Заметки
Поле как дома. И войны нет
Заметки из пункта временного размещения беженцев под Смоленском
22.06.2022
- Публикатор: Максим Селиванов (maksimlihilh)
- Текст: Максим Селиванов
- Фото: Максим Селиванов
От Смоленска до санатория Голоёвка, где поселили беженцев, ехать больше ста километров. Глядя на пролетающие за окном поля, я думаю, кого там встречу, какие это будут люди, окажутся ли они травмированными или сломленными? Но люди оказались такими же, как мы
На КПП к нам вышел охранник. Петли советских ворот, украшенных наивным узором, скрипнули, и мы подъехали к медпункту, чтобы выгрузить гуманитарку. В числе прочего у нас был и «спецзаказ» ко дню рождения мальчика по имени Влад – детский трехколесный самокат. Чтобы именинник не обрадовался раньше времени, за подарком специально пришли взрослые и припрятали его.
Николай Фильченков еще недавно был директором профилактория, а теперь – руководит приемом и размещением беженцев.
– По детям видно, что они с войной знакомы, – говорит он.
Николай Фильченков еще недавно был директором профилактория, а теперь – руководит приемом и размещением беженцев.
– По детям видно, что они с войной знакомы, – говорит он.
Если пролетает самолет,
то они начинают пригибаться, прятаться,
убегать в помещение
– Вот это осталось у тех, кто после бомбежек, особенно из Харькова. А так, веселые дети, все улыбаются, смеются… не отличить от российских.
Заканчивая фразой «в общем, жизнь налаживается», Николай Алексеевич зовет нас в местный концертный зал, где уже ждут беженцы. Зал выполнен в лучших традициях советской архитектуры: перед нами была просторная и светлая сцена с нагромождением красных занавесов, а с художественного панно на нас смотрели герои вечного советского сюжета о мире и процветании. Нас представили и предложили выбрать собеседников.
Заканчивая фразой «в общем, жизнь налаживается», Николай Алексеевич зовет нас в местный концертный зал, где уже ждут беженцы. Зал выполнен в лучших традициях советской архитектуры: перед нами была просторная и светлая сцена с нагромождением красных занавесов, а с художественного панно на нас смотрели герои вечного советского сюжета о мире и процветании. Нас представили и предложили выбрать собеседников.
Людмила и Евгения. Фото: Максим Селиванов
Людмила и Евгения Василюк – мать и дочь, жившие под Харьковом в селе Терновое. После начала боевых действий они больше месяца прожили в родном селе, находившемся под контролем небольшой группы российских солдат. Было неспокойно.
– Что самое страшное вы видели?
– Бомбежки, обстрелы… Однажды два часа ночи было, жарко, я еще окно открыла, и зарево такое над домом… и прям у окна взрыв сумасшедший! Утром узнали, что ракету сбили. Осколков было много во дворе, на огороде.
Женя в этот момент заметно поникла. Заметив, что я хочу о чем-то спросить, сказала сама:
– Расстраиваюсь, что деревню разбомбили. Брат умер, убило его осколком. Сразу слезы и не хочется как–то вспоминать об этом.
Решение эвакуироваться семья приняла, когда практически не осталось лекарств (у Жени тяжелая форма диабета): «Женю все равно оставлять опасно, рано или поздно инсулин закончится…»
– Что самое страшное вы видели?
– Бомбежки, обстрелы… Однажды два часа ночи было, жарко, я еще окно открыла, и зарево такое над домом… и прям у окна взрыв сумасшедший! Утром узнали, что ракету сбили. Осколков было много во дворе, на огороде.
Женя в этот момент заметно поникла. Заметив, что я хочу о чем-то спросить, сказала сама:
– Расстраиваюсь, что деревню разбомбили. Брат умер, убило его осколком. Сразу слезы и не хочется как–то вспоминать об этом.
Решение эвакуироваться семья приняла, когда практически не осталось лекарств (у Жени тяжелая форма диабета): «Женю все равно оставлять опасно, рано или поздно инсулин закончится…»
Тогда же сельский староста сказал,
что гуманитарной помощи можно не ждать –
конвой уничтожили
Мать твердо решила уезжать и, взяв дочь, добралась до города Липцы, откуда под сопровождением военных они попали на территорию России. После их отъезда село разбомбили, о чем Людмиле рассказали оставшиеся там родственники.
– А кто-нибудь из ваших знакомых воюет?
– У моей подруги брат – нацист, участвовал в АТО с 2014 года, отбитый на всю голову, – говорит Женя. – Убивал детей, стариков. Его сестричка Даша смело рассказывала о его «подвигах». Они ж думали, что их нацизм будет крепнуть и распространяться. Но они не понимали, что любое зло может быть уничтожено.
Мать Жени Людмила старается не думать о пережитом. Единственное, на что жалуется, – волокита с документами, которая не дает выйти на работу:
– Я привыкла к самостоятельной жизни, не привыкла жить за чужой счет. Меня угнетает вот это бездействие.
Людмила собирается, как и в Украине, работать на газовой заправке. Женя, взяв пример с матери, тоже поставила себе цель – собирает пакет документов для поступления в колледж на повара–кондитера.
– А кто-нибудь из ваших знакомых воюет?
– У моей подруги брат – нацист, участвовал в АТО с 2014 года, отбитый на всю голову, – говорит Женя. – Убивал детей, стариков. Его сестричка Даша смело рассказывала о его «подвигах». Они ж думали, что их нацизм будет крепнуть и распространяться. Но они не понимали, что любое зло может быть уничтожено.
Мать Жени Людмила старается не думать о пережитом. Единственное, на что жалуется, – волокита с документами, которая не дает выйти на работу:
– Я привыкла к самостоятельной жизни, не привыкла жить за чужой счет. Меня угнетает вот это бездействие.
Людмила собирается, как и в Украине, работать на газовой заправке. Женя, взяв пример с матери, тоже поставила себе цель – собирает пакет документов для поступления в колледж на повара–кондитера.
Соня с мамой. Фото: Максим Селиванов
Соне 11 лет, она родилась в Донецке, но жила в городе Купянске Харьковской области. Как говорит сама девочка, ее семья переехала «из–за первой войны».
Соня выглядит напуганной и постоянно отводит взгляд. Рассказ дается ей с трудом, некоторые слова девочка не может выговорить.
– Началась война в пятницу, я в школе была. Бухало. Я поехала домой, и когда мы выходили, снаряд прилетел. Какое–то время пожили у соседа. Потом русских военных попросили нас вывезти и так добрались до границы, - делится Соня.
Сейчас с Соней работают психологи. Мать девочки, Елена, говорит, что проблемы с речью у Сони – последствия испуга, полученного в возрасте трех лет из-за обстрелов Донецка.
– Началась война в пятницу, я в школе была. Бухало. Я поехала домой, и когда мы выходили, снаряд прилетел. Какое–то время пожили у соседа. Потом русских военных попросили нас вывезти и так добрались до границы, - делится Соня.
Сейчас с Соней работают психологи. Мать девочки, Елена, говорит, что проблемы с речью у Сони – последствия испуга, полученного в возрасте трех лет из-за обстрелов Донецка.
Дети из ПВР.. Фото: Максим Селиванов
За 10 минут до отъезда я вышел на поле – мальчишки играли там в футбол.
– Нравится вам тут?
– Нравится. Поле как дома. И войны нет.
Материал подготовлен с участием студентов Мастерской сетевого издания "Репортёр" на Факультете коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...