Дело астронома

Мы встречаемся в маленьком кафе возле проходной новосибирского приборостроительного завода, на котором Масликов проработал полжизни. Он опоздал на полчаса – задержали дела по фестивалю “СибАстро”. О фестивале я услышала за день до интервью – рассказали местные.

– Ездили несколько лет подряд. И с детьми, и так. Пока осень еще теплая, снимается пионерлагерь, и там все выходные днем – лекции, обсуждения, ночью – астрономия, смотрели в телескопы. – Вспоминают тепло, жалеют, что в этом году фестиваль может из-за коронавируса не получиться.

В Новосибирске публика интеллигентная, интересующаяся. Много любителей астрономии – иногда страстных. А где страсть, там и драма.

Мы встретились, чтобы поговорить не о фестивале, а о деле Масликова. В 2018-м его арестовали по доносу о даче взятки, который написал один из бизнесменов, бравший у планетария в аренду дорогую видеокамеру. Обвинение тянуло максимум на дисциплинарное взыскание, Масликов как директор имел право использовать имущество и к тому же представил все бумаги о том, что вырученные деньги до копейки тратил на новое оборудование для того же планетария. Масликов полгода прожил под арестом, потом дело развалилось, суд вынес оправдательный приговор – за отсутствием состава преступления. Но у нас оправдательный приговор – «недоработка» обвинения, и сейчас он снова обвиняемый по уголовному делу.

Про это много писали – еще бы, директор планетария за решеткой. Но о том, почему дело вообще возникло, кому Сергей перешел дорогу, нигде не было ни слова, поэтому об этом я первым делом и спросила. Масликов поколебался и рассказал историю. Оказалось, что у него есть враг. Зовут его Леонид Леонидович Сикорук, до недавнего времени он руководил детской киностудией в Новосибирске.

В этой истории есть много маленьких неувязок и одна большая. Большая заключается в том, что связать вражду между двумя директорами детских учреждений с уголовным делом не представляется никакой возможности. Масликов напрямую никого не обвиняет – нет никаких доказательств, только смутное беспокойство. Сикорук тоже утверждает, что к аресту не имел ни малейшего отношения и вообще ничем подобным заниматься бы никогда не стал. Но по разговору с обоими видно, что если не корень зла, то причину многих своих несчастий они видят друг в друге.

Маленькие неувязки начинаются с самого начала. Масликов рассказывает, что десять лет назад они с Сикоруком работали вместе и даже как будто были вполне друг другом довольны – по крайней мере он Леонида Леонидовича очень уважал, бывал у него дома и на даче. Сегодня Сикоруку 83 года, тогда было, понятно, меньше – но все равно немало; он всю жизнь занимался детьми, учил их астрономии, писал книжки, снимал фильмы. Опыт огромный. И проект планетария они придумали, по Масликову, вместе с другими такими же энтузиастами.

Звоню Сикоруку – боюсь, как бы не рассердился и не отказался говорить, но он отвечает охотно и много. – Вы же вместе работали, делали проект планетария? – Работали, – говорит, – но от него всегда было больше вреда, чем пользы…

По Сикоруку выходит, что проект делал в основном он и его помощники. В 2008 году, под юбилей полета Гагарина, Москва дала денег, планетарий построили – тут линии сходятся: “Искали, кому бы дать денег, а у нас был готовый проект!” – и директором назначили Масликова.

А Масликов считает, что Сикорук затаил обиду ровно тогда, когда не получил место директора. Сикорук рассказывает другое: мол, директором быть никогда не хотел – «Чинить сломанные туалеты! Разрешать конфликты в коллективе!» – а хотел заниматься научно-методической работой, астрономией и детьми. Но под началом Масликова делать этого не захотел и остался при своем детском центре.

Так или иначе, планетарий заработал, а Сикорук начал говорить о Масликове в новосибирских СМИ, в интернете, лично – с местными чиновниками и знакомыми учеными. Самая основательная подборка его претензий изложена в большом, с иллюстрациями, документе “Проблемы новосибирского детского астрофизического центра”, который с февраля 2017 года лежит на новосибирском астрофоруме. Первая из претензий состоит в том, что Масликов – астролог.

– В девяностые годы я, действительно, подрабатывал – писал программное обеспечение для астрологов, – рассказывает Масликов. – Все это большим спросом пользовалось. Я этого совершенно не стесняюсь: да, было – это же девяностые, кто водкой торговал, кто сигаретами. Я спасался вот так. И потом, астрология – это же часть истории астрономии. Как алхимия – часть истории химии. Люди изучали мир, как могли, собрали огромный массив данных, которые и для современной науки актуальны. И образцы для подражания у меня были неплохие – взять хотя бы одного придворного астролога, Иоганна Кеплера. Тоже ведь гороскопы составлял…

Но для большой части Астрофорума (и единомышленников Сикорука, судя по его рассказу – вплоть до академиков) астрология – это однозначный приговор, как для фейсбучной публики какой-нибудь оциллококцинуум в аптечке. Возмущались многие. Сикорук вообще о профпригодности Масликова держится очень низкого мнения – не нравится и тема его диссертации по старинным астрономическим приборам вместо “настоящей науки”, и работа на приборостроительном заводе (откуда его, якобы, уволили за лень). И в порядочность своего недруга Сикорук не верит.

