняги-фсиновцы краснели, кряхтели и бормотали: “я не смогу объяснить свои действия”. Знаете, я не смогу объяснить пятилетнему ребенку, почему из рогатки в солнце нельзя попасть, но… взрослые же люди!! Да, многие зэки, мягко говоря, не самые приятные персонажи: есть среди них просто подонки, попадаются лживые, ненадежные, с которыми и мне, их защитнику в суде, приходится непросто, но это все же люди».
— Ну что, сука? Устала? Ты даже нас ушатала, сука…
— Вы… убьете меня? За что?
— За что?! — сотрудник полиции орет ей в ухо. Орет так близко, что она чувствует его пропитанное водкой луковое дыхание. — Новый год, сука! Мы… из-за тебя… возимся с тобой, сука, здесь… Все нормальные люди с семьями, а мы…

«Все нормальные люди… нормальные люди, где вы?»
Масштаб проблемы
«После случая с Мариной Рузаевой я стал правозащитником, три года являлся членом региональной общественной наблюдательной комиссии от Общественной палаты РФ, взаимодействовал с НКО “Сибирь без пыток”, — вспоминает Павел Глущенко. — Сейчас я просто неравнодушный гражданин. Меня не переизбрали в очередной состав ОНК — надоел, видно, заявлениями да жалобами. Слишком беспокойный. Что это за работа? Да вот так: звонят ночью и орут мне в телефон: “Спасите!! Мужа бьют в полиции, адвоката не допускают! Пожалуйста, спасите человека!!”, и я еду, спасаю как только могу. Сколько всего было обращений? Вы, не иначе, смеетесь… Я после шестого десятка просто перестал считать. Раз в три дня обращаются с такими просьбами, и это только по ФСИН! По полиции невозможно все отследить: обращений слишком много. К сожалению, часто бывает, что люди “дают задний ход”, отказываются подавать заявления, боятся последствий. Или их просто запугивают, а бывает, и договариваются: побитому условный срок — “оборотням” свобода. Да, бывает, что и не подтверждается жалоба… Я взялся за это добровольно, после истории с Маринкой. Там все было понятно: метода стандартная — подтягивают любого, на кого глаз положили, и выбивают показания. Но я убедился, что этот случай не из ряда вон. Всякого уже насмотрелся… Бывало, кусок мяса встречаешь на выходе из отдела, или в колонии находишь человека с черными подошвами ног. Спрашиваю, что у него с ногами? Били по пяткам? Они смеются: это у него обморожение, наверное! Разумеется, обморожение, в июле!.. Бывает по два вызова в день, как в прошлом году. 1 марта 2019 года позвонила в девятом часу утра девушка, сказала, ее мужа Михаила З. задержали, доставили в отдел СК на Сеченова, 5, и адвоката не допускают к нему. Я там оказался быстро, смотрю, скорая подъехала, какая-то суета, выносят тело на носилках. Скорая стояла возле отдела минут 50, реанимировали… Откачали, поехали в травмпункт, а днем мне второй вызов поступил: избили человека в ОВД. Запомнил фамилию — В., 27 лет. Классический был сюжет — держали человека “на растяжке”, били ногами в пах и по телу. Когда он рубашку скинул в травмпункте, все ребра были у него синие… То есть в один день одного месили в Следственном комитете, а другого — в отделе полиции. Это его как свидетеля вообще-то опрашивали в ОВД, или кого-то опознать “просили”! Вот так: будут вас “опера” приглашать свидетелем — сто раз подумайте. “Исполнение гражданского долга” надолго затянуться может».
Как победить
1. Радикальное изменение основных целей и ключевых принципов управления полицией. Нынешняя присяга «Служу России, служу Закону!» не имеет отсылки к народу, как раньше, или к гражданам. Полиция служит государству как начальству и закону как абстракции — пользуясь «палочной» системой формальных показателей.

