Репортажи
Экспедиция по
Экспедиция по заповедникам России
Как выжить в сорокадневных скитаниях по Северному Кавказу
31.10.2019
- Публикатор: Ольга Алфёрова (Olga_Alferova)
- Текст: Алферова Ольга
- Фото: Илья Дровнин, Дмитрий Голубев, Алексей Езовских, Александр Емельянов
- Видео: Игорь Чернышев
- Источник: 34travel
Проект «Заповедный пояс» — это просветительские экспедиции по заповедникам России, цель которых — помочь развитию заповедной системы и рассказать о разнообразии природы в стране.
В этом году участники экспедиции проехали по всему Северному Кавказу. Я отправилась с ними и узнала, почему заповедникам нужно помогать, как выжить в сорокадневной автоэкспедиции, поладить с двадцатью незнакомцами и не сойти с ума от встречи с самим собой.
В этом году участники экспедиции проехали по всему Северному Кавказу. Я отправилась с ними и узнала, почему заповедникам нужно помогать, как выжить в сорокадневной автоэкспедиции, поладить с двадцатью незнакомцами и не сойти с ума от встречи с самим собой.
Экспедиция
У нас было 5 автомобилей, 20 человек и 40 дней пути. Мы проехали 10 регионов вдоль Кавказского хребта, посетили 14 заповедников и национальных парков, накатали 12 000 километров, сняли 1,5 терабайта фото, видео и встретили, пожалуй, свою лучшую осень.
Я и раньше знала об этой экспедиции: слишком уж она похожа на дело моей мечты, где сочетается любовь к журналистике, путешествиям и к тому, чтобы это все приносило пользу. В предыдущие два года «Заповедный пояс» проехал от Урала до Байкала, изучил Карелию, и в этом отправился на Северный Кавказ – волнующие меня республики, для странствий по которым я не могла найти единомышленников.
Я (как и еще 2500 тысячи человек) подала заявку, а потом быстро прошла и испугалась. Что случится с моей налаженной жизнью за два месяца? Выдержу ли я жесткие условия экспедиции? Что брать? Как вести себя в мусульманских республиках? Где мой покрытый многолетней пылью походный рюкзак? Не слишком ли я стара для всего этого рок-н-ролла?
Я и раньше знала об этой экспедиции: слишком уж она похожа на дело моей мечты, где сочетается любовь к журналистике, путешествиям и к тому, чтобы это все приносило пользу. В предыдущие два года «Заповедный пояс» проехал от Урала до Байкала, изучил Карелию, и в этом отправился на Северный Кавказ – волнующие меня республики, для странствий по которым я не могла найти единомышленников.
Я (как и еще 2500 тысячи человек) подала заявку, а потом быстро прошла и испугалась. Что случится с моей налаженной жизнью за два месяца? Выдержу ли я жесткие условия экспедиции? Что брать? Как вести себя в мусульманских республиках? Где мой покрытый многолетней пылью походный рюкзак? Не слишком ли я стара для всего этого рок-н-ролла?
Люди
Мы встречаемся в загородном доме под Махачкалой, где распределяем задачи, организуем быт, купаемся в Каспийском море и осторожно прощупываем друг друга, подозревая, что за эти полтора месяца пройдем такой экспресс-курс по сближению, который иногда не пройдешь и за годы. Будучи вместе круглые сутки, сложно спрятать от кого-то свою слабину и небезупречность.
Каждый из двадцатерых привез с собой свой особенный багаж. Кто-то успел повоевать. Кто-то сбежал из дома с бродячим цирком. Один спасал жизни, работая в МЧС.
– В эфире наша ежедневная рубрика «Герой дня»! Им становится тот, кто облажался за день больше остальных, – объявляет на вечерней планерке Евгений Сыркин, руководитель экспедиции.
Я получаю свое первое звание еще до начала экспедиции. В поисках неизвестно чего мы отправились колесить по Дагестану, пересекли ущелье, поели выдающейся шаурмы за 50 рублей и незаметно оказались в приграничной зоне без паспортов. Так состоялось мое первое близкое знакомство с ФСБ и первый урок: в приграничных регионах даже за грибами нужно ходить с паспортом, ибо здесь повышенная концентрация сотрудников всевозможных органов. А в республиках Северного Кавказа – еще и военных блокпостов.
Каждый из двадцатерых привез с собой свой особенный багаж. Кто-то успел повоевать. Кто-то сбежал из дома с бродячим цирком. Один спасал жизни, работая в МЧС.
– В эфире наша ежедневная рубрика «Герой дня»! Им становится тот, кто облажался за день больше остальных, – объявляет на вечерней планерке Евгений Сыркин, руководитель экспедиции.
Я получаю свое первое звание еще до начала экспедиции. В поисках неизвестно чего мы отправились колесить по Дагестану, пересекли ущелье, поели выдающейся шаурмы за 50 рублей и незаметно оказались в приграничной зоне без паспортов. Так состоялось мое первое близкое знакомство с ФСБ и первый урок: в приграничных регионах даже за грибами нужно ходить с паспортом, ибо здесь повышенная концентрация сотрудников всевозможных органов. А в республиках Северного Кавказа – еще и военных блокпостов.
Стереотипы
Надо признать, что, несмотря на хорошие отзывы о безопасности и гостеприимности этих мест, я все равно осторожничала: как отнесутся к одинокой девушке в вечернем городе? Безопасно ли в горном поселке? Обязательно ли носить длинную юбку? Я слышала о террористической угрозе, кирпичных заводах с рабами, похищениях людей и прочие ужасы.
У нас часто проверяли документы, мы регулярно проезжали блокпосты, встречались с сотрудниками пограничных зон и видели больше людей с автоматами, чем я до этого за всю жизнь. От этого возникает легкое фоновое напряжение, и в то же время сложно представить, как при таком количестве военных может произойти что-то внештатное.
Тогда у нас родилась шутка о том, что мы действительно регулярно подвергали свою жизнь угрозе: в Дагестане едва вынесли обжорство шаурмой, в Ингушетии два дня пытались одолеть заботливо приготовленного для нас барана, в Северной Осетии стояли не на жизнь, а на смерть в схватке с пирогами.
Я считала разговоры о кавказском гостеприимстве несколько преувеличенными, в том смысле, что гость почитается в любой культуре, и везде будет накормлен и обласкан. Однако здесь было ощущение, что гость – первый после бога, и нет более важного человека. Незнакомые люди угощают кофе, привозят дрова, режут баранов, и, в общем-то, не будучи особенно богатыми, готовы потратить все свое время, деньги и отложить любые дела.
– Ты что не видишь – это гости! А ну пропусти их! – кричит в Махачкале один водитель другому на перекрестке, и хотя это было совсем не по правилам, мы повернули.
– Ребята, у меня свое кафе здесь рядом, заходите – угощу вас кофе, – мы принимаем приглашение, а вместе с кофе получаем пиццу и вино.
В Чечне парня попросили надеть брюки вместо шорт, в Ингушетии – девушек не курить на виду у остальных. Вернее, сообщили, что тут так не принято, но, мол, дело хозяйское. Вот, пожалуй, самые острые ситуации, что у нас возникали в общении с местными.
Я чувствовала себя безопасно, люди были доброжелательны и открыты, а статус гостя обеспечивал особое и, наверное, не слишком требовательное отношение. Прелесть в том, все республики находятся рядом, расстояния небольшие, при этом в каждой местности своя особенная природа, погода и достопримечательности.
Правда, серьезного сервиса порой ждать не приходилось.
– Вы хотите заплатить картой? Игральной, что ли? – смеются продавцы в магазине.
У нас часто проверяли документы, мы регулярно проезжали блокпосты, встречались с сотрудниками пограничных зон и видели больше людей с автоматами, чем я до этого за всю жизнь. От этого возникает легкое фоновое напряжение, и в то же время сложно представить, как при таком количестве военных может произойти что-то внештатное.
