Ты можешь быть брошен, но ты будешь жить

Мать Ирины заболела. С сахарным диабетом ее положили в больницу на долгое лечение, там ампутировали ногу, и женщина была прикована к кровати. Ирина вместе с Ольгой навещали ее, поддерживали. Тогда, проходя мимо палат, они видели, как в больнице много никому не нужных людей. Чтобы стать не нужным, достаточно остаться без чьего-либо присмотра и лишиться попечения близких.

- Конечно, в силу своего характера, своей особой судьбы они там оказались. Наше сердце открылось для таких людей. Мы стали потихонечку в больницах с ними работать, а потом поняли, что им некуда уходить из больницы, что их просто выбрасывают на улицу. Их привозят по месту прописки, а там уже давным-давно живут другие люди. Садят под дверь и уезжают. Я, как дочь, представила, что с мамой вдруг могло бы так случиться. И у Ольги Николаевны родственники тоже больные. Мы стали заниматься такими людьми.

Официальным приют «Божьи Коровки» стал в 2016 году, до этого, с 2009, Ольга с Ириной помогали бездомным в поселке Хурба. В первый дом собирали мужчин и женщин, но, по словам Ирины, работать и с теми, и с теми очень сложно, это две разные группы людей и подходы слишком сильно отличаются. Решили остановиться на женщинах-инвалидах и женщинах пенсионного возраста. Семь лет Ирина и Ольга работали со своими первыми подопечными: откармливали, отучали от алкоголя и курения, оказывали психологическую помощь. Прошли курсы сестринского дела, выучив все, что должны уметь сиделки.

Позже «Божьи Коровки» перебрались в Комсомольск-на-Амуре.

- Подопечные, которые были еще с Хурбы, здесь. Осталось два человека с того периода. Лена Сапожникова и Татьяна Фещукова. То есть мы их с Хурбы забрали сюда, сняли квартиру 3-х комнатную и перевезли в город. Ну и потом поняли, что нам нужно будет расширяться, что съемное жилье - это не тот вариант, чтобы нам за него держаться. И когда мы обратились в администрацию города, приехали зам. главы города Овсейко Тамара Геннадьевна и начальник социального отдела Савичева Людмила Даниловна. Они посмотрели и говорят: «Давайте оформляйтесь официально, а мы вам поможем». В Хурбе их было трое, самая старенькая Фаина Петровна, уже будучи в городе, умерла.

- Моя история… Все так же, в принципе. Та же больница; обморожение.

- Ручки покажи, - говорит Ольга.

Из-за обморожения у Елены практически не осталось пальцев – заражение пошло дальше по руке и врачам пришлось ампутировать пораженные ткани.

- Если честно, я так точно не помню… - Елена делает долгую паузу, потом тихо продолжает, - … врачи говорят, что был приступ и три дня комы. Похмельный синдром, видать. Инсульт. До проблем с алкоголем… жила в квартире. Проблем не знала. Свекровка, сожитель … не нужно было работать, меня кормили, одевали. Сейчас уже работаешь и задумываешься, как деньги потратить. Тогда мне было все равно. Жила в свое удовольствие.

Историю Елены спокойно дополняет Ирина.

- В ее собственную квартиру ее не пустили после того, как с ней это (прим. приступ) случилось. Сказали, куда хочешь – иди. Лена до этого в квартире пожар хороший устроила по пьяной лавочке. Вспоминать неприятно. Родственники забили тревогу. Сказали, что мы не будем с тобой жить. Дети ни в какую не хотели ее пускать. Хотели отсудить квартиру в Комсомольске. Мы полюбовно все решили, квартиру ту продали, а деньги перевели Лене и потом купили ей квартиру в Амурске, которую она сдает. Она сейчас работает уборщицей, на хорошем счету в компании. Снимает жилье. Таких людей как Лена очень мало. Стабильных, бросивших пить, некурящих.

Елена – выпускница. С помощью Ирины и Ольги она восстановила все документы, получила право получать пенсию, устроилась на работу и теперь снимает собственное жилье. В приют ходит как в гости: навестить воспитанниц и помочь с уборкой, если это необходимо.

- Я уже ничего не боюсь. Боялась уйти отсюда. Боялась встретить знакомого, и все начать заново. Сейчас знаю, что им сказать. Не хочу тех знакомых. Я бы хотела, чтобы они сюда, в приют, попали.

Название приюта возникло случайно, в быстро мелькающих планах и бесконечных заботах. Где достать памперсы для взрослых, именно для женщин, потому что часто приносят детские, с которыми потом неясно, что делать; как перевезти пережившую инсульт женщину; откуда получить помощь. В головной суматохе неожиданно звучит – почему бы не назвать приют «Божьи Коровки»?

