Наверх
Интервью

Будем жить, ребята!

Из обречённых на утиль боевых самолётов он сделал музей
09.02.2018
Подполковник-инженер В. Стоянов, хранитель Таганрогского музея авиационной техники. Фото из личного архива 
Владимиру Стоянову 68. Он пенсионер, но утро его начинается не с телевизора, а с гула моторов по «взлётке». Сил придаёт ответственность, ведь своё детище, единственный на юге России авиамузей, Владимир Ильич содержит почти в одиночку. Но это же вызывает тревогу. Ведь если власти и общество не обратят внимание на хрупкое положение уникального музея, то он может исчезнуть.
Нераскрытый кладезь
Бе-12. Фото Алексея Скрипкина
  • Станислав Падалка
    - Владимир Ильич, в вашем музее собраны самолёты, вертолеты, авиадвигатели, катапульты и другие раритеты. Хранить всё это в надлежащем виде, наверное, нелегко. А зачем вам это? В чём цель вашей работы?
  • Владимир Стоянов
    - За 25 лет службы в ВВС я понял - наше авиационное наследие это не только техника, это немалый пласт культуры. Ведь помимо прикладного результата, любая модель, любой тип самолёта - это зримое выражение того потенциала, что раскрывал в себе человек при их создании. Знакомиться с авиационным наследием полезно. Но для нас с вами, преемников великой самолётостроительной державы СССР, это, по-моему, ещё и необходимо. Ведь уникальные достижения отечественной авиации - это кладезь. Из которого можно черпать как гордость за прошлое, так и веру в будущее. Но востребован ли у нас этот «кладезь» сегодня? Пока мало. В США авиационных музеев – 322. в Европе – 173, в Азии – 25, в России - 11, в том числе наш музей. Можно сказать, что Запад богаче. Но даже не в самой сытой Африке авиационных музеев около 20.
  • С. Падалка
    - Статистика, прямо сказать, гротескная!
  • В. Стоянов
    - Я думаю, будущее у нашего дела есть. Ведь Россия, возрождаясь после крупных передряг, не раз «по зёрнам» возвращала свои достижения. Может, после 90-х, «зерно» авиационных музеев просто не успели ещё подобрать?
  • С. Падалка
    - Ваш музей увековечивает историю авиации в целом, или какую-то конкретную её область – военную, гражданскую?
  • В. Стоянов
    - Главным образом, в музее мы старались сохранить память о 963-м Краснознамённом учебном авиаполке, базировавшемся в 1963-89 годах в Таганроге, прямо здесь, на месте нынешнего музея. Когда-то этот полк был гордостью города. Лётную подготовку курсанты получали здесь на боевых машинах, к 19-20 годам уже управляя самолётами в два раза быстрее звука. В 1968-м за отличные успехи в боевой подготовке, 963-й стал первым учебным полком ВВС, награждённым орденом Красного Знамени. Героев СССР и России среди выпускников 963-го - 24. А лётчиков-космонавтов Геннадия Падалка, Юрия Онуфриенко и Владимира Джанибекова, дважды Героя СССР, равно как и авторов фигур высшего пилотажа «Кобра» - Виктора Пугачёва, и «Колокол» - Анатолия Квочура и сегодня знает не только наша страна.
  • С. Падалка
    - Музей можно назвать полковым?
  • В. Стоянов

    - Отчасти. Память о 963-м полке, в котором довелось служить и мне, жива и бу-дет жить. И всё же в 1995-м, когда открывался музей, полка здесь, к сожалению, уже не было.

    У нового времени появлялись новые герои, и это были не лётчики. В 95-м на месте полка стоял БЛАТ - «База ликвидации авиационной техники».

За державу обидно!
МиГ-25. Фото Алексея Скрипкина
  • Станислав Падалка
    - База ликвидации?
  • Владимир Стоянов
    - Да. Одно из воплощений той агонии, в которой в 90-х билась страна. На БЛАТе утилизировались наши военные самолёты, согласно подписанному Горбачёвым «Договору об ограничении обычных вооружений в Европе». Больше, правда, похожему не на договор, а на акт о безоговорочной капитуляции.
    Сотни военных самолётов, на многих из которых даже не успела поцарапаться краска после ремонта, сбились в кучу на аэродроме БЛАТа. За ходом их уничтожения зорко следили инспектора НАТО. Это были чёрные дни для нашей авиации.
    Однако именно работа БЛАТа стала прологом к созданию музея, подтолкнула меня и командира базы полковника Корниенко к мысли, что пока не поздно, надо хоть что-то спасти. Если не для авиации, то для истории.
    Бюрократия была против нас, и мы долго искали того, кто своим авторитетом мог бы дать нам поддержку. Таким человеком стал выпускник 963-го полка, командующий 4-й воздушной армией, Герой России генерал Владимир Михайлов. Может, вспомнив свой старый полк, а может просто тоже устав от творившегося вокруг беспредела, Михайлов «показал фигу» московскому начальству, и директивой от 27 марта 1995-го приказал передать будущему музею 4 самолёта - «МиГ-21бис», «МиГ-23МЛД», «МиГ-25БМ» и «Су-22УМК». Так 27 марта стал днём рождения Таганрогского музея авиационной техники, а генерал армии Владимир Михайлов, будущий главком ВВС России, его «крёстным отцом».
  • С. Падалка
    - И дальнейшие экспонаты вы тоже искали на БЛАТе?
  • В. Стоянов
    - БЛАТ упразднили в 1995-м. Однако тотальное уничтожение авиации на этом не прекратилось. Если на БЛАТе самолёты пилили политически, и называли это «ликвидацией», то потом это стало просто бизнесом. С «бизнесменами» приходилось играть на опережение - большинство последующих самолётов, так же, как и первые четыре, попадали в музей буквально «из-под ножа». Где-то мы были оперативнее - так, при расформировании Марцевской школы механиков быстро «перехватили» чехословацкий реактивный учебно-тренировочный «Aero L-39 Albatros», а в Морозовском гарнизоне - «Aero L-29 Delfin». Намного сложнее было там, куда мы приходили «вторыми». Например, когда из Ейска пришла информация, что в авиационном училище готовят к списанию уникальный палубный штурмовик Як-38, я сразу же выехал в Ейск. Ведь «Як-38» это первый в СССР серийный самолёт вертикального взлёта и посадки, таких машин в России единицы остались! Однако, к моему приезду, от самолёта в училище уже и след простыл. Почти случайно я нашёл его на одной из металлоприёмок, где «Як-38» лежал на куче железа, уже готовый к утилю. Заведующий  тогда требовал с меня столько же «цветмета», сколько весит сам самолёт, около 6,5 тонн. Выручили однополчане - собрать «выкуп» за «Як-38» мне помогли сослуживцы по 963-му полку, за что им большое спасибо.
    Но горьких неудач было тоже немало. Пожалуй, самая трагичная – это самолёт-амфибия вертикального взлёта и посадки «ВВА-14», конструкции знаменитого Роберта Бартини. Много лет «ВВА-14» - пожалуй, самый экзотичный советский военный самолёт, лежал забытый у одного из цехов ТАНТК им. Г.М. Бериева в Таганроге. Похожий то ли на древнее чудище, то ли наоборот, что-то из далёкого будущего, этот «ВВА-14» мог стать жемчужиной любого мирового музея авиации. И я официально обратился к генеральному конструктору ТАНТК с просьбой передать «ВВА-14» нашему музею. Ответа ждал долго, пока не узнал случайно, что чуть не на следующий день после моего обращения, за-вод порезал и продал уникальное творение Бартини на металлолом... 
    Вроде и пора бы привыкнуть к той лёгкости, с которой последние лет 30 режут и ломают наше народное достояние, да всё никак не могу, как говорит Верещагин «за державу обидно».
    Зато «МиГ-15», один из первых советских реактивных боевых самолётов, нам вырвать из небытия удалось! Некогда принадлежавший клубу «Юный лётчик», разобранный и обкраденный «МиГ» валялся возле «Военведа» в Ростове. Ржавый, изрисованный, приспособленный местными под лавочку «для пивка» - таким нас встретил будущий экспонат. Реставрация и восстановление утраченных элементов заняли 10 месяцев, но результаты превзошли все ожидания - самолёт приобрёл первозданный внешний вид! Сегодня ростовский «МиГ-15 УТИ» - один из лучших экспонатов нашего музея.
    Всего, в настоящее время, в коллекции музея 14 летательных аппаратов, 11 типов авиадвигателей, учебных образцов авиаоборудования и вооружения, комплектов снаряжения летчика.
Музей-призрак
МиГ-23 с богатой боевой историей. Фото Алексея Скрипкина
  • Станислав Падалка
    - Вы говорите «работаем», «наш музей». А каков штат ваших сотрудников?
  • Владимир Стоянов
    - Помимо меня ещё двое. Смотритель фонда Александр Загуменов, офицер в от-ставке, и морской лётчик запаса, мой однополчанин - Геннадий Шейкин.
  • С. Падалка
    - Столь малый штат на столь большое количество крупных и сложных экспонатов! Наверное, непросто?
  • В. Стоянов
    - Непросто. Например, по профессии вы лётчик, или авиаинженер – довольно узкопрофильные специальности. Но когда в музее разваливается экспонат, хочешь не хочешь, надо стать слесарем и клепальщиком. Когда непорядок на территории - дворником. Когда пришли посетители - экскурсоводом. Каждый день приходится становиться кем-то для себя новым - тем, кто именно сейчас нужен организму музея. Но не это вызывает тревогу за его судьбу.
  • С. Падалка
    - А что?
  • В. Стоянов
    - Место где стоит музей. Он расположен на площадке лётной воинской части - Таганрогского авиаполка. Входной платы мы не берём, ведь коммерция на территории части запрещена. Спонсоры иногда помогают, но в ремонт мы вкладываем, всё же, в основном, свои деньги. И ладно бы. Но поскольку свободное посещение режимного объекта невозможно, даже коренные таганрожцы порой не догадываются о существовании нашего музея. А ведь он создавался для народа! Есть и другая проблема - статус. Буквально за забором музея, на взлётно-посадочной полосе, стоит два списанных военных транспортника - «АН-12» и «Ил-76». Оба принадлежат Министерству обороны, оба списаны, и скоро могут пойти в утиль. Чтобы машины попали в музей, их надо перекатить буквально на десяток-другой метров. Однако сделать этого сейчас нельзя, ведь мы - музей акционерного общества «325-й авиаремонтный завод», а Минобороны передаёт своё имущество, пусть и списанное, либо субъектам, либо городам. Нашему же «за-водскому» статусу там не доверяют.
  • С. Падалка
    - Эти проблемы решаемы?
  • В. Стоянов
    - Я много думал об этом. Выход для музея вижу сейчас один - перенос за пределы воинской части, и признание Таганрогом музея в качестве своей, городской структуры. Это было бы разумно, музей стал бы доступен таганрожцам и гостям города, а ещё мог бы стать отличной учебной площадкой для Неклиновской лётной школы, авиационного колледжа им. В.М. Петлякова, кафедры летательных аппаратов ИТА ЮФУ. С просьбой о признании мы не первое десятилетие обращаемся к администрации города. Градоначальники нашу идею обычно одобряют, соглашаются с её правильностью и полезностью. И передают помощникам на вечное «рассмотрение». Обращался я и в Министерство обороны, и лично к Сергею Кужугетовичу Шойгу. Но, видимо, в Минобороны есть специальные люди, которые ещё на «дальних подступах» к министру отсевают всё «не-существенное», на их взгляд. Два года ответа нет. Нет ответа и из «Роскосмоса», куда также обращались за помощью.
  • С. Падалка
    - А есть хоть что-то, что придаёт надежду на удачное разрешение этого  гордиевого узла, в котором оказался музей?
  • В. Стоянов
    Надежда есть. Ведь посетителям, пусть и нечастым, музей интересен - практически все экспонаты доступны, нигде не висят таблички «не трогать», «не подходить», «не дышать». Можно запросто сесть в кабину истребителя, пассажирского «ТУ-154» или вертолёта «МИ-2». Каждый год я замечаю, что людей, неравнодушных к выдающемуся авиационному прошлому, и надеюсь, такому же будущему нашей Родины, становится хоть немного, да больше. Так что, есть за что бороться. Так что, будем жить, ребята!
Досье:
Фото из личного архива В. Стоянова
Владимир Стоянов. Родился в 1949 году. В 1973-м окончил Харьковский авиационный институт, по специальности «инженер-механик по самолётостроению». Инженер по самолёту и двигателю 963-го Краснознамённого учебного авиаполка Ейского высшего военного авиационного училища лётчиков (ЕВВАУЛ), в 1963-89 годах базировавшегося в Таганроге. Подполковник-инженер в отставке. Основатель и хранитель музея авиационной техники.

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...