Тогда у нас родилась шутка о том, что мы действительно регулярно подвергали свою жизнь угрозе: в Дагестане едва вынесли обжорство шаурмой, в Ингушетии два дня пытались одолеть заботливо приготовленного для нас барана, в Северной Осетии стояли не на жизнь, а на смерть в схватке с пирогами.
Я считала разговоры о кавказском гостеприимстве несколько преувеличенными, в том смысле, что гость почитается в любой культуре, и везде будет накормлен и обласкан. Однако здесь было ощущение, что гость – первый после бога, и нет более важного человека. Незнакомые люди угощают кофе, привозят дрова, режут баранов, и, в общем-то, не будучи особенно богатыми, готовы потратить все свое время, деньги и отложить любые дела.
– Ты что не видишь – это гости! А ну пропусти их! – кричит в Махачкале один водитель другому на перекрестке, и хотя это было совсем не по правилам, мы повернули.
– Ребята, у меня свое кафе здесь рядом, заходите – угощу вас кофе, – мы принимаем приглашение, а вместе с кофе получаем пиццу и вино.
В Чечне парня попросили надеть брюки вместо шорт, в Ингушетии – девушек не курить на виду у остальных. Вернее, сообщили, что тут так не принято, но, мол, дело хозяйское. Вот, пожалуй, самые острые ситуации, что у нас возникали в общении с местными.
Я чувствовала себя безопасно, люди были доброжелательны и открыты, а статус гостя обеспечивал особое и, наверное, не слишком требовательное отношение. Прелесть в том, все республики находятся рядом, расстояния небольшие, при этом в каждой местности своя особенная природа, погода и достопримечательности.
Правда, серьезного сервиса порой ждать не приходилось.
– Вы хотите заплатить картой? Игральной, что ли? – смеются продавцы в магазине.
Философия
Евгений Сыркин придумал себе дело жизни. Он поработал в заповедниках и столкнулся со всеми их проблемами. Защита природы, животных – дело не первой и даже не десятой очереди в России. Есть задачи более приоритетные, а потому заповедники живут весьма бедно и стесненно. Отстаивать свои права им крайне сложно.
Мы видели, как на заповедной территории строится гидроэлектростанция или расположены военные объекты. Местные жители приезжают отдыхать с шашлычком или поохотиться. Сотрудники получают от 7 до 12 тысяч рублей. То там, то сям возникают скандалы из-за того, что люди отказываются платить 100 рублей за вход и не хотят понимать, что деньги нужны на зарплату сотрудникам, поддержание чистоты, установку фотоловушек, оборудование троп и мест отдыха.
Идея «Заповедного пояса» – рассказать о красоте и разнообразии заповедников, привлечь к ним внимание туристов и СМИ, обменяться опытом с сотрудниками и развивать заповедную систему.
– Присутствие туристов на этих природных территориях пойдет на пользу заповедникам, — объясняет Женя. — Главное, сделать все по уму: сохранить зоны покоя, где животные смогут размножаться, при этом организовать тропы, места отдыха, вести просветительские занятия. Постоянное присутствие туристов и фотографов сдерживает браконьерство: охотники туда просто не сунутся, чтобы лишний раз не попадаться на глаза.
А я все больше склоняюсь к тому, что идея «Заповедного пояса» – это идея любви. Любви к своей стране. Ты лучше узнаешь ее, начинаешь еще больше любить, а следовательно, и больше о ней заботиться.
Мы видели, как на заповедной территории строится гидроэлектростанция или расположены военные объекты. Местные жители приезжают отдыхать с шашлычком или поохотиться. Сотрудники получают от 7 до 12 тысяч рублей. То там, то сям возникают скандалы из-за того, что люди отказываются платить 100 рублей за вход и не хотят понимать, что деньги нужны на зарплату сотрудникам, поддержание чистоты, установку фотоловушек, оборудование троп и мест отдыха.
Идея «Заповедного пояса» – рассказать о красоте и разнообразии заповедников, привлечь к ним внимание туристов и СМИ, обменяться опытом с сотрудниками и развивать заповедную систему.