Ирина задумалась.

- Я подумала: что за странное название такое. А потом, когда стала анализировать, поняла, почему так. Мобильность. Бездомные не привязаны ни к чему. К этой действительности они не привязаны, они как залетные в этой жизни. Тут у них временное пристанище. Кто-то уходит, не задерживается. Побыла у нас 5 месяцев одна женщина, все, мы ее восстановили, привели в порядок ноги, она стала ходить – до этого была не ходячая – и все, она сорвалась и ушла. А кто-то просто улетает на небо. Знаете, в детстве была считалочка: «Божья коровка, прилети на небо, дам тебе хлеба». Так появилось это название. Сейчас многие, с кем общаюсь, говорят, что у нас очень яркий бренд. Привлекает внимание к себе.

Наталья жила на улице 17 лет. По образованию - технолог мебельного производства, 10 лет отработала на фанерном заводе в поселке Литовка. Просто однажды свекровь не открыла ей дверь, сказав, что та плохо влияет на ее сына. Дальше, выписка из квартиры. Скитания, мелкая подработка: летом Наталья мыла машины - зимой сбор бутылок, чтобы хватало на еду.

- Потом я попала через свою знакомую в деревню, там была тяжелая ситуация, болел ее отец. Он меня туда взял как помощницу. Там я была больше 10 лет у одних хозяев. Главное, чтобы было жилье и еда. Потом был другой хозяин. Он выпивал хорошо. Я тоже. Но был угол... Он зарабатывал пенсию, я работала по огородам.

«Потом» звучит как падение гильотины; раз, и отсечена одна часть жизни; два, вторая исчезает в том же мешке; три, умирает дед, у которого Наталья пока еще могла укрываться от холода. Потом приходит администрация, потом на дом, на который Наталья не имеет прав, «вешается замок», потом снова улица.

- И я скиталась где-то с месяц. А потом просто разбила стекло в той же квартире, где жила. Залезла. Легла. Собралась там умереть. Трое суток лежала. Хотела повеситься, я не скрываю. Не хватило сил, веревка оборвалась. Потом постучала соседке. Она вызвала скорую. Попала в больницу – обморожение ног. В больнице меня нашли. Я, конечно, была не такая… как сейчас. Я боялась… очень сильно боялась, не знала, куда меня ведут. Ни на что хорошее не надеялась. Тут постепенно оттаяла. Появился смысл жизни. Начала исправляться.

- Я нашла своих детей.

Уже в приюте Наталья пошла в ближайший магазин за продуктами. Там, у стойки с «молочкой», она услышала слово, которое после закрытия двери 17 лет назад пришлось забыть: «Мама?». Позади Натальи стояла ее старшая дочь.

- Слава Богу, не дал им отвернуться от меня. Оказывается, они меня любят, ждали меня. Позвонили сестре. Все очень обрадовались. Как я потом узнала, они собирались искать мою могилку под каким-нибудь домом. Думали, что я умерла. Вот сейчас я обрела счастье. Я мать. У меня родился внук. Я знаю, что меня дети любят. Меня уважают вокруг. Я уже хожу с высоко поднятой головой. Я вижу отношение людей, которые смотрят на меня. Чувствую их уважение и доброту. Это очень многого значит. Это огромное счастье. Меня вытащили буквально за уши из этого болота. Каждым ноготочком нужно тянуться к всему хорошему, что есть в жизни.

В приюте Наталья готовит для «девочек» и мечтает, что однажды сможет получить «корочку» повара и пойти работать, например, в детский сад.

- Человеку, который оказался в ситуации, подобно моей, нужно стараться, нужно искать способы. Идти в хорошие места. Даже наш приют. Пытаться вытянуть себя, ведь есть хорошее в жизни, кроме вот этой вот водки и сигарет. Я просто сама знаю. Я курила с восьмого класса. Выпивала. Я все это бросила. И очень хорошо себя чувствую. Тянуло меня туда сначала, но сама себя пересилила. И полгода не прошло, руководители сразу отправили меня в санаторий. Предлагали выпить и покурить. Я отказывалась. Мне это просто не нужно. Я подумала: «Наташа, зачем тебе это нужно?». Постепенно, шаг за шагом… я до сих пор шагаю. Я хочу, чтобы люди обращали внимание, что есть такой приют. Тут ведь оказывают психологическую помощь. Не просто накормили или одели. Нас вывозят, мероприятия проводят. Мы сначала отнекивались, отмахивались. Постепенно оттаяли. Мы показываем себя, да, такие мы есть. Мы не просим помощи такой. Мы хотим сами работать, кому-то что-то давать, получать деньги.

