«Всё в жизни уравновешено».

«Странно, – рассуждал за рулем друг и по совместительству сосед моей будущей героини. – Она всем журналистам до тебя отказывалась давать интервью, даже местная администрация сколько раз просила…»

«Не впервой», – подумала я и увидела на повороте маленький кирпичный домик со сладко дремлющим на трубе котом.

Я быстро нашла глазами нужный подъезд и двинулась по направлению к нему, проверяя на ходу сумку с фотоаппаратом и диктофон в кармане.

«Ах да, чуть не забыл! – окликнул друг издалека. – Аккуратней там, не запачкайся – в квартире много котов! В общем, я предупредил…»

Я усмехнулась, вспоминая недавнее гостеприимство у знакомой с шестью кошками, и была более чем готова ко всему.

Зря я так думала…

С порога в тусклом свете коридора меня встретила уже не молодая, но очень румяная женщина с расписным платком на плечах и аккуратно уложенными светлыми волосами. Подавая тапочки, она вежливо улыбнулась и сказала:

Тут я нервно сжала диктофон и поняла, что вот-вот стану одним из тех «журналистов, которым отказали» и буду с позором выставлена из окна первого этажа вместе с соседским котом.

Но я тут же спохватилась и восторженно поддержала разговор: «А расскажите, как стали мастерицей? Как удалось научиться этому ремеслу?»
И мне рассказали – кратко, сбивчиво, вполголоса. Отвлекаясь на домашний «зоопарк» и уводя беседу в кошачье русло. А потом – всё-таки подробно и искренне.

Игрушки «по блату»

Елена, коренная кировчанка, рисовать любила с детства, но лепить дымковскую игрушку научилась лишь спустя много лет, после встречи со своей первой школьной учительницей. К тому времени бывший педагог возглавляла кировский художественный фонд – влиятельную организацию, которая поддерживала местных мастеров народных промыслов и талантливых художников.

В перестройку в региональном отделении фонда начались шатания, закончившиеся развалом организации, и тогда на помощь Елене пришел залежавшийся диплом медсестры и волшебный город Питер.

Здесь мастерица устроилась в онкодиспансер на «вредную» работу, из-за чего занятость в неделю была небольшая, а времени на создание и продажу изделий хватало сполна. Дымковскую игрушку, несмотря на нещадный кризис, покупали и увозили туда, где даже никогда не бывала сама мастерица – в другие города, республики, страны…

«Если дома оставлю – тут же подарю»
Заслушавшись ностальгических воспоминаний, я даже забыла спросить: а где же у вас хранятся все эти работы? Но Елена Валерьевна сама об этом вспомнила и заявила: «Дома я ничего не держу. Зачем? Вчера слепила, сегодня высушу, в печке обожгу, завтра распишу – и в Киров, на продажу. Да если и оставлю себе хоть парочку – тут же раздарю знакомым да соседям. Вот, посмотрите лучше на телефоне».

Но все же мастерица пригласила меня в соседнюю комнату, где подсыхали наполовину готовые глиняные фигурки. Барышни и бравые молодцы еще не глядели на нас своими нарисованными глазками и не ослепляли роскошью нарядов, но все это – впереди. Прежде нужно замаскировать кое-где трещинки от сухости и обжечь игрушки в печке (она прячется у мастерицы в ванной), а затем уже – расписывать в цвета, какие душа пожелает.

Хотя у дымковской игрушки за плечами многовековая история, и жгучий интерес к ней должен бы угаснуть, но именно сейчас, по мнению мастерицы, вновь началась волна спроса, когда дымковскую игрушку разбирают с прежним трепетом и новым ощущением экзотики. На подарок как по маслу идут городские и деревенские парочки, семьи с детишками, мужички с гармонью/балалайкой или даже бравые офицеры с генералами. И куда же без бренда Вятки – полупавлина-Индюка да роскошной Барыни?

Почем нынче игрушка?

Кстати, Елена Валерьевна промышляет уже многие годы не столько крупными изделиями, а «миниатюрой» – небольшими, но очень трудоемкими и сложными в процессе изготовления игрушками. По словам мастерицы, «ее берут даже в самые черные, кризисные дни». Это при том, что стоимость «малехи» бывает в два раза выше стандартной барыни! (сейчас в кировском ЦУМе ее можно приобрести с учетом наценок за 600 рублей).