– Присутствие туристов на этих природных территориях пойдет на пользу заповедникам, — объясняет Женя. — Главное, сделать все по уму: сохранить зоны покоя, где животные смогут размножаться, при этом организовать тропы, места отдыха, вести просветительские занятия. Постоянное присутствие туристов и фотографов сдерживает браконьерство: охотники туда просто не сунутся, чтобы лишний раз не попадаться на глаза.
А я все больше склоняюсь к тому, что идея «Заповедного пояса» – это идея любви. Любви к своей стране. Ты лучше узнаешь ее, начинаешь еще больше любить, а следовательно, и больше о ней заботиться.
Быт
Подготовка к новой экспедиции начинается почти сразу после окончания предыдущей. Поскольку регионы приграничные, то нужно заранее оформлять пропуски и разрешения.
Повседневная рутина организована так: один день уходит на переезд между двумя точками, закупку продуктов, заправку машин. В этой экспедиции у нас небольшие переезды — максимум 600 км, в основном же до 200. Двигаемся колонной, переговариваемся по рации.
В заповедной зоне живем 2-4 дня. Первым делом оборудуем кухню и спальные места. Каждый день дежурит один экипаж из четырех человек и готовит завтрак, обед и ужин на 20 человек. Это отдельное испытание, особенно если нет плиты, и приходится готовить на газовой горелке. Привередливость не в ходу, и люди начинают есть сало, майонез, макароны и все остальные продукты, которые не потребляют в обычной жизни. Типичная походная трансформация.
Живем мы либо в домиках на кордоне заповедника, либо в палатках. Условия бывают разные, и в некоторых местах есть горячий душ и стиральная машина, а где-то – только вода из реки. Чаще всего нет чего-то одного: если есть горячая вода, значит, не ловит интернет, если ледяной дождь заливает палатки, значит, неподалеку можно найти стиральную машину.
Отряд фотографов и операторов отправляется с инспектором или самостоятельно на поиски животных и красивых видов, другой отряд проводит выставку в ближайшем городе, пресс-конференции, общается с жителями города. В свободное время участники гуляют по окрестностям заповедника, общаются и перманентно пытаются постирать и высушить вещи.
Первая точка, куда мы приехали – Сарыкумский бархан в Дагестане. Место весьма необычное: во-первых, бархан находится там, где по законам природы находится не должен, во-вторых, не двигается от ветра, как всякий приличный бархан. Он – один из самых высоких в мире, одиноко стоит, окруженный горами, вдали ото всех пустынь. Несмотря на жару, нам рекомендовали ходить в закрытой обуви и плотной одежде, потому что здесь обитают фаланги, гюрзы, скорпионы и прочая опасно-кусачая живность. А еще– тушканчики, черепахи, редкие ящерицы и множество птиц. Нам повезло встретить почти всех.
Ритуал будет повторяться на каждой новой локации – Женя будет рассказывать, от чьих зубов или лап у нас есть шанс умереть в этом месте и как обезопасить себя. В Дагестане – от укуса гюрзы, в Карачаево-Черкессии – от лап медведя или клыков кабана. Первые дни я хожу по тропинкам, простукивая дорогу палкой, пока не обнаруживаю себя танцующей на бархане босиком. Страх ушел.
По вечерам у нас проходит собрание, где мы обсуждаем итоги дня и делимся впечатлениями. А мое главное впечатление – как медленно отваливаются от меня привычки, повседневные ритуалы и все то, что я привыкла считать собой.
Повседневная рутина организована так: один день уходит на переезд между двумя точками, закупку продуктов, заправку машин. В этой экспедиции у нас небольшие переезды — максимум 600 км, в основном же до 200. Двигаемся колонной, переговариваемся по рации.
В заповедной зоне живем 2-4 дня. Первым делом оборудуем кухню и спальные места. Каждый день дежурит один экипаж из четырех человек и готовит завтрак, обед и ужин на 20 человек. Это отдельное испытание, особенно если нет плиты, и приходится готовить на газовой горелке. Привередливость не в ходу, и люди начинают есть сало, майонез, макароны и все остальные продукты, которые не потребляют в обычной жизни. Типичная походная трансформация.
