- Публикатор: Марина Кваш (MarinaKvash)
- Текст: Марина Кваш
- Фото: Натальи Муратовой, Екатерины Ловаковой, из архивов портала Prospekt45.ru и Курганского Дома молодежи
Социальный активист Наталья Муратова – боец двойного фронта. Она продвигает идею равного участия людей с инвалидностью в общественной жизни и курирует два десятка молодых волонтеров – со всеми их счастьями и несчастьями. Наш разговор – о врожденной потребности в изменениях и создании инклюзивного пространства в Кургане.
На крошечной кухне типовой курганской пятиэтажки десятый час вечера. Наташа Муратова сидит напротив меня в «выходном» платье винного цвета: за весь день – ни минуты, чтобы переодеться. В одной руке она держит вилку с насаженным на зубцы пельменем, другой набирает текст на экране смартфона: нужно ответить на несколько сообщений. Закончив, вспоминает со смехом:
- Однажды я поехала организовывать мероприятие, и пока со связью были перебои, их скопилось сто пятьдесят четыре.
- Когда в Кургане проходит этап всероссийского конкурса профессионального мастерства для людей с инвалидностью, я вижу, какое к нему отношение: ну… так и быть, поучаствую. Другие регионы выставляют до ста человек. Узнаешь, например, что мальчик с нарушением развития разрабатывает проект в сфере IT, и думаешь: «Это же просто шикарно». А наши сидят и ничего не делают. Я поняла, что, оказывается, их жалела, а надо не давать спуску.
Наташа – руководитель отряда социальных кураторов «Прометей» и театра танца в школе инклюзивного творчества «Авантюрин». Сегодня она спала четыре часа: выступления воспитанников, подготовка номеров на Международный фестиваль инклюзивного танца – для волонтера с одиннадцатилетним стажем это нормальный график. Вчера Муратова представляла школу «Авантюрин» – свой грантовый проект – на молодежном форуме в Москве. Говорит, окончательно убедилась: главное препятствие в жизни ее подопечных – обычная лень, а не инвалидность.
- Когда в Кургане проходит этап всероссийского конкурса профессионального мастерства для людей с инвалидностью, я вижу, какое к нему отношение: ну… так и быть, поучаствую. Другие регионы выставляют до ста человек. Узнаешь, например, что мальчик с нарушением развития разрабатывает проект в сфере IT, и думаешь: «Это же просто шикарно». А наши сидят и ничего не делают. Я поняла, что, оказывается, их жалела, а надо не давать спуску.
Наташе двадцать четыре. За плечами Курганский педагогический колледж и неоконченное высшее юридическое образование – бросила за полгода до защиты диплома. Официальная занятость: педагог дополнительного образования во Дворце детского и юношеского творчества и методист ГАУ «Содействие детскому отдыху» на полставки. Государство выдает ей на руки пятнадцать тысяч рублей в месяц за труд – при прожиточном минимуме в одиннадцать (с 1 мая 2018 – прим. авт.).
- Нормально, можно копить, – утверждает Наталья. – Я бы только хотела, чтобы моя волонтерская деятельность связывалась с работой. Когда я говорю во Дворце: «Я пошла, у меня выступление», они не радуются. Но все-таки отпускают. Бывает, даже поддерживают: когда я собиралась лететь на очередной конкурс, дали пятнадцать тысяч в качестве премии – чаю чтобы в Москве попила. Все равно они тоже гордятся моими проектами: «А вот Муратова-то у нас»…
- Нормально, можно копить, – утверждает Наталья. – Я бы только хотела, чтобы моя волонтерская деятельность связывалась с работой. Когда я говорю во Дворце: «Я пошла, у меня выступление», они не радуются. Но все-таки отпускают. Бывает, даже поддерживают: когда я собиралась лететь на очередной конкурс, дали пятнадцать тысяч в качестве премии – чаю чтобы в Москве попила. Все равно они тоже гордятся моими проектами: «А вот Муратова-то у нас»…
ИНИЦИАЦИЯ
- Кураторство – больше чем моя работа, сон и отдых вместе взятые. Проснулась – волонтеры строчат, надо делать какие-то посты…
Наташа в шутку изображает крайнюю степень смятения.
