Александра Маринина:

«Некоторые преступления—зло, 

а некоторые—несчастье»

— До того, как стать писательницей, вы работали в полиции. Как вы там оказались?

— До 15 лет я собиралась стать теоретиком кино, киноведом. А потом решила, что хочу все-таки стать юристом: я выросла в семье юристов в Ленинграде. Отец работал в уголовном розыске, он был сыщик, а мама преподавала теорию права и уголовный процесс. Но юриспруденция подразумевает огромное количество отраслей и очень много разных профессий. Каким именно юристом я хотела бы стать в 15 лет - я еще не представляла. Когда я поступила в университет и начала последовательно изучать разные отрасли права, я примеряла на себя каждую из них и каждый раз решала: нет, это не мое, это мне не интересно. Душа у меня лежала к криминологии, но желающих поступить на кафедру криминологии было очень много. Поскольку я не была комсомолкой и активисткой, у меня не было никаких преференций, и меня туда не взяли. Поэтому я прошла специализацию на кафедре уголовного процесса - это немного другая отрасль, но она тоже связана с уголовными преступлениями. После окончания университета я работала в академии МВД и занималась криминологией: первые несколько лет изучала личности осужденных за определенные преступления, наличие у них аномалий в психике. Для этого мне пришлось ездить в места лишения свободы, проводить там очень много времени и общаться с осужденными.

— К каким выводам вы пришли?

— Наиболее очевидными для меня стали две вещи. Во-первых, по ту и по другую сторону решетки, образно выражаясь, находятся одни и те же люди. А во-вторых,
есть преступления, которые зло, а есть преступления, которые несчастье – с точки зрения того, кто их совершил. Например, если человек в метро крадет ваш кошелек, то это безусловно зло. А если человек приходит домой, застает свою жену с любовником, впадает в ярость, бьет кого-то из них, может быть даже убивает, то это несчастье.

— Почему же получается, что одни и те же люди находятся по разные стороны решетки?

— Потому что одних поймали, а других нет. Пока человека не поймали, он находится по эту сторону, даже если совершает преступление каждый день. Допустим, он вор-карманник, который каждый день садится в метро и ворует, у него такая профессия.

Но когда он хочет есть, он идет в тот же самый магазин, в который ходим мы с вами, покупает те же продукты. Он родился в том же роддоме, где и мы, он ходил в такую же школу, он учился по той же программе и читал те же учебники. Когда он не ворует – он один из нас, он точно такой же. Поэтому я и говорю, что мы все одинаковые.  Мой вывод очень ярко проиллюстрирован во французском сериале “Исчезновение”: совершено убийство молодой девушки, и полицейские по очереди подозревают людей из её окружения, причем все эти люди  - абсолютно добропорядочные граждане. И когда в конце последней серии выясняется, кто именно убийца, понимаешь, что на этого человека ты бы никогда не подумал, потому что он выглядит таким же добропорядочным, как и все остальные. Преступники живут среди нас, и все их любят, уважают.

— Но ведь если человек нарушает закон, его за это наказывают независимо от того, несчастен он или нет…

— Да, в любом случае. Если он убил по страсти, из ревности, например, то наказание будет стандартное. Совсем другое дело, если мотив преступления корыстный. За убийство из-за денег наказание будет строже, поскольку корыстный мотив считается отягчающим обстоятельством.


— Изучали ли вы вопрос, как люди решаются нарушить закон? Ведь многие могут хотеть убить или украсть, но не все переступают черту закона. 

— Я об этом много думала: многие ведь хотят, но не делают. Не берусь утверждать, что знаю полный ответ на этот вопрос, но кое-что могу сказать. Это свойство присуще всем людям: «Да, запрет есть, но он написан для вас, потому что вы дураки, а я умный, и мне этот запрет не писан». С религиозной точки зрения всё это называется грех гордыни. Каждый, кто собирается совершить преступление, прекрасно знает, что есть тюрьмы, исправительные учреждения, в них сидит очень много людей, а значит люди, которые совершают преступления, подвергаются наказанию. Но при этом очень многие склонны думать: «Я умный, меня не поймают, а те, кто попался – дураки».