Но цена – вещь относительная. Сейчас на рынке дымковских промыслов, по словам Елены, почти не осталось настоящих мастериц – сплошные дилетанты (никто даже не удивится, если на «обороте» фигурки окажется знакомая до боли «Made in China»). А само «производство» дымковских игрушек сейчас очень затратное: купить настоящую, хорошую глину – без примеси и песчинок – в Кирове можно не менее чем за 12 тысяч рублей. А еще – специальные кисти, которых хватает ненадолго, – по 400 рублей за каждую и особые краски по 200 рублей за тюбик одного только цвета.
Кстати, о цветах: Елена Валерьевна не раз проверяла, что если всю партию игрушек расписать в красные и рыжие цвета – раскупят «махом»! А только туда попробуешь добавить фигурок с синими да зелеными узорами – они и простоят дольше всех, никто не купит…

Тем временем, пока я фотографировала будущие дымковские шедевры, в углу комнаты на меня лениво посматривал ленивый кот. И еще два бегали сзади. И в прихожей, оказывается, спрятался другой сонный. И на диване разлеглось – шестеро… К тому же снова прибежали, виляя хвостами, мои «инь и ян» и попросились гулять. Елена Валерьевна с досадой махнула рукой и сказала: «Знаете что? Я их выпущу!».
Я осталась одна в комнате с котами и насчитала их с десяток…

«Знаете, всё в жизни уравновешено. В детстве я могла по 14 часов рисовать – не вставая! Сейчас такое сложно представить: пока за этим зверохозяйством горшки уберешь, накормишь… Только и думаешь: скорей бы за работу сесть! Но всё-таки они дают мне движение… Они на самом деле дают мне очень многое – это сложно передать», – делится Елена, наблюдая за своими питомцами.

Но не все питомцы Елены бегут к ней сами: одних анонимно подбрасывают под дверь, а других из жалости просят забрать, когда хозяйка кошки (даже не одной) умирает или попадает в дом престарелых. Для преданных животных такое расставание – очень непростое испытание, и Елене Валерьевне приходится перевоспитывать новичков.

«Один из котов у меня очень долго отвыкал от хозяйки – сидел в клетке несколько месяцев, адаптировался. Когда я его выпустила, он взял да убежал обратно в дом своей хозяйки. Там уже не было никого, к тому же наступили морозы – вот и обратно пришел. Здесь все понимают, что выбора нет».

Кроме того, кошкам мастерицы не приходится выбирать не только дом, но и соседей по ковру – с собачками они почти всегда дружны, а пожилые коты терпят и заботятся о младшеньких. Хотя есть и полнейшие нигилисты – доживают свой век по углам.

Треть дохода на котов

«Ну, чего тебе? На ручки хочешь? – отвлекается от разговора Елена и гладит сонного кота, который вылез из корзинки на окне.

«Конечно, это затратно – всех кормить, лечить, стерилизовать… Треть дохода уходит на них каждый месяц, – продолжает мастерица. – Но я не могу представить, как бы я работала только на себя – куда столько? Я и так себе ни в чем не отказываю».

Часто Елене не приходится раздумывать и считать гроши, забирая домой очередного питомца, особенно когда речь идет о беззащитных, больных подкидышах. Ведь некоторые хозяева даже об одном питомце не могут как следует позаботиться – какие там 20? По словам Елены Валерьевны, только за декабрь в один кировский питомник привезли на усыпление 22 здоровых породистых собаки (это только за деньги!) – «наигрались, видимо».

К животным Елена Валерьевна испытывает не только сочувствие, но и любовь. Все кошки и собачки у нее – полноценные члены семьи, хотя своя семья у неравнодушной женщины тоже есть. Именно поэтому многие недоумевают: как можно жить одной с толпой кошек?

Например, недавно приходил к Елене Валерьевне мастер на дом и, увидев всё кошачье «семейство», сказал: «Зачем столько кошек? Можно же одного во-о-от такого мужика откормить!»

Но Елена на это только отшучивается: «Не понимаю женщин, которые в моем возрасте решают строить семью, приспосабливаются к новому человеку. Я считаю, что семья – это больше обязанность. Ты должен отдавать больше, чем получать. А я «наотдавалась», больше не хочу».
На самом деле у Елены был муж – 20 лет они прожили вместе, родили и воспитали детей. Но в лихие годы перестройки семья распалась, а затем муж умер. «Мрачное было время – вспоминать не хочется», – признается мастерица, уточняя, что супруг ее был командиром вертолета и после распада «Аэрофлота» остался без работы и искать более ничего не хотел, да и не мог…

С того времени много воды утекло – дети уже выросли, создали свои семьи: квартиры купили, машины… Но дальше Кирова не метят – и здесь хорошо. А Елене Валерьевне хорошо уже шестой год жить в квартире в небольшом поселке (п. Октябрьский Слободского района Кировской области – прим. ред.), вдали от городской суеты. Хотя город в молодости подарил ей столько уникальных встреч с искусством…

Живя и работая в Питере, Елена Валерьевна почти каждый вечер пропадала в театрах и концертных залах. «Как они в своих норах сидят?» – недоумевала кировчанка, глядя на домоседов-петербуржцев.

