ОХОТА НА КИТА

С тех пор они стали выходить в море, как и прежде, полагаясь только на свои силы и на личную удачу.

...

С завтрашнего дня погоды в районе Лорино – Аккани не будет ровно четыре дня. Соответственно не будет и охоты, не будет китов и моржей тоже не будет.

В поселок возвращались в сумерках в плотном густом тумане. Небольшое в принципе расстояние – двадцать-двадцать пять минут – в этой серой пелене показались бесконечными.
Две лодки – с определенной долей уверенности летели одна за другой. Ориентиров на местности никаких и только у мыса Аккани охотников ожидала каменная коса, невидимая в тумане. Налететь на нее означало разбить лодку и потерять пассажиров, но охотники, не сбавляя скорости, пронеслись…
Иногда передвижение здесь больше похоже на риск, иногда – это просто такой образ жизни.

 
Берег давно скрылся из виду, и только полоса густого тумана, нависшая над сырой и промерзшей землей, указывала примерную границу воды и берега. 

Лодки летели по открытой воде, слетая с одного морского хребта, на другой. Движение против ветра оказалось максимально. Но чем больше проходило времени, тем дальше охотники отдалялись от берега, а волны становились все выше. 

«Надо поворачивать к берегу!» - то ли жест, то ли слова слетели с нашей лодки.

Лодки развернулись, и волны сразу же погасили скорость. «Как пароход!» -- удивление или досада слетели с уст одного из охотников. Груженная мясом и людьми, перегруженная лодка тяжело вскарабкивалась на волну, сравниваясь с уровнем воды на ее макушке, и тяжело, хотя и плавно уходила вниз по наклонной плоскости. Плыть против ветра оказалось гораздо удобнее и быстрее. С этой минуты дорога оказалась рваной – охотники меняли скорость и направление, пытаясь выбрать из двух вариантов наиболее благоприятный. Море только начинало «раскачивать» и застрять вдали от берега казалось не самым лучшим вариантом.

Позже, на берегу, один из охотников по имени Алик признался, что действительно было страшно: несколько раз он хотел выбросить за борт мясо добытого моржа, чтобы облегчить лодку и ее движение, но перетерпел.

Мужчину звали Петром. У каждого чукчи есть два имени. У Петра имен было три: русское – Петр, чукотское – «идущий пешком» и еще одно, которое Петр обозначил коротким движением своей ладони ниже живота. Третье имя, пояснил Петр, дал ему дед. Это ласковое слово, перевод на русский которому так сходу не нашелся. «Идущий пешком» соответствовало всей жизни Петра – «я всю жизнь хожу пешком, и машины у меня никогда не было».
Еще молодым человеком он взял на попечение двоих детей родной сестры – к своим родным троим. Почему он так поступил, пояснил коротко, без прелюдий – вырастут дети и люди станут спрашивать, почему отказался от них, не воспитал? Удивительно, но это не единственная история с чужими- не-родными детьми. Чукотские традиции, среди которых, по всей видимости, существует и эта – чужих детей не бывает, достаточно крепка в современном мире оседлых некогда кочевников.
Сам Петр вырос в семье оленеводов. Еще маленьким ребенком горел вместе с ярангой. Спасла от смерти ребенка одежда, пошитая из оленьих шкур – кухлянка полностью обгорела, и в больнице ее отдирали вместе с кожей мальчишки. «Но я не плакал ни до, ни после», - рассказывает Петр, - «выживу или нет – никто не мог сказать. Но я выжил».
Этот случай со случайным пожаром повлиял на дальнейшую судьбу юного чукчи – несколько лет после пожара опухали - болели ноги, и он не смог работать в тундре вместе с отцом. На память же об этом дне остался рубец на правой ноге. Теперь он на пенсии, но продолжает работать сторожем на базе у морских охотников.

 Разговор с молодым охотником по дороге на Аккани.

- Сын принес 41-у пятерку из школы. Решил ему телефон подарить мобильный. Спрашиваю – какой тебе купить? – Только не дешевый, папа, покупай!
- А раньше что приносил?
- Одни тройки.

Выхожу один – второй раз с Володей на охоту, и неудача – одна за другой – преследуют нашу лодку и охотников в ней. Один раз промахивается при броске Денис, нервничает охотник за штурвалом, и даже старый – семядисятилетний Юрий – не остается в стороне от переживаний. На третий раз, когда охотники вновь устремились в погоню, я остаюсь на берегу – наблюдать картину охоты со стороны. Охотникам не везет и в этот раз. 

Четвертый и заключительный выход в море в этот день – я снова не покидаю свое место наблюдения на горе, но и в этот раз охотники возвращаются ни с чем.

Накануне три лодки пробегали почти весь световой день, добыли тройку моржей и вернулись на берег только в сумерках.

Кит был драчливый – нападал на лодки с охотниками. Но эти люди как всегда немногословны. Только раз после охоты пришлось услышать про нападение – кит шел прямо на лодку с охотниками, с противоположной лодки раздался крик – стреляйте! И уже потом раздалась стрельба. Нападение погасили. Чем бы закончилась охота на маленькой лодки с двумя человечками в подобном случае – неизвестно. Охотник сказал – «нашу лодку кит переворачивал лишь однажды. Купаться в холодном море никто не хочет, но нападение ждем почти на каждой охоте».
- Это правда?
- Конечно, правда.

- Жалко или нет китов?
Охотник ответил – «Не жалко, это наш образ жизни».

Они не говорят – убивать или охотиться. Говорят – напали. Из трех дней – кита добыть смогли лишь дважды. В первый и последний день – с шести утра в море. В десять часов кит уже лежал на берегу. Больших китов не брали – говорят – слишком большой, долго разделывать. В последний день кит был – как раз, как надо. Три часа на разделку и люди с ведрами и тележками растаскивают мясо кита и кожу по домам. Подъезжает трактор, и в прицеп раз за разом летят куски и кожа, трактор свою добычу увозит на песцовую ферму.

 Чукотские охотники не живут представлением – «сегодня или вчера», складывается стойкое представление, что их мир построен на совершенно иных принципах и существует вне времени, как и сама вся эта земля – Чукотка.

Чукотский этап включает три продолжительные экспедиции и работы на полуострове: экспедиция в августе-октябре 2008 года, в августе-декабре 2015 и в сентябре-марте (2016-17).