— Вам запомнились истории преступников, которых вы изучали?

— Конечно. Из отвратительных и ужасных - история человека, который работал конвоиром в исправительно-трудовой колонии. Он был женат на женщине с маленькой дочкой, и он эту девочку регулярно, лет с трех-четырех, насиловал. При этом она молчала из страха, потому что вид у него, действительно, был устрашающим, я его видела и разговаривала с ним. Девочка боялась так сильно, что преступление не раскрылось бы, если бы она не забеременела в 13 лет. Если этот человек так мог вести себя с ребенком, то можно предположить, каким чудовищем он был в семейной жизни. Спрашивается: почему мать девочки вышла за него замуж и столько лет его терпела?

Но, к сожалению, у нас есть такая беда: в России во времена советской власти существовал миф, что женщине важно быть замужем. Какой бы муж ни был – если у тебя есть муж, то ты полноценная гражданка и женщина. Если мужа нет, то все плохо. Поэтому многие женщины терпели и пьющих мужей, и бьющих, и вообще каких угодно.


— Как вы считаете, этот стереотип уже исчерпал себя?

— Нет. Он до сих пор есть, но сейчас он не такой довлеющий, как раньше. Сейчас значительная часть женщин понимают, что их ценность как личности и члена общества совсем не заключается в том, замужем они или нет.

— А красивую историю помните?

— Есть история про несчастье. Был один молодой человек, имеющий плохую наследственность по части психиатрии, тихий, спокойный, мягкий, немного тугодум, очень симпатичный внешне. Однажды он встретил женщину чуть постарше его, которая прониклась к нему добрыми чувствами. И вот они вдвоём пошли гулять в парк, и этому молодому человеку захотелось доказать, что он настоящий мужик, и тут он придумывает совершеннейшую глупость - покупает мороженое, эскимо на палочке, заходит в ближайшее отделение милиции, врывается в кабинет начальника, наставляет на него мороженое и говорит: «Руки вверх!»

Начальник с перепугу поднял руки, но через секунду понял, что его разыгрывают. Парня арестовали и посадили за злостное хулиганство, дали пять лет в колонии. Мне его очень жалко стало, до сих пор фамилию помню, хотя уже с тех пор прошло 35 лет. Что самое обидное – начальник милиции вместо того, чтобы сказать : «Ты что, совсем дурак? А ну пошел отсюда!» – и забыть про всё, наказал парня по всей строгости закона.

— Как вы пришли к писательству?

— Я начала писать в отпуске в 1991-1992 годах – просто потому, что мне показалось, что я много знаю о самих преступниках и о том, как работает правоохранительная система. Но тогда я работала в государственном учреждении, и все эти знания должна была излагать строгим сухим языком научного или служебного документа. Это было достаточно скучно, а мне хотелось изъясняться более свободно. Поэтому я придумала себе книгу «Стечение обстоятельств» и вложила в неё кое-что из своих тогдашних мыслей о состоянии правоохранительной системы и том, как она будет развиваться дальше, Просто так. У меня не было никаких знакомств в издательствах, я ни на что не рассчитывала, даже не думала о том, что это может быть опубликовано, просто писала для своего удовольствия.

Писательство было чем-то вроде терапии: в тот момент у меня было довольно плохое настроение, связанное с состоянием моей личной жизни. Чтобы не углубляться в переживания, я себя таким образом отвлекала  –  и очень хорошо получилось.

— Как появились ваши первые публикации?

— МВД издавало журнал, который назывался «Милиция», и в нём была опубликована моя первая повесть. Поскольку журнал был ведомственный, то никакого яркого успеха и быть не могло. Но его редакторы сказали мне – молодец, у тебя есть способности, продолжай. Спустя год, когда у меня был второй отпуск, я написала очередную вещь – «Игра на чужом поле», и тоже отнесла рукопись в журнал «Милиция». Мне сказали: пиши дальше. Тогда я дождалась следующего отпуска и стала писать «Украденный сон». Текст получился очень длинный, но я тогда была неопытная и не понимала, что для журнала требуется определенный объём текста, чтобы его весь могли опубликовать в трёх номерах. Поэтому, когда я принесла «Украденный сон», мне сказали, что роман очень хороший, но, к сожалению, слишком большой, и предложили его сократить. Сокращать мне было жалко, я положила это текст в стол и пообещала себе, что впредь буду умнее и постараюсь так не размахиваться. Начала писать следующую вещь, и пока я её писала, журналы с моими повестями попали в руки редактора крупного издательства, который искал новых авторов. Он позвонил в журнал, узнал мои координаты и предложил издать мои произведения в книжной форме. Конечно, я была счастлива. Успех начался, когда вышло пять книг, но всё это было не сразу.

