Наверх

«Больничная клоунада кажется просто весельем, но мы сразу говорим, что это профессия»

Интервью с Лерикой Пивненко, «ЛенЗдравКлоун»
26.04.2023
Как с мечтой стать актрисой найти в себя в больничной клоунаде, напомнить людям о радости и сделать что-то большее, чем просто рассмешить.
«В театральном у меня было амплуа травести – такая низкого роста девочка, которая играет всю жизнь роли мальчиков-девочек. Конечно, не Джульетту»
  • Какой вы были в детстве?
  • По рассказам близких, я была артистичной – очень любила стихи, быстро их учила и не упускала возможности всем рассказать с табуретки. Еще была непослушной и очень активной. У меня была куча энергии, которую хотелось куда-то применить. А поскольку понимания, куда именно, не было, ходила, уже будучи постарше, во всякие театральные студии. Так и появилась идея, что я вырасту и буду актрисой. А кем еще может стать такой творческий ребенок? 
  • А с окружающими как общались? Мальчиков не били?
  • Я выросла в небольшом поселке, где все друг друга знали. Друзей у меня было много и в садике, и в школе, и во дворе. Била ли кого-то… Просто так, ни за что – вряд ли. Но у меня было повышенное чувство справедливости, иногда слов не хватало, и в садике, чтобы как-то отстоять свою позицию, и кусалась, и дралась. И снег ела… В общем, со мной всегда было весело. 
  • Когда вы решили стать актрисой, какое у вас было представление об этой профессии?
  • В детстве больше представлялся какой-то итог: овации, цветы, благодарности. Ты значим и делаешь что-то важное для людей. У меня в семье все инженеры, творческих специальностей ни у кого не было. А мне хотелось.

    Но все мое детское представление разбилось, когда я действительно столкнулась с учебой в театральном вузе и работой в театре. Я поняла, что не могу каждый день играть одно и то же, заучивать роль и повторять ее. Мне это оказалось скучно, детские мечты разрушились, и нужно было искать альтернативу. 

  • Фото: Вадим Кантор / АСИ

  • Фото: Вадим Кантор / АСИ

  • Фото: Вадим Кантор / АСИ

  • И какую альтернативу вы нашли?
  • Я долго не осознавала, что стала заниматься делом, которое мне интересно и важно и которое у меня получается. В театральном у меня было амплуа травести – такая низкого роста девочка, которая играет всю жизнь роли мальчиков-девочек. Конечно, не Джульетту. И я понимала, что там мне ничего не добиться и долго страдала по этому поводу. 
Но когда я поступила на режиссерский факультет, одна преподавательница сказала: «У тебя не драматическая сущность, попробуй в эксцентрику». Ни одного знакомого слова для меня в этом предложении не было…
Но она рассказала про цирковое училище в Москве и посоветовала попробовать. И я пошла, читала на вступительных «Мастера и Маргариту», отрывок про то, где «кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!». Смотрела на меня приемная комиссия очень странно: то, что я делала, было не очень понятно и не очень смешно. Но меня все равно почему-то взяли. 
На первом курсе надо было изучать все специальности, и мне понравилось много всего: хотелось и фокусы показывать, и гимнастикой заниматься, и жонглировать. Но нигде ничего не получалось, и первое время я снова мучилась. Ощущение, что ты бездарность, не очень мотивировало. Потом мне посоветовали обратиться к нашему преподавателю по жонглированию Льву Георгиевичу Усачеву. Он тогда тридцать лет выступал в цирке и столько же преподавал. Сказали буквально: «Он был в цирке и клоуном, и акробатом, и жонглером, мне кажется, вы сойдетесь». Я Льву Георгиевичу это все пересказала и добавила: «Давайте сойдемся».
И вот так я стала заниматься клоунадой. Это не был осознанный выбор, хотя я очень любила цирковых клоунов.
«Когда-то мне казалось, что раз мне так легко дается медицинская клоунада, значит, это что-то несерьезное»
  • Прочитала в одном интервью, что до недавнего времени вы стыдились своей профессии. Почему?
  • Ну я же у себя в голове актриса! Актриса несостоявшаяся. Даже после циркового училища, нескольких лет работы в больницах меня не покидала мысль «ты ведь все еще не актриса, ты же так хотела на сцену». Хотя у меня был опыт съемок, и он мне дико не понравился. 
  • Почему?
  • Не знаю! Я поняла, что когда смотришь со стороны, еще как-то веришь в происходящее на экране. А когда снимаешься — нет, и там никто, похоже, не верит! Для меня там не было правды.

    И все равно уже давно занимаясь своим делом жизни, я еще долго жалела, что с актерским не получилось. Хотя потом и в ГИТИС поступила, но ушла, и в театр, в который очень хотела, попала. В общем, все желания исполнялись, но я поняла, что это не мое, не то, не нравится. Мое все-таки – это импровизация, выходить, не зная, что делать и как на тебя отреагируют.
Этим мне и нравится медицинская клоунада, потому что в цирке у тебя есть номер, который ты готовишь, ты стараешься, чтобы ничего из реквизита не упало, тебе нужно попасть в музыку. А в больнице вообще нет никакого номера!
У тебя есть реквизит, но ты заходишь здесь и сейчас, смотришь, как на тебя реагируют и пытаешься сделать так, чтобы настроение у человека стало лучше, чем оно было. 

  • Фото: Вадим Кантор / АСИ

  • Фото: Вадим Кантор / АСИ

Когда-то мне казалось, что раз мне так легко дается медицинская клоунада, значит, это что-то несерьезное. А потом я увидела, что у очень многих не получается вот так. Многие приходят со своим актерским спектаклем, этюдом, и это в больнице не работает. Потому что в цирке или театре зрители приходят к актерам, а в больнице – клоун приходит. Это он спрашивает разрешения войти в палату. Там у него ни сцены, ни кулис, ничего. Есть только ты, взгляд на ребенка или взрослого. А потом рождается удивительная история.