- Я чувствую себя нормальным полноценным человеком. Я больше ничего не боюсь. Мечтала раньше встретиться с детьми, только не хотела показываться в таком виде. Руководители помогли с ними встретиться… я… счастлива. Это нельзя рассказать словами. Мне не хватит слов благодарности.

Ольга придвигается к Наталье ближе, аккуратно ее обнимает, прикладывая свою голову к плечу воспитанницы.

- Это было чудо, - едва различимо шепчет Ольга. Она плачет.

У «Божьих Коровок» действует сухой закон: никакого алкоголя, никакого табака, никакого кофе, который руководители тоже относят к тому, что вызывает у человека привыкание и зависимость. Придя в приют, будущая воспитанница должна подписать договор, что обязуется соблюдать правила. За их нарушение, в крайнем случае, ей придется уйти из приюта.

- Выбор, - уверенно и спокойно заключает Ирина, - У каждого человека есть выбор. Мы говорим: вот то, что подписано. Вы или остаетесь, или уходите. У нас были случаи срыва - девочек тянет на курево. Заставали их. Вызываем их, разговариваем с глазу на глаз. Еще раз повторится - все. Как бы я не относилась, как бы мне жалко не было, как бы мое сердце не разрывалось - ты покинешь приют. Почему? Стоит одному позволить, и все начнут.

- А зависимости тут были серьезные. Мы познакомим с Татьяной Ивановной Фещуковой, это одна из первых воспитанниц. Ее нашли на улице, абсолютно голую, вес меньше 30 килограмм при росте 175. Она не ходила, как эмбрион лежала. Не ела, не пила. Из ложечки кормили. Выхаживали, массажи делали. Постепенно стала ходить. И сейчас это достаточно упитанная женщина у нас. Это же ее алкоголь довел. Она лежала просто на улице, умирала. Многие проходили тюрьмы, сидевшие женщины. А если говорить об опыте, мы сами - люди достаточно социально адаптированные. У меня три высших образования. У Ольги торговое училище, всегда была на хорошем счету на работе, семья хорошая. Мы с этим не сталкивались. У меня сын с зависимостью. Я с ним жестко. Либо ты бросаешь, либо живешь там, где тебе нравится. Внутри вот этого мы не крутились, у нас мозги по-другому устроены. Тогда мы стали сталкиваться с хитростью, с ложью, с лукавством. Они могут в глаза одно говорить, за глаза совершенно другое. В этом плане сложно. Алкоголь сильно меняет человека.

Как это, буквально выгнать человека, которому сначала дал крышу, еду и оказал психологическую помощь. Как это, осознать, что недавно спасенная тобой женщина снова сядет под какую-нибудь дверь, а ночью, найдя выброшенную одежку, будет кутаться в нее. Это не жестоко?

Ирина вздыхает.

- Я говорю, выбор. Должен быть у человека выбор, он должен понимать, что ему нужно дальше идти. Конечно, у нас всегда индивидуальный подход. Кому-то легко сказать «нет», а кому-то сложнее. Тогда я говорю: тебе тяжело бросить курить? Давай так, как только у тебя появляется желание, подходишь ко мне, и мы с тобой беседуем. Этот процесс мы пытаемся остановить в корне. Ты приди, давай будем разговаривать. Любая зависимость - это пустота внутри. Нет любви, нет связи. У них же с родственниками со всеми нарушены связи. И вот ее что-то точит внутри. Лучше с ней поговорить, узнать, какой ее сосет червяк, и вовремя заполнить пустоту. Дать внимание. Чтобы мы выгоняли - такого не было. Сами уходили - да, те, кто не хочет меняться. Силой ее не заставишь измениться. Она свою систему взглядов здесь будет сеять, это не нужно.

Внутри приют похож на хостел или миниатюрный пансионат. Помещение поделено на четыре секции: столовая - бывшая кухня, разбитая на две части и соединенная окошком для выдачи еды, там обычно хозяйничает Наталья, перенося прочитанный в книге рецепт на плиту; зал, где в свободное время собираются все воспитанницы и смотрят телевизор, слушают радио или делают зарядку; вязальная мастерская с массивным станком и жилые комнаты. В светлых комнатах от 2 до четырех кроватей, каждая аккуратно заправлена чистым бельем. У кровати – тумбочка с личными вещами, на них стоит скромный набор косметики: лак, тени, помада.

Иду из кухни в коридор, слышу тихое: «Не бойся, ибо Я с тобою; не смущайся, ибо Я Бог твой; Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей». Наталья читает молитву.

- Наташа у нас детдомовская, - говорит Ирина.

Наташа попала в приют, как и большинство воспитанниц «Божьих Коровок», - из больницы. В 13 лет ее из детского дома забрала мать и увезла в Комсомольск. По словам Наташи, «в нищету», в семью из 7 человек.

- Ну… потом получилось так, что выскочила замуж в 15 лет, и мою семью разбили. Муж потом ушел к другой женщине, я осталась с маленьким ребенком на руках. Потом… когда ребенок подрос, муж забрал ее. Он умер от рака легких, ребенка оформили в интернат. Я перестала с ним видеться. Чуть позже я продала квартиру с помощью подружки, которая меня убедила это сделать. Сказала, что купят мне дом, буду в нем жить. Лапшу на уши вешали… я без документов осталась, без квартиры, без жилья. Три года тому назад я с братом младшим сидела, пила. Старый новый год справляли. Дрова были, а некому было подбросить, были в драбадан пьяные. А мороз был ой-ой-ой, под 50. И все. За одну ночь у меня обморожение, попала во «вторую» больницу.

Из-за обморожения Наташе ампутировали ноги, сейчас она передвигается на коляске или на паре громоздких протезов.

В свободное, или, как говорит Наташа, «лишнее время», она занимается вышивкой или рисует. Ирина достает большую картонную коробку – та по крышку заполнена рисунками Наташи. Чаще, это животные. На водопое, на песочных пляжах, в густых зеленых деревьях.

- Рисует по памяти животных. У Наташи такое пристрастие. Я спрашиваю, как ты рисуешь? Срисовываешь? Нет, говорит, все по памяти, - удивленно рассказывает Ирина. Когда разбираем рисунки, руководительницы с гордостью покачивают головой.

- Образ есть в голове… - скромно добавляет Наташа.

- Вот самородок! – восклицает Ирина.

Большинство историй воспитанниц «Божьих Коровок» начинаются с одного шаблону: алкогольная или наркотическая зависимость; конфликт с родственниками, будь то родители или дети; отказ от человека и улица. И все же условный финал тех, за кого взялись Ирина с Ольгой, гораздо светлее. «Девочки» бросают пить, восстанавливают документы и снова, поднявшись после падения на дно, живут.

На диване в зале сидит женщина, Татьяна. Слабыми веками закрыты мало что видящие глаза; голова чуть приподнята к потолку; поза – застывшая; руки сложены крест на крест на плечах. Недавно от нее окончательно отказалась дочь, сказала, чтобы Ирина и Ольга больше ей не звонили, хотя они больше не просили забрать Татьяну. Хотели, чтобы ее только навещали. Когда отказ стал известен, Татьяна сказала: «Я больше не хочу жить».

Короткие гудки, телефоны руководителей занесены в черный список.

Ирина вздыхает.

- Это проблема нашего общества. В том, что нет никакой профилактики работы с родственниками зависимых людей. И они не знают, что на самом деле проблема больше не у зависимого человека, а у родственников. Они все приличные из себя, но, когда начинаешь копать их нутро, там очень много психологических проблем. Эмоциональная закрытость и глухота, нежелание видеть проблемы ребенка... я же сама была такой. Я была созависимой мамой своего сына, поэтому сын таким стал. И когда это для меня открылось, тогда началась работа со мной. Я стала меняться и стал меняться ребенок. А в обществе люди не знают о проблеме созависимости, об этом не говорят. Я, когда столкнулась с этим, мне врачи-наркологи сказали: «Ставьте крест на своем сыне, ваша жизнь закончилась на этом». Но я стала сопротивляться, я стала искать выход. Нашла для себя и своего ребенка.

Сын Ирины 10 лет был зависим от наркотиков. После того, как он поверил в Бога и прошел реабилитацию в христианском реабилитационном центре при церкви «Спасение в Иисусе» г. Чита, ее сын стал свободным от наркотиков и других зависимостей. Нашел себе работу. Женился. Недавно Ирина ездила в Читу нянчить родившегося внука.

- Если бы родственники захотели работать над проблемой, когда все только начиналось, все было бы лучше. Потом, конечно, все идет по накатанной. Обида на друг друга. Это копится внутри у каждого и происходит момент разрыва. Все. Они уже не могут терпеть. Алкоголик - это тяжело. Это человек, который выносит из дома все. Деньги крадет, вещи выносит, продукты забирает. Он врет постоянно. Там очень серьезная проблема. И если бы родственники знали, с чего начинать, то в зародыше можно это купировать. А потом в силу обид они не могут восстановить общение.

Татьяне будет достаточно, если дочь ее навестит. Многие в приюте мечтают о том, чтобы их простили родные. Чтобы однажды они увидели, какой путь они проделали от улицы и бесконечного алкогольного забвения до жизни полноценного человека.

Ольга выводит Татьяну на веранду, аккуратно садит дрожащую женщину на стул, протягивает к ее ладоням свои.

- Ну, что ты? Все будет хорошо. Дай свои руки. Вот так. Я дам тебе силы. Мы справимся, - говорит Ольга звонко и отчетливо.

Ольга и Ирина верят, что однажды родственники «откроют свои сердца».

- Рано или поздно это должно произойти. Я еще думаю, почему мы такие жесткие и эгоистичные? Просто мы сами не проходили через жесткие ситуации, поэтому с легкостью судим других людей. Я вот дочери Елены описала судьбу матери в соцсети, показав ее с другой стороны. Она прочитала, промолчала, но не удалила меня из друзей. Я так понимаю, что она поверила мне. Поэтому я думаю, когда она сама с чем-то столкнется в личной жизни, тогда ее сердце откроется навстречу своей брошенной матери.

Что делать, если ваш родной человек зависим.

- Обязательно нужно действие профессионала, им нужно найти психологов, которые работают в сфере зависимости и созависимости. Потому что все наши самостоятельные методики не помогают, они делают только хуже. Проблема зависимости семейная, она на уровне многих поколений. А если это идет из поколения в поколение, то модели поведения передаются. Как я могу что-то изменить, если у меня та же самая модель, какая была у предков. Поэтому нужен кто-то, кто покажет мне, что я делаю не так.

Нужно бить тревогу. Нельзя отсиживаться. У таких проблемных семей есть такая фишка - придерживаться фасада благополучия. Они боятся выносить сор из избы, чтобы не дай бог кто-то заподозрил, что у них есть такая проблема. Отгораживаются. Надевают масочки приличия и начинают всем рассказывать, как все хорошо. А на самом деле все плохо. Надо бить тревогу. Надо стучаться, надо искать. У нас в городе есть группы анонимных алкоголиков, очень успешно они тут работают. Можно к ним обращаться. Могут обращаться ко мне, я веду группы для созависимых людей на протяжении 10 лет. И многие люди у меня получают внутреннюю свободу, чтобы по-другому взаимодействовать с зависимыми родственниками.

Обязательно нужен реабилитационный центр. Потому что это не та проблема, которая решается за неделю. Реабилитация где-то год, плюс адаптация - тоже год. И хорошо, если во время лечения человек останется рядом с реабилитационным центром, чтобы у них всегда была поддержка. Им надо кардинально менять среду обитания. У них же уже наработаны эти связи: алкоголики с алкоголиками, наркоманы с наркоманами. Это нужно разрушать, нужно входить в новую здоровую среду.

С Ириной вы можете связаться по телефону: +7 909 889-07-96.

Сейчас приют существует за счет пенсий воспитанниц «Божьих Коровок»: в конце месяца деньги складываются в общий фонд и распределяются на нужды. Это покупка лекарств, еды, бытовых приборов, ремонтных принадлежностей, если это возможно. Приют расчитан на 10 «девочек». Сейчас их осталось 6. Но к зиме поступят новенькие.

Иногда в приют люди приносят продукты или вещи. Финансовых спонсоров у «Божьих Коровок» нет.

Помочь приюту можно деньгами, переведя их по реквизитам.

АВТОНОМНАЯ НЕКОММЕРЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ЦЕНТР ВОССТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ «ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТОФОР»
ИНН 2703090227/КПП 270301001, тел. 89098890796.
р/сч 40703810570000000324
БИК 040813608
Кор/сч 30101810600000000608

По слова Ирины и Ольги, очень нужны мужские руки. В приюте постоянно что-то перегорает и ломается. Будет достаточно, чтобы кто-нибудь приходил раз в неделю. Недавно Ольга купила для ремонта гипс, 12 килограмм мешок. Одна его она дотащить не может.

Нужен холодильник, нынешний слишком маленький.

В приюте необходимы индивидуальные шкафы-пеналы на замену старым шифоньерам. Столы и стулья в столовую.

На подоконнике на кухне стоят белые цветы. Ольга подходит к вазе, бережно, одной ладонью приподнимает распускающийся бутон и поливает у основания стебля. Я вижу, что делают эти женщины. Взращивают из ничего прекрасное и дают еще один шанс тянуться к солнцу.