— Насколько ожидаемым был для вас успех ваших книг?

— Успех пришёл намного позже, и я абсолютно на него не надеялась. В середине 90-х была очень сложная финансовая ситуация в стране и каждой отдельно взятой семье. Я была счастлива уже потому, что те маленькие гонорары, которые мне платило издательство, позволяли мне купить хорошие туфли.

— Насколько ваш персонаж Каменская списан с вашей жизни?

— В самом начале, в самых первых книгах  - почти полностью, процентов на 90, но потом Каменская продолжала жить жизнью оперативника, а я в 1998 году вышла в отставку, стала хорошо зарабатывать, то есть наши жизни пошли немного в разных направлениях. В 2015 году вышла моя очередная книга с Каменской, где она сама уже в отставке, то есть ей уже за 50, и в ней уже где-то половина от меня осталась - и это логично.

— Ваши детективные истории как-то связаны с реальностью?

— Реальные истории меня не вдохновляют. Из всех написанных книг только одна – «Иллюзия греха» – основана на реальной истории, которую я прочитала в газете. Если бы я её не прочитала, то сама бы такого не напридумывала: одна женщина выбросилась из окна и выбросила своих двоих детей. Её старшая дочь сумела бежать и спряталась у соседей, а муж, не пережив такого страшного несчастья, на следующий день умер от инфаркта. Я стала думать: что же такого могло произойти в жизни этой женщины, чтобы она совершила свой поступок? Так у меня получился сюжет. Во всех остальных книгах я вдохновлялась не реальной историей, а идеей. Как только я понимала, ради какой идеи я хочу написать книгу, я уже конструировала в голове сюжет, который бы на эту идею работал.

— Как вы относитесь к сегодняшнему положению дел в полиции? 

— Есть законы жанра, и если я пишу детектив, а не полицейскую хронику, то должны быть преступления, и они должны быть раскрыты. Для того, чтобы раскрыть эти преступления, нужно показать работу: сыщики в книге должны работать. Но я вам должна сказать – убийства на самом деле раскрываются очень плохо. Поэтому если я буду писать книгу о том, что убийство не раскрыли – это будет нарушение закона жанра, получится полицейская хроника.

На самом деле правоохранительная система сегодня – это чистый бизнес, который построен приблизительно по следующему принципу: «Мы будем выполнять то, что нам велит власть». Допустим, власть может сказать, что нужно посадить вот этого человека, ну посадим, организуем как, но за то, что мы выполняем указания власти – нам власть дает карт бланш, значит все преступления, о которых заявляют граждане, мы расследовать не будем - нам это не интересно. Разве что, если граждане нам заплатят. Просто так, ради закона, никто пальцем не пошевелит. Говорят, что когда достигаешь дна, то потом начинаешь подниматься наверх. Но если честно, реальных предпосылок к тому, чтобы стало лучше, я просто не вижу.

— Вы слышали про группы в соцсетях, которые подталкивают подростков к самоубийству? Это могло бы быть сюжетом для детектива… 

— Что-то такое уже было в шведском сериале “Мост”. В кинематографе уже всё рассказано. Сама я не особенно слежу за происходящим в стране. Муж у меня в курсе всех новостей, и, если мне нужно, он проводит политинформацию. А когда мне нужно не отвлекаться и сохранять сосредоточенность — он мне ничего не рассказывает.

— Что кажется вам самым главным в жизни?

— Сохранять позитивное мышление, не желать никому зла, никого не проклинать, никому не мстить, уметь принять то, что происходит с тобой и в твоей жизни, уметь извлекать из этого уроки и жить дальше.