И вот когда я перестала мучить себя мыслями, осознала, что занимаюсь тем, что мне нравится, мечта сбылась.
Меня в детстве довольно часто спрашивали, почему я хочу стать актрисой. Так часто, что я сформулировала себе один ответ и везде его использовала: «Я хочу выходить на сцену, чтобы люди на меня смотрели, смеялись и плакали». И вдруг поняла, что именно это я и делаю достаточно давно, работая медицинским клоуном.
И делаю хорошо, так что про актерскую карьеру можно перестать думать, потому что актеров очень много, а вот клоунов, которых публика не боится и принимает, немного.

Клоунадой со Львом Георгиевичем я стала заниматься со второго курса. И в этот момент увидела объявление о наборе в студию больничных клоунов. На слово «больничный» в этом объявлении я не обратила внимания.
  • А что вы почувствовали, когда поняли, что выступать нужно будет в больницах?
  • Ничего не почувствовала. В первый раз это кажется весельем, когда ты просто приходишь в хорошую компанию. И наши студенты сейчас (речь про студентов всероссийской Школы медицинских клоунов, которую проводит АНО «ЛенЗдравКлоун». – Прим. АСИ) тоже идут не сразу со смыслом, с мыслью о каком-то служении. Все это приходит с годами, с реальными примерами из больниц. Вот ребенок плакал, ты как клоун пришел, и он перестал плакать. Только такие ситуации заставляют задуматься, что ты можешь сделать что-то больше, чем просто насмешить. Я могу успокоить детский плач, могу предотвратить детскую истерику.
Фото: Вадим Кантор / АСИ
  • А каким был ваш первый поход в больницу, вы помните?
  • В первый раз я пошла как наблюдатель, так положено по системе обучения. Новички должны были сходить, посмотреть на работу действующих клоунов. Помню, как это было, но не помню «вау-эффекта». Возможно, потому что не было осознания, ведь с нами тогда никто не разбирал, что происходит. Сейчас мы все время разбираем: что было, как было и какой случился терапевтический эффект. Это нужно разбирать, потому часто бывает, что это секунда разницы, которая не всегда видна. Например, ребенок плакал-плакал, тут заходят клоуны, и он может просто перестать плакать. Даже не улыбнуться, не захохотать, а просто перестать плакать. И это будет тем эффектом и результатом. 
  • Случалось ли когда-нибудь, чтобы вы пришли домой и решили, что больше не хотите заниматься больничной клоунадой?
  • У меня были периоды, когда я уходила из-за эмоционального выгорания. Но оно каждый раз случалось не из-за работы в больницах, потому что там-то я вижу эффект и понимаю, зачем это делаю. А из-за того, что приходила к коллегам, рассказывала, как все прошло, а они отвечали: «А, да это все ерунда». Я понимала, что мне не комфортно работать с людьми, которые видят клоунаду не так, как я. От этого происходили недопонимания, и я уходила в никуда. Но понимала, что хочу этим заниматься всю жизнь. Я действительно вижу в этом смысл, пользу, творческий рост и хочу вывести это в ранг настоящей профессии.

    А то, что происходит в больницах, наоборот, дает огромные силы, чтобы продолжать жить и бороться со своими трудностями. У меня был переломный момент в жизни, сложный психологически, и на следующий день мне нужно было идти работать в больницу. И я вообще не понимала, как пойду, но знала, что меня ждут.
Я кое-как дошла, настроилась, вспомнила, что нас учили все человеческое оставлять за порогом. Никого не интересует, что в моей жизни происходит, я клоун Тик-Так, я иду делать свою работу. 
И я очень хорошо помню тот выход: я вернулась, сняла нос и поняла: я встроилась в жизни двадцати-тридцати человек из разных семей, я попыталась аккуратно напомнить им про радость, они вспомнили и нашли силы бороться. Уж с одной своей жизнью я как-то разберусь? С одной-то проще разобраться!
  • Вы разделяете личную жизнь и работу? Убираете личную, когда заходите в больницу, и убираете больницу, когда возвращаетесь?
  • Конечно! Иначе просто с ума сойдешь. Естественно, мой клоун Тик-Так и в обычной жизни очень многому научил, но все-таки без носа я Лерика. Да, я работаю клоуном, что-то люблю, что-то не люблю, куда-то хожу, куда-то не хочу. А в больницу я захожу как чистый лист, оставив и переживания, и радости.

  • Фото: Вадим Кантор / АСИ

  • Фото: Вадим Кантор / АСИ

Во время работы я не отвечаю ни на какие звонки, сообщения, могу только записать коротко, что было. И то, отвернувшись, чтобы меня никто не увидел. В одном выходе может быть до шестидесяти палат, и задача клоуна — закрыть дверь одной палаты, все забыть и начать заново. Потому что в следующей палате другой человек, у него другое состояние, возраст, настроение. И к нему с предыдущей историей нет смысла идти, эффекта не будет, максимум, косо посмотрит.

И вот я выхожу из палаты, быстренько записываю ключевые моменты, и мне жутко неловко, потому что некуда спрятаться. Те же медработники видят, могут подумать: «Ага! В телефоне сидишь». Мне так один раз сказала медсестра, я постаралась ей объяснить, что я записываю, что было. Она удивилась:

— Зачем?

— Мне важно запомнить, что было, мне ведь нужно составить отчет…

— Вы тоже отчеты составляете?!

Ну а как! Это не просто пришли и позанимались ерундой, это серьезная деятельность, требует и включенности, и осознанности, и, конечно, отчетности. 
Фото: Вадим Кантор / АСИ

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...