Gymnasium im Stift Neuzelle in Deutschland

          На станции нас встретила приятная темноволосая женщина. Как выяснилось, звали ее вовсе не Лаура и не Бетти, а Наталья, и переехала она в Германию около 14-ти лет назад. В гимназии преподает около 6-ти лет, сейчас в основном занимается административной работой. Наталья вела нас вдоль небольших ухоженных двориков к зданию гимназии, вид на которую открылся примерно через четверть часа.

           Школьный двор занимает приличный участок, сама гимназия – бело-коричневое здание старого образца – смотрит на нас глазницами окон с вершины холма. Приветливые молодые люди, отдыхающие во дворе, помахали. После группового снимка мы вошли внутрь «шоколадного» строения. «А не надули ли нас случаем, не в музей ли завели под шумок?» – лично у меня такая мысль в голове промелькнула: высокие своды, абстрактная фигура в стиле поп-арт и инсталляция, напоминающая ту, что мы позже увидели во время экскурсии по монастырю *, говорили в пользу предположения. Но нет, мы находились в обычном здании школы, куда изо дня в день ходит около 550-ти учеников.

          Нашу группу провели в аудиторию, где уже ждали сверстники – гимназисты, которые недавно начали изучать русский язык. Мы ожидали встретить целую компанию немцев, в итоге же обнаружили польку, всего двух коренных жителей Германии и группу китайцев. Вообще это и не удивительно: в гимназии учатся люди аж из 13-ти разных стран.

          Чем же мы занимались? Рассказали презентацию о нашем Лицее, задали подготовленные вопросы. Потом мы предложили поиграть ученикам в ассоциации: что для них – Россия? Ответы, честно говоря, никого из россиян бы не поразили, все пошло по плану: водка, Путин, пиво, «шметана» (сметана), пельмени, рубли. Ребят почему-то очень раззадорило слово «квас», и они смаковали его, старательно произнося каждую букву. Затем еще несколько игр…

          Потом нас решили провести в сам интернат. Оказывается, около половины всех гимназистов – в основном как раз приехавшие из других стран на обучение в Германию дети – занимают здесь комнаты. Платить приходится совсем не мало – 1750 евро в месяц за проживание, еще 165 за обучение. Нам поспешили сказать, что это далеко не самые высокие цены, «цветочки». Говорят, что квартиру снимать выгоднее, но из-за несовершеннолетия учеников им просто не разрешено жить где-либо еще кроме интерната, таким образом, родители попадают в некоторого рода ловушку.

          Но ученики, кажется, довольны всем: крепким пожатием руки и восторженным русским «Привет» нас встретила проворная девчушка из Казахстана, на шум сбежались и другие ребята. Вот на этом месте мы с моей «чертовой дюжиной» разошлись. Но нет, не буду обманывать: это я намеренно отбилась от группы, чтобы поговорить с ребятами из интерната – очень хотелось узнать, как да что у них здесь, в Нойцелле, и в Германии вообще (12-ть же человек – все, кроме меня, – отправились на экскурсию в пивоварню. Позже выяснилось, что группе рассказывали про процесс пивоварения, отдельно об особенностях работы пивовара. Ребятам удалось отведать отличный лимонад).

          Первым заговорил со мной молодой человек из Польши по имени Мацей (Матвей по-нашему). Он любезно пригласил меня к себе в комнату и усадил на стул. Мы быстро обнаружили один речевой парадокс: Мацей абсолютно все понимал тогда, когда я говорила на русском (сам произносить некоторые наши слова мог, но переводил несравненно лучше), я же не понимала на польском практически ничего. Тогда мы стали болтать на английском, иногда же отдавали дань Германии и произносили фразы на немецком. Так что беседовали мы, можно сказать, на смеси четырех языков. Здесь я, разумеется, пишу все в переводе на русский.

          С поляком говорили на разные темы. Оказалось, что учеба начинается достаточно рано – в 7:40. Уроки длятся, как и в общеобразовательных российских школах, по 45 минут (впрочем, судя по расписанию, оказавшемуся на столе перед моим носом, они обычно сдваиваются), только вот летом (обучение в конце мая не заканчивается, у гимназистов есть лишь один полноценный месяц отдыха) продолжительность занятий сокращается до 40-ка минут. Это решение со слов Мацея подкреплено тем аргументом, что в жаркое время года сидеть за партой тяжелее. Мой новый товарищ учится в 8-м классе по немецкой системе, каждый день у него от шести до восьми уроков, по субботам ребята не учатся. Как и у нас в Лицее у гимназистов есть большой перерыв – с 11:55 до 12:45. Едят три раза в день (на обеде нашей «делегации», кстати, пришлось присутствовать, все отметили, что он приготовлен на славу).