– Из двадцати четырех часов в сутки пятнадцать это точно каждый день занимает. Без выходных. Как я могу сказать: волонтер, пиши только до четырех? Когда захотел, тогда и написал, хоть в два ночи. Я в это время программы составляю. Как-то еду в аэропорт, и человек присылает сообщение: «Я, конечно, ничего против не имею, но сейчас 5:00, и спать вы не ложились». Говорю: «Приятно, что ты за мной следишь».
Сама Муратова стала волонтером в тринадцать. Первые сборы она описывает в связке со словом «спонтанность» – состоянием тех, кто почувствовал свою жилу, но еще не может этого объяснить. Крупнейшая в Кургане молодежная общественная организация «XXI век» тогда готовила областной фестиваль молодых инвалидов «Движение – это жизнь». На вопрос: «Поедешь?» Наташа ответила: «Да», понятия не имея, что предстоит делать. Ей достался отряд из тридцати человек – слабослышащих и тотально глухих ребят.
Смена длилась три дня. Потом у меня началась истерика. Стою в туалете в лагере им. Островского и ною: «Почему они уехали? Верните их обратно». Это было нечто необъяснимое. Я фатально быстро привыкаю к людям, а тут еще такие ребята… Ты не знаешь ни азбуку жестов, ни дактиль, ни того, что им можно писать на руках. Просто зовешь танцевать, а они кивают. Когда мы вернулись в Курган, председатель «XXI века» сказала: «Бывает, человек вроде хороший, но не может пройти через внутренний барьер, а ты отработала так, будто давно в этой каше. Знаешь, Наташа, это – твое».
По словам Муратовой, ее «затянуло в добрую секту». Она погрузилась в движение, став постоянным участником фестивалей, летних сборов, программ реабилитации для молодых инвалидов, которые проводились в области. А повзрослев, собрала в отряд социальных кураторов «Прометей» тех членов «XXI века», кто, пожив десять дней с особенными детьми на профильных сменах, домой возвращался немного другим.
- Тех, кто ездил на эти смены, сразу было видно. У подростков менялось мировоззрение. Ух ты, оказывается, жизнь не только на мне зациклена, еще есть другие, которым нужно помогать! Ух ты, я не самый крутой, мальчик на коляске отжимается тридцать раз, а я ни одного не могу! Конечно, в отряд может вступить любой, формат у нас открытый, но тем, кто не говорит с нами на одном языке, обычно тяжелее.
- Тех, кто ездил на эти смены, сразу было видно. У подростков менялось мировоззрение. Ух ты, оказывается, жизнь не только на мне зациклена, еще есть другие, которым нужно помогать! Ух ты, я не самый крутой, мальчик на коляске отжимается тридцать раз, а я ни одного не могу! Конечно, в отряд может вступить любой, формат у нас открытый, но тем, кто не говорит с нами на одном языке, обычно тяжелее.
ГОРЕНИЕ
- Первый проект «Прометея» назывался «12 огней». Мы с подружкой пошли в детский реабилитационный центр – сама не знаю, зачем, у меня все события произвольные.
Наташа весело фыркает поверх дымящейся кружки чая.
- Первый проект «Прометея» назывался «12 огней». Мы с подружкой пошли в детский реабилитационный центр – сама не знаю, зачем, у меня все события произвольные.
Наташа весело фыркает поверх дымящейся кружки чая.
– Пришли и говорим: «Хотим играть с детьми». Нам отвечают: «Молодцы, а вы кто?». Мы не растерялись, придумали конкурсно-игровую программу и три года вели, а когда появился отряд, обозначили в виде проекта. О фестивале «Движение – это жизнь» тоже не забывали. Это моя самая любимая часть, никакая мозоль от поездки туда не удержит. Наконец, раз я много смен отработала с детдомовцами вожатой, решила сотрудничать с одним из приютов, который особенно зацепил. Со временем его закрыли, а ребят перевели в Старопросветский интернат. Мы туда до сих пор гоняем.
В ГБОУ «Старопросветская школа» с интернатом для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей
Наконец, раз я много смен отработала с детдомовцами вожатой, решила сотрудничать с одним из приютов, который особенно зацепил. Со временем его закрыли, а ребят перевели в Старопросветский интернат. Мы туда до сих пор гоняем.
- Общение продолжается, даже когда ребята взрослеют?
- Да. Не со всеми, конечно. Грубо говоря, ты приезжаешь на два часа. Этого недостаточно, чтобы погрузиться в каждого ребенка, а в них нужно погружаться, чтобы нащупать контакт. Но мы все равно понимаем, что делаем важные вещи. Удивительно, но в отряд своевременно приходят разные специалисты. Например, если я не разбираюсь в психологии детдомовских, появляется эксперт, который в этой сфере работал. Мы всегда стремимся к чему-то детей привлечь. Как акции обычно проводят? Сегодня день СПИДа, пойдем пускать шарики. Как это поможет не заразиться СПИДом, никто не знает. Сегодня день аутиста, выйдем в музей и будем танцевать. Как ребенка, сидящего где-то в городе, трогает, что я танцую «Оранжевое солнце»? Да никак. Мы работаем по-другому: приезжая в детские дома и реабилитационные центры, стараемся наделить ребят хотя бы минимальным опытом.
- Да. Не со всеми, конечно. Грубо говоря, ты приезжаешь на два часа. Этого недостаточно, чтобы погрузиться в каждого ребенка, а в них нужно погружаться, чтобы нащупать контакт. Но мы все равно понимаем, что делаем важные вещи. Удивительно, но в отряд своевременно приходят разные специалисты. Например, если я не разбираюсь в психологии детдомовских, появляется эксперт, который в этой сфере работал. Мы всегда стремимся к чему-то детей привлечь. Как акции обычно проводят? Сегодня день СПИДа, пойдем пускать шарики. Как это поможет не заразиться СПИДом, никто не знает. Сегодня день аутиста, выйдем в музей и будем танцевать. Как ребенка, сидящего где-то в городе, трогает, что я танцую «Оранжевое солнце»? Да никак. Мы работаем по-другому: приезжая в детские дома и реабилитационные центры, стараемся наделить ребят хотя бы минимальным опытом.
- За два часа?
- Это сложно, – кивает Муратова в направлении моей мысли. – Мы кратковременно существуем в их жизни. Но мы приводим людей, которые могли бы стать примером: тяжелоатлета, спортивного тренера… Компания Mary Key учила девчонок брать воду и элементарно умываться, потому что те делали только так: шлеп-шлеп. Мы привозили художника Германа Травникова. Переживали, как ребята отнесутся к представителю другого поколения. Они не знали, кто он такой, не представляли, его значимости в жизни области. Но в итоге каждый сказал, что встретил великого человека. Один малыш попросил: «Нарисуйте меня!», и художник это сделал. Великий человек – и нарисовал тебя!
- Это сложно, – кивает Муратова в направлении моей мысли. – Мы кратковременно существуем в их жизни. Но мы приводим людей, которые могли бы стать примером: тяжелоатлета, спортивного тренера… Компания Mary Key учила девчонок брать воду и элементарно умываться, потому что те делали только так: шлеп-шлеп. Мы привозили художника Германа Травникова. Переживали, как ребята отнесутся к представителю другого поколения. Они не знали, кто он такой, не представляли, его значимости в жизни области. Но в итоге каждый сказал, что встретил великого человека. Один малыш попросил: «Нарисуйте меня!», и художник это сделал. Великий человек – и нарисовал тебя!
Поэтому я горжусь тем, что делаю. Поэтому мы и назвались отрядом социальных кураторов: у нас есть база и знания, мы стараемся во все вложить смысл. Не просто потанцевать, а поработать на какие-то группы мышц. То же самое я говорю волонтерам из «Авантюрина»: «Учитесь». Они спрашивают: «Зачем?» А потом видят, что я в Москве снимаю сторис с президентом и задумываются: а почему я тоже не подготовился и не поехал?
НОВАЯ АВАНТЮРА
«Авантюрин» – проект, вдохновленный развивающимся в России понятием инклюзии или безбарьерного пространства. Это школа-студия, где дети с инвалидностью учатся петь, фотографировать и рукодельничать, но начиналось все с танцев. Инклюзивный танец – еще одна разновидность реабилитации, в которой человек с нарушениями здоровья участвует наравне с волонтером, даже если не может передвигаться без кресла-коляски. Взявшись за реализацию этого направления в Кургане, Наташа Муратова стала не только социальным куратором, но и хореографом. Ее этот факт забавляет.
«Авантюрин» – проект, вдохновленный развивающимся в России понятием инклюзии или безбарьерного пространства. Это школа-студия, где дети с инвалидностью учатся петь, фотографировать и рукодельничать, но начиналось все с танцев. Инклюзивный танец – еще одна разновидность реабилитации, в которой человек с нарушениями здоровья участвует наравне с волонтером, даже если не может передвигаться без кресла-коляски. Взявшись за реализацию этого направления в Кургане, Наташа Муратова стала не только социальным куратором, но и хореографом. Ее этот факт забавляет.
- Мой послужной список – бесплатный урок брейк-данса и два занятия танцами живота, – Муратова громко хохочет. – Я даже учеником еще не была, а уже хореограф! Но когда узнала, что в Кургане будет семинар по инклюзивным танцам, решила, что это судьба прикатилась на грузовике с пряниками.
В первый набор волонтеров для новой школы вошли ребята из «Прометея» и Курганского дома молодежи. Позже желающих помогать искали в интернете; так, например, у «Авантюрина» появилась Таисия Варфоломеева – хореограф с опытом реабилитации пациентов в областном врачебно-физкультурном диспансере. В 2017-м студия получила грант от Федерального агентства по делам молодежи на покупку костюмов и аппаратуры. В прошлом октябре ребята смогли поехать в Москву – на Международный фестиваль инклюзивного танца Inclusive Dance.
В первый набор волонтеров для новой школы вошли ребята из «Прометея» и Курганского дома молодежи. Позже желающих помогать искали в интернете; так, например, у «Авантюрина» появилась Таисия Варфоломеева – хореограф с опытом реабилитации пациентов в областном врачебно-физкультурном диспансере. В 2017-м студия получила грант от Федерального агентства по делам молодежи на покупку костюмов и аппаратуры. В прошлом октябре ребята смогли поехать в Москву – на Международный фестиваль инклюзивного танца Inclusive Dance.
Выступление волонтерского отряда на открытии Курганского областного фестиваля молодых инвалидов «Движение – это жизнь»
- Как ты справляешься без специального образования?
- Встала и что-то придумала)) Первый танец мы делали с волонтером Аней Костиной, она гимнастка. Стиль, конечно, был непонятный – называется «авторская хореография». Шло тяжело, боялись за ребят, не дай бог кто-то ногу не так повернет. Поэтому я стала смотреть вебинары, учиться, разбираться со стилями. Сегодня мы уже знаем, что и как делать. А еще просыпается видение: я слышу песню, и в голове возникает картинка. К слову, один из наших танцев, «Мандала», вообще начинался как разминка рук.
- Встала и что-то придумала)) Первый танец мы делали с волонтером Аней Костиной, она гимнастка. Стиль, конечно, был непонятный – называется «авторская хореография». Шло тяжело, боялись за ребят, не дай бог кто-то ногу не так повернет. Поэтому я стала смотреть вебинары, учиться, разбираться со стилями. Сегодня мы уже знаем, что и как делать. А еще просыпается видение: я слышу песню, и в голове возникает картинка. К слову, один из наших танцев, «Мандала», вообще начинался как разминка рук.
УСЛОВИЕ ЗАДАЧИ
- Просто тусоваться мы не ходим. Главное – реабилитация. Лучше всего результаты заметны у детей, поэтому в «Авантюрин» можно попасть с шести лет. Радует же, когда у тебя есть эффект! Когда ножки-ручки шевелятся, есть желание продвигаться, а не циклиться на фразе «Я инвалид». Взрослому это сложно дается, особенно, если заболевание приобретенное, а ребенка можно раскачать. «Мой малыш не танцует», – ревут родители, а Тая доказывает, что малыш садится на шпагат и делает переворот. У нас нет границы «ты инвалид, а я здоровый». Все наравне. Мы одинаково требуем от волонтера и от человека с особенностями здоровья.
- Просто тусоваться мы не ходим. Главное – реабилитация. Лучше всего результаты заметны у детей, поэтому в «Авантюрин» можно попасть с шести лет. Радует же, когда у тебя есть эффект! Когда ножки-ручки шевелятся, есть желание продвигаться, а не циклиться на фразе «Я инвалид». Взрослому это сложно дается, особенно, если заболевание приобретенное, а ребенка можно раскачать. «Мой малыш не танцует», – ревут родители, а Тая доказывает, что малыш садится на шпагат и делает переворот. У нас нет границы «ты инвалид, а я здоровый». Все наравне. Мы одинаково требуем от волонтера и от человека с особенностями здоровья.
Выступление на открытии Курганского областного форума молодежного волонтерского движения «Под флагом добра». Жестовое пение «Команда»
- Наташа, бывало ли тебе жалко кого-то из них?
Муратова замолкает. Смотрит на меня со смесью недоумения и прохлады.
- А чего жалеть? Меня вообще бесят те, кто жалеет. На каждом городском концерте слышу: «Отстаньте от инвалидов, изверги! Им же больно!». Или вот гениальное утверждение: «Слепые люди не танцуют». В основном это говорят сердобольные бабули, а я отмахиваюсь: они из поколения, при котором всех, кто не вписывался в стандарт, закрывали. Люди с инвалидностью – такие же как все, просто в другой ситуации. Это как условие задачи: у каждого оно свое. Думаешь, у них больше проблем? Не факт. Нет ног? Есть руки, можно передвигаться с их помощью. Нет рук – на ногах. Человек все равно живет и видит солнышко. У меня на сменах глухие выигрывали все танцевальные баттлы, им даже не верили, что они глухие. Поэтому я не пойму: а чего жалко-то?
- Достаточно ли солнышка, если у тебя тяжелая форма инвалидности?
- Знаешь, я ходила к мальчишке с рассеянным склерозом. И вот он радовался рассвету. Говорит: «Да, я был музыкантом, спортсменом. А сейчас классно смотреть, как выходит солнышко, никогда его не замечал. Ты видела?». Я говорю: «Неа». Каждый радостен в своем, каждому свое счастье. К тому же, благодаря современным практикам сегодня у многих людей с инвалидностью никаких ограничений нет.
Муратова замолкает. Смотрит на меня со смесью недоумения и прохлады.
- А чего жалеть? Меня вообще бесят те, кто жалеет. На каждом городском концерте слышу: «Отстаньте от инвалидов, изверги! Им же больно!». Или вот гениальное утверждение: «Слепые люди не танцуют». В основном это говорят сердобольные бабули, а я отмахиваюсь: они из поколения, при котором всех, кто не вписывался в стандарт, закрывали. Люди с инвалидностью – такие же как все, просто в другой ситуации. Это как условие задачи: у каждого оно свое. Думаешь, у них больше проблем? Не факт. Нет ног? Есть руки, можно передвигаться с их помощью. Нет рук – на ногах. Человек все равно живет и видит солнышко. У меня на сменах глухие выигрывали все танцевальные баттлы, им даже не верили, что они глухие. Поэтому я не пойму: а чего жалко-то?
- Достаточно ли солнышка, если у тебя тяжелая форма инвалидности?
- Знаешь, я ходила к мальчишке с рассеянным склерозом. И вот он радовался рассвету. Говорит: «Да, я был музыкантом, спортсменом. А сейчас классно смотреть, как выходит солнышко, никогда его не замечал. Ты видела?». Я говорю: «Неа». Каждый радостен в своем, каждому свое счастье. К тому же, благодаря современным практикам сегодня у многих людей с инвалидностью никаких ограничений нет.
ПРОИЗВОДСТВО ДОБРА
Мобильник Муратовой оживает: один из волонтеров жалуется на вырванный зуб. Шлет фото – на нем пятнадцатилетний парнишка с опухшей после манипуляций щекой.
- Самое сложное во всем этом – эмоциональная усталость, – говорит Наташа. – Ты проживаешь жизнь каждого волонтера, тебе вручают их «в награду за смелость». С родителями-то они не делятся. Тебе со своими эмоциями разгрестись бы, с работой, но ты зарываешь куда-то весь негатив и идешь вникать в их жизненные ситуации, раскрывать их таланты, талдычить: «Делай проект, давай я тебе помогу».
- Как не перегореть в таком потоке чужих эмоций?
- Возможно, дело в ответственности. Я приехала из аэропорта, у меня заложило уши и болит челюсть, но я знаю, что обязана прийти на концерт. Когда ты видишь успехи ребят, когда они занимают призовые места на конкурсах, понимаешь – это твой выигрыш. Гордость за них дает силы идти дальше. Главное же понимать: вот эта деталька пойдет в танк. А если работать просто так, наверное, получится коряво.