– Как вы считаете, у обвинения могли быть реальные основания? – спрашиваю.

– Документов не видел, знать не могу, - говорит Сикорук. - Но знаю, как Масликов заказал для планетария монтировки моей конструкции без положенных к ним моторов, а без мотора монтировка телескопа – бесполезная груда железа. В результате монтировки потом заказывали дороже, в Москве, те оказались негодными тоже, и у планетария теперь работает только один из двух телескопов.

Детали из этого рассказа не очень ясны, но суть понятна: разбазаривают государственные деньги, возможно – не без выгоды для себя. Это совсем не согласуется с моими собственными впечатлениями о Масликове: как талантливый расхититель госсобственности он точно не выглядит, одет просто, приехал на метро. Так же считают его сторонники. В коллективном письме, которую вскоре после ареста опубликовал “Троицкий вариант”, его называют подвижником; подписанты – ученые из института астрономии РАН, ГАИШ МГУ.

В конце этого письма есть намек на то же, о чем говорил мне Масликов, заведя разговор о своем враге:

… нам известно, что в Новосибирске у С. Ю. Масликова есть недоброжелатели, завидовавшие его назначению директором планетария и неоднократно направлявшие порочащую его информацию в разные инстанции. Можно ли исключить, что обвинение в адрес С. Ю. Масликова стало результатом оговора?

– Но если даже допустить, что ваши плохие отношения с Сикоруком стали причиной ареста, – спрашиваю, – как это возможно? Он ведь не депутат, не прокурор, не богатый человек, а директор детского учреждения. Разве у таких людей бывают связи и влияние, которые нужны, чтобы доставить такие неприятности?

В ответ Масликов разводит руками. В прямое сотрудничество Леонида Леонидовича с прокуратурой он сам не верит, говорит – может быть, сказались многолетние жалобы во все инстанции. Об астрологии, о плохих фильмах, снятых на дорогую полнокупольную камеру. О монтировках, – кстати, Масликов эту историю рассказывает в точности наоборот, мол, виноват Сикорук, и добавляет, что сейчас в планетарии исправно работают оба телескопа. Об украденных у него, Сикорука, идеях о том, как организовать при планетарии детский развлекательный центр. Разговор за разговором, статья за статьей, - они могли обратить на планетарий внимание неповоротливой государственной машины. И пошло-поехало.

Разбираться в деталях Масликову то ли скучно, то ли не позволяет христианское представление о справедливости. Он мне так и сказал: я на них зла не держу. На них – значит, на бизнесмена, который написал заявление о взятке (на суде тот признался, что на него надавили), на следовательницу, которая вела его дело (“у нее такая работа, и общались мы хорошо”), на Сикорука, какова бы ни была его роль в этой истории. Даже на правоохранительную систему. Возврат дела в прокуратуру его не радует, как и перспектива наказания участников этой истории.

А обидеться было на что: следственный изолятор, суды, лишение работы (Масликов уже три года не может никуда устроиться, поскольку официально до сих пор, до закрытия дела, числится обвиняемым), суд и последовавший за приговором инфаркт. Пока Масликов рассуждает о всепрощении, я думаю, что он, может быть, просто не хочет обижаться – он же уверен, что застарелая обида как раз и привела его в СИЗО. Привела неявным, мистическим путем – а значит, и бороться с ней надо так же, то есть духовным, а не практическим способом.

– На практике – ну, я сейчас “делюсь опытом”. Одной женщине из Калуги, директору детского сада, которую обвинили в получении взятки, выслал все документы по своему делу. Сейчас у нас судят директора института горного дела (Андрея Кондратенко, по обвинению в мошенничестве – прим.авт.), тоже по схожей с моей схеме – я общаюсь с его матерью, пока он под домашним арестом. Но я не революционер. Сейчас главное дело – фестиваль, если, конечно, разрешат на фоне пандемии.

– Но вообще я за это все благодарен. В конце концов, разве получил бы я такой бесценный опыт, если бы не это все. Русский человек, и не сидел – значит, наверное что-то с ним не так, – Масликов смеется.

Разговор с Леонидом Сикоруком у меня заканчивается иначе. “В общем, наверное, это все было не очень полезно, – говорит он, – я вам про Масликова ничего хорошего сказать не могу”.

Из детского центра он недавно ушел – на пенсию. Занимается проектом “Детского Академгородка”. Там он надеется построить наконец солнечную печь – систему зеркал, фокусирующую солнечный луч так, чтобы в ясный день можно было этим лучом жарить “оладушки”. Слово “оладушки”, рассказывает он, было употреблено в самой первой версии этого проекта – еще для планетария, после украдено Масликовым и наконец возвращается к автору идеи. Там дети будут заниматься делом, считает Сикорук – не то что в планетарии.

Рассказывая потом эту историю в Москве, я слышала в основном озадаченные комментарии – надо же, такой конфликт из-за астрономии. Не политика, не экология, не рабочие бастуют и не знаменитости ссорятся – какая-то другая повестка. Кто-то еще пошутил, мол, в Сибири небо ближе. А я чуть не улетела, не догадавшись посмотреть в сибирское небо. Спас ранний рейс, такси в пятом часу утра. Я вышла из гостиницы, включила приложение StarWalk, проверила созвездия. Венера была такая яркая, что я спутала ее с фонарем. Неудивительно, – думаю, – что у них тут так.