          В интернате можно заниматься фитнесом, теннисом, также в распоряжении детей бассейн (правда вначале надо заплатить 2 евро, зато потом хоть пол дня не вылезай). Мацей поведал о своей любви к физике и математике. Кстати, о последней: гимназистам не требуется заучивать таблицы синусов-косинусов, формулы наизусть. Во время обучения, в том числе на контрольных, разрешено пользоваться универсальным справочником и калькулятором.

          Дверь отворилась. Раз прыжок – два прыжок, и на меня уже с любопытством уставился другой парень. Видимо у меня изо рта вырвалась какая-то фраза на родном языке, потому что спустя секунду с громкими криками: «О, РУССКАЯ!» мне уже жали руку.

          – Джонни, – представился молодой человек. – Тоже из Польши. Правда парень так же быстро исчез, как и появился, успев лишь обронить, что у него есть девушка, и живет она в Берлине.

          За стеной заиграла национальная музыка, загалдели на неизвестном мне языке. Пока Мацей старался исправить ситуацию, «избивая» кулаками ни в чем не повинную общую дверь (комнаты в интернате проходные, при желании можно заглянуть в соседнюю с твоей), у меня назрел вопрос: а не изводят ли музыкой особо активные товарищи целыми днями и ночами тех, кто хочет отдохнуть? Гимназист ответил, что это редкий случай, и обычно ученики развлекаются в другом месте – в клубе. Увидев в моих глазах замешательство, Мацей поспешил объяснить, что для ребят с 14-ти лет доступно посещение подростковых клубов, и очень многие этой возможностью пользуются. Алкоголь там продается, но с ограничением 16+, как, впрочем, и на всей территории ФРГ.

          Тут, широко отворяя дверь, вбежал кучерявый молодой человек. Он поспешил присоединиться к нашей с Мацеем беседе. Оказалось, что родина гимназиста – Египет, и он обладатель семи имен. Самое первое – Абделрахман – ученики и то сокращают. Тут уже разговоры пошли совсем о другом. О Рамадане, например, во время которого мы приехали, да и отчасти о религии вообще. Выяснилось, что люди разных вер легко уживаются и в одной комнате, так Мацей жил раньше с арабом, молящимся в соответствии с религиозными предписаниями 5 раз в день, это воспринималось им нормально. Преподаватели тоже толерантно относятся к религиозным традициям, которые соблюдают ученики, но в связи с Рамаданом они беспокоятся за здоровье некоторых особо верующих ребят из арабских стран, которые отказываются в дневное время принимать пищу. Взрослые уже беседовали с учениками, предлагая им хотя бы пить воду среди дня – еще бы, лето на дворе – но безрезультатно: тоже запрещено, ни-ни.

          Как-то очень быстро мы с религии перепрыгнули на музыку. Помнится, я прокомментировала одну из песен, которая несколько раз играла на моем выпускном после девятого класса. При словах «graduation party» (разговор в тот момент велся на английском) застыла неловкая пауза. Предполагаю, что для гимназистов Нойцелле существует лишь единственный выпускной – по окончании школы. В Германии, по словам учеников, сейчас все помешаны на рэпере Bushido. Из русских исполнителей Абделрахман припомнил только Тимати, Мацей же был лучше осведомлен о современных руссийских исполнителях – отрывки из некоторых песен Элджея, Пики и Скриптонита он исполнил мне наизусть. Признаюсь, не самые приличные – в устах иностранца мат остается все тем же матом.

          С нецензурной бранью в гимназии вообще история вроде как не совсем обычная: все умеют материться на русском не хуже самих русских. Некоторое время спустя, встретив здесь же, в Нойцелле, учеников из России и Украины, мне даже довелось спросить, их ли это проделки. Оказалось – нет: «они и до нашего приезда умели ругаться, не знаем, как так получилось». Выяснилось: некоторые матерные слова просто присутствуют в польском, а какие-то специально выучивали. Над непросвещенным в этом деле египтянином как-то раз даже подшутили: выдали один матерный глагол за русскую версию слова «Bro». Так он и бегал по гимназии, матеря каждого встречного, пока ему не растолковали, что к чему. Сейчас парень точно знает, что надо говорить «брат» или «братан». Эти слова у моих новых знакомых получается произносить без акцента. А вот мое имя ребята поначалу не восприняли: не лучший выбор я сделала, решив назваться Настей. Меня нарекли Баске, и пришлось какое-то время объяснять, что по европейским стандартам я Стейси. Тогда мы пришли к немецкому варианту моего имени – Anastasia (Анастазия). Могла бы и сразу так представиться, ну да что уж там.

          – И на сколько дней вы приехали в Германию? На две недели? – спросил Мацей.

          – Вообще не угадал, на шесть дней.

          – Чем будете заниматься, например, завтра?

          – Идем смотреть на здание Рейхстага.

          ...Послышалось неодобрительное «Фуу» с комментарием «langweilig» (скучно).

           В комнате появился, делая робкие, точно первые в своей жизни, шаги, парень, который пару часов назад «укатил на автобусе» (откланялся нам в столовой по причине того, что «пошел на автобусную остановку») – Джимми. Он был в числе тех двух немцев, что сидели в аудитории, когда мы задавали вопросы.

          – Я не буду говорить на русском, но я могу читать, – практически сразу заявил немец. Указав на то, что весьма недалеко он уехал, я заставила его читать первое попавшееся в моем телефоне предложение на русском языке (про сдачу нормативов по физкультуре, из электронного журнала): назвался груздем – полезай в кузов. Вышло не очень, но из человека были выжаты все соки, мне даже стало жаль его.

          И снова отворилась дверь – вбежала девушка, которая тоже сидела на нашей презентации. Она решила заобнимать Мацея до смерти, Джимми же перетаптывался с ноги на ногу. Тут мне позвонили от группы – пора идти. В наилучшем расположении духа я выходила из комнаты, но еще больше обрадовалась, когда столкнулась с Джонни в коридоре, и тот налету выпалил: «До встречи на пикнике» – оказывается, спустя некоторое время со всеми, кого я видела до этого (и не только), мне еще пришлось встретиться на природе.

          Сразу по приезде мы уже успели пробежаться по гимназии, но не сказать, что все рассмотрели, так что Наталья провела для нас экскурсию по зданию школы. Нам показали кабинет музыки, особенностью которого было наличие белой доски, регулирующейся под рост пишущего, кабинет труда-мастерскую. Некоторые «экспонаты» – витражи на стекле старых окон – вывесили в холл. Раньше они использовались по назначению, потом состарились.

          – Жалко выбрасывать, вот и нашли другое применение, – сказала Наталья.

          Мы увидели и кабинет географии с большими картами на стенах. Нам рассказали, что ребята из интерната регулярно ездят в Оман. Кабинет биологии и химии необычен: сверху свисают множество кранов-труб с вращающимися ручками – они открываются при проведении опытов. Оглядели библиотеку, актовый зал (устроен он не как наши, легче не описывать его, а приложить фотографию) и двинулись вниз.

          На школьных стенах висят разные изображения, в том числе фотографии выпускников. Есть традиция (не только в гимназии Нойцелле, но и далеко не во всех школах Германии) – облачать ребят выпускного класса в академическую одежду и надевать желтые галстуки на отличников, красные – на всех остальных. Нам рассказали о том, что нередко даже тот, кто поначалу плохо знал немецкий, обгонял хорошо знающих язык, но более ленивых ровесников, становился лучшим. Следом за экскурсией – выход на природу.

          И вот он пикник: ребята из интерната уже в сборе. Кто-то жарил сосиски (Würstchen), кто-то – судя по расстановке фигур точно не профессионал – играл в гигантских размеров шахматы. Ребята из моей «делегации» многих видели впервые, но гимназисты настолько приветливы, что быстро со всеми знакомятся. Вот эта черта ребят – открытость – сразу замечается. Никто не сидит в стороне, не стесняется, не жмется. Видно, что отношения между учениками не натянутые. Не заметно, чтобы кого-то травили, у них будто стерлось деление на «своих» и «не своих». В интернате живут большой семьей и держатся один за другого (лично я сравнила ребят с героями романа Р. Риггза «Дом странных детей»).

          Во время пикника каждому из 11 учеников Лицея вручили на память футболку, сертификат (Teilnahmebescheinigung), брошюру и ручку – приятно. Рядом сидел Джонни, с которым мы говорили о стереотипах. Он убеждал меня в том, что «пускать голубка» при людях в Германии, как и везде, неприлично. Ученик заверил, что это допустимо лишь в кругу очень близких друзей, но никак не при едва знакомых людях. Он же «разбил» миф о том, что немцы мало едят.

          Одногруппница привезла с собой в Нойцелле гитару. Играть решились обладательница инструмента и один из наших преподавателей немецкого языка. Зазвучали песни на русском языке. Знающие слова люди принялись подпевать, ученики гимназии, взяв друг друга за плечи и образовав живую цепочку, задвигались. Нелепо, не попадая в такт, зато все искренне радовались. Позднее ребята отметили, что никто им не играет вот так, вживую. Песни под гитару произвели на них впечатление.

          Рядом на большом дубе подвешена груша для битья. Раскачивая ее из стороны в сторону, заметила, что толкать снаряд пытается кто-то еще. Это был Артем из Украины. С ним мне тоже удалось пообщаться.

          Артем самостоятельно принял твердое решение учиться в Германии, чтобы потом поступить в Берлине в хороший вуз по специальности психология. Получать образование, связанное с естественными науками, в Германии считается престижным. Если ты учишься в немецкой школе, то тебе легче потом поступить. Гимназия Нойцелле заключает договор с вузами, притом если ты отличник, то процедура проходит легче. Лучшая оценка у немцев – единица. По некоторым предметам для достижения отличных результатов средняя оценка должна быть равна единице, то есть недопустимо получение какого-либо результата ниже этой планки. Сложно, но Артем считает, что вполне возможно.

          – А как у вас здесь обстоят дела с языками? Сколько часов и обязательно ли изучать какой-то второй?

          – Количество часов изучения немецкого языка, например, зависит от того, какой у тебя уровень. Чем хуже знаешь язык, тем больше времени выделено на его изучение. Если совсем все плохо, то половина уроков каждый день будет немецкого, а дальше число сократится. Я вот два месяца всего язык учил перед поступлением, с A2 приехал. Второй нужно взять, на выбор. Я выбрал русский.

           Дальше последовал рассказ о том, как Артем, прикинувшись ветошью, решил взять русский язык с нуля, имея уровень С2, чтобы было легче учиться. Он не один в своем роде – еще несколько носителей языка пытались проделать то же самое. Правда преподаватели быстро их раскусили и вместо упражнений по русскому стали давать сложные номера по немецкому.

           Оказалось, что мы не первые гости в гимназии: время от времени организуются смены для учеников, изучающих немецкий язык, что-то вроде лагеря. Возможно поэтому здесь все так раскрепощены.

          Артем выразил негодование по поводу вражды между Россией и Украиной, заметил:

          – Это только по телевизору показывают все в невыгодном свете, на самом деле, большинство людей в Киеве  прекрасно относится к русским.

          Уезжать не хотелось. Совсем. Но тянуть было некуда – как-никак уже вечер, а нам снова предстояло более трех часов пути, теперь уже в обратном направлении. Мы распрощались, записав Instagram-ы всех, кого могли – раз уж вживую общаться будет невозможно, то хоть совсем не потеряем связь – и поехали. Гимназия – Тиргартен, Нойцелле – Берлин, Берлин – Москва. Как все эти места далеко друг от друга, но в то же время и близко. Не ожидаешь, что где-то в другой стране встретишь людей, с которыми тебе легко общаться, как и им с тобой. Другое государство, другой менталитет – все другое. И здесь, в маленьком опрятном городке Нойцелле, – школа-интернат, которая объединила под своей крышей людей из самых разных стран.

          Мое представление о путешествиях изменилось, даже перевернулось: не обязательно посещать лишь рекомендованные достопримечательности, ходить по хорошо известным всем местам, ты получишь даже больше впечатлений, сделав шаг навстречу чему-то отличному от входящего в состав путеводителей для туристов. И очень важно контактировать с людьми. Не только потому, что ты практикуешься в чужом языке, но больше для того, чтобы узнать страну, место, где ты находишься, самого собеседника. Постепенно ты будешь все больше любить то, что видишь, так как начнешь понимать то, что вокруг.