Бабушкины натюрморты

Как только у меня появилась цифро-мыльница, я стал щёлкать ею всё вокруг. С людьми оказалось сложновато. Каждый норовил спрятаться: «Ну всё, хватит меня снимать!» Разнообразная домашняя живность была более терпима, но вертлява. И лишь предметы сохраняли спокойствие. Так вот я и увлёкся таким совершенно бесполезным жанром, как натюрморт.

Я не выставлял специально эти композиции. Всё уже было выложено заботливыми руками бабушки. Оставалось лишь найти их. И нажать на кнопку. Так, как бы сама собой и родилась серия «бабушкины натюрморты».

К слову сказать, бабушка она вовсе и не моя, а моего сына. А мне, соответственно — тёща. Летом мы часто приезжали к ней, то в баню, то просто в огород. А сын так и вовсе жил там все каникулы.

Обычные предметы жизни, ничего особенного. Никаких выкрутасов, всё как есть. Но что-то было в этом неуловимо родное, с детства знакомое. Что-то, что заставляло каждого вспомнить и своих бабушек и дедушек.

Я часто пытался восстановить в памяти, как же выглядели дома у моих бабушек. Всё смутно, всё размыто-забыто. Шкатулка с ракушками, половину из которых я отковырял. Полукруглые ручки комода, выпуклые львиные морды держателей штор. Часы с гирьками, волнистый резак для хвороста, плетёные из старых тряпок круглые коврики и дорожки... Почему-то считается, что все эти мелочи не достойны внимания. Так, пустяки. А фотографировать нужно что-то другое, более значимое, красивое, эпохальное.

Разрыв архивы, был немного удивлён их датам. Оказывается, снимал я эту тему более, чем 10 лет! Эх, как же скоротечна жизнь. Казалось бы, всё было только что, вчера.

Теперь, когда бабушки не стало, фотографии эти — словно крупинки жизни, вырванные из забвения. Смотрю на них, а в памяти всплывают разговоры, звуки, и вроде даже чувствуется запах пирогов... И все-все живы.