Например, на одно из театральных представлений 90-х годов в Большой театр пришло только человек двадцать (хотя билет стоил как проезд в метро). В число типичных питерских бабушек-интеллигенток попала и Елена. Она вспоминает, что актеры играли для них два часа как при аншлаге – с большой отдачей и благодарностью, что даже в смутные времена искусство кому-то оказалось нужным.

В Кирове мастерица тоже старалась и до сих пор старается не пропускать концерты классической и инструментальной музыки, ежегодно следит за развитием «Вятской весны». А дома у нее под боком – музыкальный центр и склад дисков. Я не могла не поинтересоваться, кого из классиков Елена «крутит» чаще других.

«А вы музыкант, да? Тогда объясните мне: почему в произведениях Баха звучит Вивальди? Вот на этом диске – изумительная музыка Баха. Но слушаешь её – и это Вивальди! Вот представьте: висит полотно «Нотр Дам де Пари» художника Андрея Широкова. А я возьму и подрисую на ней птичку, человечка, облачка: это чья будет картина – его или моя? – риторически возмутилась Елена и рассмеялась. – Вот когда попаду на тот свет – разберусь с Бахом – как это вообще понимать?»

Также мы поговорили об Окуджаве, еврейской музыке и снова переключились на «зверохозяйство», которое вернулось с прогулки. Но промолчать про живопись, которой была увешана вся комната мастерицы, я тоже не смогла и плавно перевела тему.

«Меня все спрашивают, когда в комнату заходят: сама рисовала? – Елена устало закатывает глаза. – Нет! Великие кировские художники! Я всегда хотела, чтобы картины украшали мой дом. Но это дорогое удовольствие. Повезло, что работала в одной организации с художниками – они свои картины продают без накрутки».

Кстати, одну из них (угадайте с кем? правильно, с котом) даже приезжали фотографировать из «Третьяковки» – столь ценной она оказалась!

Между Богом и ГУЛАГом

И тут я начала замечать в комнате помимо котов и доброй собачонки под рукой диковинные вещи. Например, новенькую статуэтку с конкурса «Женщина года» и несколько полок с книгами необъяснимо контрастного содержания.

Мы поговорили об абсолютно непостижимом Достоевском, текучем слоге Гоголя, военной прозе Ремарка и, наконец, дошли до Солженицына.

Последними настольными книгами Елены оказались чтения святых отцов: даже на рабочем столе моей героини под стеклом, как у учительницы, лежали выписанные из книг цитаты. Как говорит мастерица, вокруг столько житейской мудрости, а мы до нее годами идем. Например: «Будь дружен со всеми людьми, а мыслью своею пребывай один».
Всю нашу литературную дискуссию Елена Валерьевна подытожила блестяще:

По иронии судьбы

Мой беглый взгляд уже останавливался в ходе беседы на разных… можно сказать, музейных экспонатах, и Елена Валерьевна сама, разговорившись, поведала историю каждого из них.

Например, остатки кирпичиков, спрятанные по разным уголкам комнаты – напоминание о путешествиях по заброшенным и полуразрушенным храмам нашей области.

«В новую церковь я не пойду – она не вызывает у меня никакого трепета. А вот старые разрушенные – как живые – всегда присутствует чувство покаяния и вины. Когда я вижу эти здания, то представляю, как когда-то их строили, освещали; как сюда приходили молиться тысячи прихожан. А теперь такие живописные места зарастают на глазах…».

Еще оказалось, что страсть к коллекционированию у дымковской мастерицы не ограничивается картинами. Есть еще и светильники, и вазы… Но, как можно догадаться, в доме с 20 пушистыми и хвостатыми век их не долог. Например, одна из ваз обошлась мастерице в два месячных дохода, но уже через неделю одним прекрасным утром она рассыпалась в песок. Елена Валерьевна даже перестала расстраиваться по этому поводу. «Это мелочи. Теперь мечтаю купить напольную вазу, неподъемную», – смеется мастерица.

Наверное, такую же неподъемную, как кресло-качалку из Индии, которое бедные грузчики с трудом затаскивали хозяйке даже на первый этаж. По иронии судьбы, магазин, где в Кирове был куплен этот уникальный «экспонат», почти сразу же закрылся и ничего подобного Елена Валерьевна нигде не встречала.
Тем временем ко мне совсем пригрелась и приласкалась черноглазая «инь», виляя хвостиком и ожидая очередных поглаживаний.

– Какая добрая, – заметила я, глядя в преданные глаза собачки.

– Не обольщайтесь. Это вы ей понравились. А так на нее весь поселок жалуется: то пьяных мужиков кусает, то детей, то женщин подвыпивших за ноги щипает…

Видимо, я не подходила под вышеперечисленные категории, и меня «инь» еще более радостно побежала провожать к дверям. Пока я копалась в своих вещах и одежде, как бы оттягивая минуту разлуки со своей необычной героиней, Елена Валерьевна упаковывала мне в дорожку… кусочек глины и между делом неторопливо рассуждала: