По велению души

– Каждое дело начинается с маленького шага. В 2010 году я в первый раз столкнулся с поисками из-за передачи “Жди меня”. Тогда попросили найти человека из Карелии, который и не знал о существовании у него дочери. Такой опыт заставляет пересмотреть свои приоритеты, учит иначе распоряжаться свободным временем. С тех пор у меня и появилось этакое “социальное хобби”. Я ближе познакомился с программой “Жди меня”. Не как с шоу, но как с оператором поисковых данных. Ведь сама программа никого не ищет, поисками занимаются добровольцы и волонтеры, которые с ней работают. Программа же устраивает сюжет, если видит в этом необходимость. В начале этого года сын искал мать, с которой судьба разлучила его 31 год назад. Я нашел ее, а на телевидении появился сюжет. Думаю, для такой работы важна социальная ответственность, а она у человека либо есть, либо нет. Это заложено глубоко, а у меня сочувствие к людям было с детства. И это увлечение, думаю, появилось не случайно: спасибо маме за воспитание.

– Я мечтал стать пианистом, даже поступил в Петрозаводскую консерваторию. Но из-за перестройки пришлось резко сменить род деятельности: творческие люди не были в почете. Последние 20 лет я занимаюсь рекламой, создал агентство “Квадрат”, работа дается легко. Я не завоевываю новые рынки, не создаю технологии, просто выполняю задачи рекламодателя. Поэтому совмещать работу и руководство “Доброспасом” мне удается.  

– После нескольких лет сотрудничества со “Жди меня” пришлось участвовать в реальных поисках тех, кому нужна помощь, на территории Петрозаводска. Это не потеря родственных или дружеских связей, но настоящая проблема. Уязвимые группы – пожилые люди и дети. В России каждые полчаса теряется один ребенок. 10% из них не находят. В Карелии ситуация благоприятнее. Часто пропадают “бегунки” – подростки, которые своевольно покидают детские заведения. Не от плохой жизни, но в поисках лучшей. Они уходят к друзьям или родственникам, возвращаются под утро. Но уже в 22:00 педагог обязан подать заявление о пропаже ребенка. Даже если знает, что подросток вернется через пару часов. Такой замкнутый круг длится неделями. Но это дети, которым нужна помощь психологов и педагогов, а не поисковиков. Думаю, это живописный пример теории разбитых окон. Если в заброшенном здании разбили первое окно, а его не заменили, то с большей вероятностью разобьют и соседние. Так и тут. Без поддержки взрослых, судьба ребенка будет трагична. Еще под угрозой грибники, чье количество зависит от урожайности года. Они редко ориентируются на местности. Яркий пример – грибники около озера Лососинное, которые каким-то чудом умудряются выйти к людям у Вилги. А между ними не менее 18 километров. 

Об излишней инициативе
– Практика показала: для нормального диалога с органами власти не обойтись без юридического лица. Сложно прийти куда-то со словами: “Здравствуйте, мы – группа единомышленников, нам бы денег”. Руководить волонтерами и добровольцами необходимо, ведь временами они могут навредить. За сообщениями о пропаже человека иногда стоит уголовное преступление, и появление на месте неподготовленных людей не поспособствует расследованию. Помощники не со зла могут затоптать следы, упустить детали. Поэтому и пришлось систематизировать работу “Доброспаса” – создать юридическое лицо. Сейчас существуют соглашения о сотрудничестве с МВД и Следственным комитетом Карелии, с операторами камер наблюдения. А я, как руководитель, выстраиваю поисковую стратегию так, чтобы помочь и не помешать. 

О делах для юных
– В уставе организации есть возрастные ограничения для участников, поэтому стать официальным членом отряда не выйдет. Поиски связаны с угрозой для жизни и здоровья, мы не готовы рисковать. Помощь более юных волонтеров пригодится в группе Vkontakte. Так, поиски потерянных много лет назад родственников ведутся в сети – обычно у людей не много информации, знают только область или район. Поэтому наши помощники и публикуют объявления в локальных группах Vkontakte, у каждого населенного пункта такие есть. Еще подростки могут участвовать в образовательных мероприятиях. "Доброспас" проводит тренинги по безопасному поведению в лесу летом. Меня приглашают в школы, также я вхожу в состав общественного совета МВД Карелии, а он направляет в организации для инструктажей. Прошлой весной мы посещали Детскую республиканскую больницу. Было трудно, ведь присутствовали дети от 5 до 17, но правила для всех одни. Пока что постоянной и обширной программы у нас нет, но чтобы это изменилось, нужны деятельные помощники.

Об упущенном времени
– В одном Петрозаводске более 60 горячих линий. Самый известный номер - 112, то есть служба МЧС. Программа перенаправляет звонки в нужные инстанции, если нажать определенную кнопку. Это не всегда действенно. Надеюсь, появится горячая линия с оператором, который будет вести звонок сам, координируя службы. Еще одна проблема в том, что есть множество схожих телефонов - 101, 102, 103 и так далее. В экстренной ситуации тяжело понять, куда звонить. А терять драгоценное время нельзя. Поэтому я и настаиваю на создании единого телефона с живыми операторами. Пока мы только идем к этому.

– Если в ближайшее время 112 полноценно заработает, смысл номера 123 под названием “Ребенок в опасности” утратится. Когда его только создали, не было номера, отвечающего за проблемы у детей, поэтому он и был создан под покровительством Следственного комитета. Номер являлся уведомительным: люди записывали голосовые сообщения, на которое Следственный комитет реагировал уже позже. Мы, в сотрудничестве со Следственным комитетом и Уполномоченным по правам ребенка, предложили создать штат реальных операторов. У нас есть контактные телефоны всех оперативных работников, что позволило бы помогать в любое время суток. Не оформлять бумаги, а помогать исключительно делом. Сейчас мы взяли тайм-аут, чтобы испытать, как будет работать линия 112.

О трудностях в деле
– Информацию “Доброспас” получает несколькими путями. Контакты организации есть в каждом отделении полиции Карелии, в идеале, заявителя информируют о добровольцах. Да, службы тоже сообщают о пропавших, но на создание ориентировки уходит время. Так, если заявление написано в пятницу после 17:00, то раньше утра понедельника через официальные источники оно никак не дойдет. Другой канал – это “Жди меня”, но тут речь об архивных поисках. Обращаются напрямую ко мне, как глава отряда, я понимаю, что можно сделать в эту минуту. У командира две тяжелые задачи. Первая – объявление поисков, ведь нужно собрать людей, определить зону поиска, проанализировать всю информацию. И права на ошибку нет. Вторая – сообщение об окончании поисковых работ. Особенно если никто не найден. Иногда происходят и недоразумения. В прошлом году объявили о пропаже двух детей, коим 5 и 7 лет. Волонтеры и добровольцы были подняты на ноги, бросились прочесывать город. А выяснилось, что ребята просто зашли к соседям и заигрались. 

О проблемах со статистикой
– Сложно сказать, скольким людям  удалось помочь. Да и что считать заслугой организации, а что личной? Недавно, под вечер, к нам обратились по поводу исчезнувшего дедушки. Я написал ориентировку, включил “автодозвон” – телефон дедушки работал, но на звонки не отвечал. Вдруг, со звонка тридцатого, наш пропавший поднял трубку и потребовал “открыть двери”. Я попросил его оставаться на связи, позвонил родственникам. На их звонок дедушка не ответил вновь, начались поиски. А минут через 15 его обнаружили около дома родственницы на Октябрьском проспекте. И как смотреть на этот случай? Я проинструктировал людей, поучаствовал в исследовании местности... Но ведь не нашел его, да и команду не привлекал. Если же говорить как о поисках, так и о помощи при утрате родственных связей, в год счет идет на сотни.

О выгорании
– Психологические рамки сужаются, если долго занимаешься поисковой работой. Наша задача – найти и помочь. Не более. Если пропускаешь все через себя, после поисков можно сутками сидеть и плакать, проигрывая в голове жизни людей, что ты нашел. Или не нашел. Подводные поиски – самые тяжелые. Как физически, так и морально, потому как понимаешь, что живым человека уже не найдешь. В Водлозере проходили зимние поиски, и на берегу команду водолазов ждали матери, чтобы услышать любые известия. А сказать им и нечего.

О финансах, качестве и скорости
– Проблема “Доброспаса” в том, что мы не попадаем ни под один грант. Мы существуем на небольшие взносы участников, добровольные пожертвования и мои средства. Покупка оборудования лежит на моих плечах. Бывает тяжело. К примеру, отряду для работы в лесу нужны рации, а долговечные стоят не менее 7000. После трагедии на Сямозере стало понятно, что без оборудования для подводных поисков и гидролокатора не обойтись, и приобретать его приходилось самостоятельно. В условиях Карелии идеально иметь вездеход вроде “Шерпа”. Но стоит он 6000000. Зато в доступе у нас есть снегоходы – от пяти до десяти человек выходит на зимние поиски со своей техникой, и я благодарен этой активной части населения. Хотелось бы сформировать отряды в районах Карелии, потому что выезд за сотни километров невозможно организовать быстро. Наши главные цели на обозримое будущее – скорость и качество оказания поисков.