Живем мы либо в домиках на кордоне заповедника, либо в палатках. Условия бывают разные, и в некоторых местах есть горячий душ и стиральная машина, а где-то – только вода из реки. Чаще всего нет чего-то одного: если есть горячая вода, значит, не ловит интернет, если ледяной дождь заливает палатки, значит, неподалеку можно найти стиральную машину.
Отряд фотографов и операторов отправляется с инспектором или самостоятельно на поиски животных и красивых видов, другой отряд проводит выставку в ближайшем городе, пресс-конференции, общается с жителями города. В свободное время участники гуляют по окрестностям заповедника, общаются и перманентно пытаются постирать и высушить вещи.
Первая точка, куда мы приехали – Сарыкумский бархан в Дагестане. Место весьма необычное: во-первых, бархан находится там, где по законам природы находится не должен, во-вторых, не двигается от ветра, как всякий приличный бархан. Он – один из самых высоких в мире, одиноко стоит, окруженный горами, вдали ото всех пустынь. Несмотря на жару, нам рекомендовали ходить в закрытой обуви и плотной одежде, потому что здесь обитают фаланги, гюрзы, скорпионы и прочая опасно-кусачая живность. А еще– тушканчики, черепахи, редкие ящерицы и множество птиц. Нам повезло встретить почти всех.
Ритуал будет повторяться на каждой новой локации – Женя будет рассказывать, от чьих зубов или лап у нас есть шанс умереть в этом месте и как обезопасить себя. В Дагестане – от укуса гюрзы, в Карачаево-Черкессии – от лап медведя или клыков кабана. Первые дни я хожу по тропинкам, простукивая дорогу палкой, пока не обнаруживаю себя танцующей на бархане босиком. Страх ушел.
По вечерам у нас проходит собрание, где мы обсуждаем итоги дня и делимся впечатлениями. А мое главное впечатление – как медленно отваливаются от меня привычки, повседневные ритуалы и все то, что я привыкла считать собой.
Творчество
С нами в экспедиции были Илья Дровнин и Дима Голубев. Один снимает пейзажи, другой – диких животных. Иногда мне хотелось подойти и потрогать их, чтобы убедиться – они настоящие, живые люди, потому что ребята творят невероятное. Мы идем по одним и тем же местам, но они видят мир так, как я не способна, и показывают его еще прекраснее, чем есть на самом деле. Парни выходят с базы до рассвета, работают в ледяной воде, тащат на себе по 15 кг оборудования, при этом двигаются быстрее всех, делают засидки и знают повадки диких зверей.
В Кабардино-Балкарском высокогорном заповеднике двое наших фотографов и один оператор отправились на поиски туров. Туры – это горные козлы, эндемики Кавказа, то есть обитают только здесь. Это те самые козлики, которые умеют скакать по отвесным скалам и стенам. Из-за охоты их численность пугающе сократилась, но благодаря работе заповедников туров удалось защитить, и популяция постепенно восстанавливается.
Наши ребята почти сутки провели на высоте 2800 метров, без палатки и огня и с двумя спальниками на троих при минусовой температуре. Этот маленький подвиг они проделали не зря: очень близко встретили стада туров и добыли потрясающей красоты снимки животных, ночных гор и даже селфи с козликами.
И только их пустили в удивительное место – Центр разведения и реабилитации переднеазиатского леопарда Сочинского национального парка. На сегодня в дикой природе российского Кавказа осталось всего 4 особи переднеазиатского леопарда, подготовленных в Центре восстановления леопарда. Здесь они рождаются и 2-3 года проходят подготовку к выходу в дикую природу. Их учат скорости, ловкости, охоте и другим навыкам. Сейчас в центре проходят подготовку 6 леопардов, еще 6 выпустили раньше в заповедниках Кавказа. Одного из леопардов убили браконьеры, с другим потеряна связь. Это первый в мире проект по возвращению леопарда в места, которые он населял прежде.