«Вы текст старой, от 23 декабря 1992 года, Присяги сотрудника МВД РФ помните? Чем заканчивается? — интересуется председатель НКО “Комитет против пыток” Игорь Каляпин. — “Служа Закону — служу народу!” А новая присяга как заканчивается? “Служу России, служу Закону!” Как размыто звучит, не находите? Служу отечеству, закону, министерству… чему угодно, но не народу. Не хотят они служить народу! В своем солдатском восприятии они служат чему-то абстрактно-возвышенному: России, Отчизне, но только не гражданам страны, на налоги которых они существуют.
2. Создание отдельного, не зависящего от близких служебных связей со структурами МВД подразделения Следственного комитета, которое будет заниматься исключительно преступлениями сотрудников МВД.

Игорь Каляпин: Необходимо, чтобы в структуре СК появилось отдельное подразделение с полномочиями расследовать именно преступления сотрудников МВД всех калибров. Сейчас эту функцию выполняют УСБ (управления собственной безопасности), от которых проку как от козла молока: все они подчинены местным территориальным главкам. Таким образом, если вас избили “менты” в Советском районе Оренбурга, расследовать это будут следаки СК из этого же района, которые регулярно работают с теми же “ментами” по одним и тем же убийствам. Нужно вот эти связи разорвать! Должна быть у таких следаков “своя” статистика, которую с них будут спрашивать, и они перестанут бояться, что “менты” откажутся расследовать вместе с ними какое-нибудь “мокрое” дело — оно к ним относиться не будет!
Ирина Бирюкова: Нужно убрать из ФСИН непосредственно техническую систему фиксации доказательств, выносить серверы и хранилища баз данных в “облако”, куда ФСИН не должна иметь доступ.

3. Национальный превентивный механизм, предусматривающий инспекцию тюрем, в подчинении омбудсмена и с вовлечением независимых от МВД гражданских.

— Надо реформировать снизу доверху систему “органов”. — говорит адвокат Ирина Бирюквова. — Я бы начала с перестройки системы тюремной медицины: МСЧ (медсанчасть) неохота фиксировать следы пыток и избиений, так как она функционирует в полной взаимосвязи с ФСИН. Они и пьют вместе по праздникам, и подарки друг другу дарят, и часто родственниками друг другу приходятся, и никогда не дадут зэку справку о побоях. “Не увидят” — и все тут. 

Игорь Каляпин: Но назрело и перезрело: необходима структура, НПМ (национально-превентивный механизм), возглавляемый омбудсменом, которому положены штат и бюджет и который в произвольном порядке объезжает все тюрьмы. Да, они часто толерантно относятся к тюремным безобразиям, но это лучше, чем совсем ничего. Это лучше, чем бросать все на плечи адвокатов, вынужденных, пользуясь личными контактами с госпожой Москальковой, выколачивать законные свидания с покалеченными подзащитными, к которым их не подпускает тюремное начальство. И я почему-то предполагаю, что Татьяна Николаевна скоро подобный орган возьмет и возглавит… Кстати, пользуясь случаем, хотел бы отметить, что Москалькова меня приятно удивила! В самом начале я был против ее назначения и в нескольких интервью резко высказывался о ней. Теперь, думаю, при случае нужно будет извиниться. Она действительно пытается что-то изменить на системном уровне, создает штат доверенных людей в регионах. 

4. Создание атмосферы нетерпимости к насилию: а) в процессе долгой воспитательной работы; б) за счет быстрых мер — показательного наказания виновных
и привлечения к ответственности высокого начальства, терпимого к применению насилия в подведомственных подразделениях.


— Медиа должны помогать. — говорит Ирина Бирюкова. — Журналисты должны писать обо всех подобных случаях — регулярно, не выпуская тему из поля зрения. Ярославль не единственный эксцесс: полно кричащих историй, постоянно появляются видео с избиениями в колониях, но журналисты о них уже не пишут, потому что “видосик не зашел”. Воспитывать нужно и самих полицейских. Мы же хотим, чтобы среднестатистический полицейский относился к гражданам хотя бы как к иностранцам на ЧМ-2018, а не как к объекту насилия?»