Мобильник Муратовой оживает: один из волонтеров жалуется на вырванный зуб. Шлет фото – на нем пятнадцатилетний парнишка с опухшей после манипуляций щекой.
- Самое сложное во всем этом – эмоциональная усталость, – говорит Наташа. – Ты проживаешь жизнь каждого волонтера, тебе вручают их «в награду за смелость». С родителями-то они не делятся. Тебе со своими эмоциями разгрестись бы, с работой, но ты зарываешь куда-то весь негатив и идешь вникать в их жизненные ситуации, раскрывать их таланты, талдычить: «Делай проект, давай я тебе помогу».
- Как не перегореть в таком потоке чужих эмоций?
- Возможно, дело в ответственности. Я приехала из аэропорта, у меня заложило уши и болит челюсть, но я знаю, что обязана прийти на концерт. Когда ты видишь успехи ребят, когда они занимают призовые места на конкурсах, понимаешь – это твой выигрыш. Гордость за них дает силы идти дальше. Главное же понимать: вот эта деталька пойдет в танк. А если работать просто так, наверное, получится коряво.
Я взрослею, а мои ребята пока только молодеют. Вчера говорю одному: «Андрей, через пять лет мне будет тридцать, а тебе – двадцать, и это ты поедешь на молодежный форум смотреть Путина, потому что меня уже не возьмут. Ты – следующий». Они – часть нового поколения. От них многое зависит: это будущие родители, воспитатели, педагоги. Мальчик, у которого болит зуб, после похода в общество глухих решил, что станет дефектологом или сурдопереводчиком. Я четыре года учу жестовый язык, а он – лишь полгода, и уже больше меня понимает.
Я вижу весь этот процесс как машину, отправляющую в мир добрых людей. Потом по нашим традициям они воспитают других, а то, где чьи ученики, сразу понятно. Я начала это замечать, когда они у меня у самой появились. Возможно, про некоторых еще скажут: «О, вот эти – муратовские».
ТРИСТА ПЯТЬДЕСЯТ ТРИ
- Догадываюсь, что ты ответишь, но… Не хотелось уехать из Кургана?
- Никогда. Формат «посмотреть, удивиться» – да, а жить в Тюмени, Челябинске или Питере – нет. В Кургане мы кто-то: и у меня, и у Таи есть имена. Но главное – планов-то громадье. Надеемся в мае войти в тройку лидеров на региональном этапе Inclusive Dance, тогда нас снова позовут в Москву. Договариваемся о зале с физкультурным диспансером. Ищем спонсоров. Танцевальных кроссовок накупили! Столько ночей не спали ради нашего гранта, и теперь школа просто обязана быть. Мы готовы бороться за эту идею.
Экран Наташиного смартфона вспыхивает голубым. Муратова отодвигает кружку с остывшим чаем и строчит ответ. На часах 23:38 – новый день для машины добра готовится наступить.
- Догадываюсь, что ты ответишь, но… Не хотелось уехать из Кургана?
- Никогда. Формат «посмотреть, удивиться» – да, а жить в Тюмени, Челябинске или Питере – нет. В Кургане мы кто-то: и у меня, и у Таи есть имена. Но главное – планов-то громадье. Надеемся в мае войти в тройку лидеров на региональном этапе Inclusive Dance, тогда нас снова позовут в Москву. Договариваемся о зале с физкультурным диспансером. Ищем спонсоров. Танцевальных кроссовок накупили! Столько ночей не спали ради нашего гранта, и теперь школа просто обязана быть. Мы готовы бороться за эту идею.
А потом… У нас есть парнишка лет двадцати пяти, на коляске. Последние два года он плохо ведет себя на фестивалях, потому что думает: все равно больше не возьмут. Дошло до того, что я провела с ним беседу. И он говорит: «Впервые в жизни девушка меня опустила, но пройдут триста пятьдесят три бутылки водки, и я снова приеду на фестиваль». Понимаешь, он пьет. Он отсчитал, сколько именно пробухает перед тем, как приехать. Но он ждет фестиваль, и тех, кому нужна эта подзарядка, много. А значит, как я могу вот так взять – и их подвести?
Экран Наташиного смартфона вспыхивает голубым. Муратова отодвигает кружку с остывшим чаем и строчит ответ. На часах 23:38 – новый день для машины добра готовится наступить.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...