В Кабардино-Балкарском высокогорном заповеднике двое наших фотографов и один оператор отправились на поиски туров. Туры – это горные козлы, эндемики Кавказа, то есть обитают только здесь. Это те самые козлики, которые умеют скакать по отвесным скалам и стенам. Из-за охоты их численность пугающе сократилась, но благодаря работе заповедников туров удалось защитить, и популяция постепенно восстанавливается.
Наши ребята почти сутки провели на высоте 2800 метров, без палатки и огня и с двумя спальниками на троих при минусовой температуре. Этот маленький подвиг они проделали не зря: очень близко встретили стада туров и добыли потрясающей красоты снимки животных, ночных гор и даже селфи с козликами.
И только их пустили в удивительное место – Центр разведения и реабилитации переднеазиатского леопарда Сочинского национального парка. На сегодня в дикой природе российского Кавказа осталось всего 4 особи переднеазиатского леопарда, подготовленных в Центре восстановления леопарда. Здесь они рождаются и 2-3 года проходят подготовку к выходу в дикую природу. Их учат скорости, ловкости, охоте и другим навыкам. Сейчас в центре проходят подготовку 6 леопардов, еще 6 выпустили раньше в заповедниках Кавказа. Одного из леопардов убили браконьеры, с другим потеряна связь. Это первый в мире проект по возвращению леопарда в места, которые он населял прежде.
Жизнь
После всех скитаний по стране, я в очередной раз убеждаюсь, что вся природа, что есть на планете – есть и в России. Альпийские луга, вечная мерзлота, сложнейшие горы, захватывающие дух каньоны, непроходимая тайга и пустыня.
Мы ночуем в родовой башне Ингушетии, пьем колу со льдом из ледника, которому несколько миллионов лет, едем на машине без топлива – на силе толкающих ее семи человек и держим руку на ручке двери, чтобы успеть выпрыгнуть, если машина соскользнет с обрыва, делим бутылку вина на двадцатерых, танцуем до глубокой ночи, играем в нелепые игры, влюбляемся в мир, друг в друга и живем только в этом моменте.
В воздухе разлит неуловимый привкус сюрреальности, абсурд и неожиданные повороты становятся частью нормы, я много смеюсь и принимаю больше красоты, человеческой и природной, чем способна вместить. Это похоже на кино, и я только надеюсь, что тот, кто его смотрит, доволен нами, и мы стараемся не зря.
Я едва справляюсь с перегрузкой входящей информации, и на Домбае ловлю переломный момент, ради которого делается вообще все на свете. Брожу по лесу, обнимаю сосны, которые оставляют липкие поцелуи смолы на моей толстовке, рыдаю навзрыд и захлебываюсь невыносимо острым чувством того, что я живу. Я – живу! Как здорово это снова вспомнить.
Мы ночуем в родовой башне Ингушетии, пьем колу со льдом из ледника, которому несколько миллионов лет, едем на машине без топлива – на силе толкающих ее семи человек и держим руку на ручке двери, чтобы успеть выпрыгнуть, если машина соскользнет с обрыва, делим бутылку вина на двадцатерых, танцуем до глубокой ночи, играем в нелепые игры, влюбляемся в мир, друг в друга и живем только в этом моменте.
В воздухе разлит неуловимый привкус сюрреальности, абсурд и неожиданные повороты становятся частью нормы, я много смеюсь и принимаю больше красоты, человеческой и природной, чем способна вместить. Это похоже на кино, и я только надеюсь, что тот, кто его смотрит, доволен нами, и мы стараемся не зря.
Я едва справляюсь с перегрузкой входящей информации, и на Домбае ловлю переломный момент, ради которого делается вообще все на свете. Брожу по лесу, обнимаю сосны, которые оставляют липкие поцелуи смолы на моей толстовке, рыдаю навзрыд и захлебываюсь невыносимо острым чувством того, что я живу. Я – живу! Как здорово это снова вспомнить.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...