5. Изучение исторического кейса реформ МВД в СССР. Важна роль лидера-реформатора. Николай Щелоков, фронтовик с настоящей доблестью, против морального разложения структур милиции.

Подполковник запаса МВД Виктор Докучаев: «Дел была масса, и разбойные, и убойные, всякие… Милицию уважали, потому что, как я считаю, мы людям помогали. Нас этому Николай Анисимович Щелоков учил: “Кроме милиции, больше некуда людям за помощью идти!” Я пришел в школу милиции в 1968-м с Новолипецкого комбината. Это был всесоюзный “щелоковский” набор, министр тогда и зарплаты хорошо поднял, и с квартирами помогал — это для всех было очень важно. Вообще хотел бы отметить, что Щелоков очень заботился о личном составе. Мы работали “на земле”, но чувствовали, что о нас помнят. Он же сам фронтовик был. И руководитель УВД Липецкого облисполкома генерал-майор Коршунов Владимир Иванович тоже был фронтовик, с войны вернулся с двумя ранениями… Вот эти люди, фронтовики — у них другая была и мера ответственности, и манера обращения как с личным составом, так и с гражданами. Культура была, понимаете?!»

6. Уроки истории. Конец 2000-х — пока лучшее время в МВД: реформа, повышение зарплат и уменьшение пьянства сыграли свою роль. Сейчас — некоторый откат: реформа выдохлась, а либерализация, увы, не приоритет.

— Сейчас, если сравнивать со сталинским или даже брежневским периодом, мы все-таки в либеральной полосе, — рассуждает Игорь Каляпин. — Но было и лучше — в конце нулевых, в 2008–2011 годах, если говорить о полиции. На ФСБ жалоб особых тогда тоже не было, они особой жестокостью не отличались; провода не прикручивали, по крайней мере, хотя были эксцессы при расследованиях терактов. В тюрьмах тоже было относительно благополучно. С тех пор стало хуже: много жалоб на полицию, про спецслужбы вообще не говорю — именно ФСБ стала часто фигурировать.

7. Важный пункт, требующий детализации: независимость суда от обвинения и силовиков, расширение практики суда присяжных. ЕСПЧ, несмотря на все разговоры о суверенитете, нужен гражданам, по крайней мере пока суды поддерживают силовиков даже в самых сомнительных делах.

«У нас нет независимых судов! — говорит Игорь Каляпин. — Районные судьи боятся решений. Чуть что, звонят советоваться в область, а по вынесении оправдательного приговора садятся писать объяснительную записку: как так вышло, что приговор оправдательный? Как посмел вообще?»
В правозащитном фонде «Общественный вердикт» говорят: «Дело Марины Рузаевой имеет для нас особенную значимость по ряду причин. Мы “дотащили” это дело до суда, но сам по себе суд — это правовой абсурд, юридическая катастрофа: суд устанавливает факт фальсификации материалов расследования, но при этом оправдывает виновного в этом следователя! В России, скорее всего, дело приговором не окончится. Отчасти из-за объективной сложности доказывания таких преступлений, отчасти из-за пассивности следствия на начальном этапе расследования.

8. Вернуть тюрьмы народу. Постепенно отходить от территориальной изоляции и заключенных, и тюремщиков. 

Игорь Каляпин:  В ИК-10 в Нижегородской области в начале 90-х мне встретился однажды представитель трудовой династии тюремщиков по фамилии Хренов. Он мне говорил с гордостью: “Я — начальник колонии полковник Хренов, и мой отец был начальником колонии полковником Хреновым, и мой дед был начальником лагеря полковником Хреновым!” В таких расположенных на отшибе учреждениях внешний контроль за соблюдением прав заключенных затруднен... Люди, работающие в тюрьмах, охраняющие заключенных, должны стать частью общей цивилизации.

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...