Интервью
Поколение Z, миллениалы, зумеры,
Поколение Z, миллениалы, зумеры, как нас только ни называли
Они талантливые и успешные, и уже, кажется, достигли всего.
Давайте разбираться, кто же они такие
27.07.2021
- Публикатор: Анна Алфёрова (Anna_Alferova)
- Текст: Анна Алферова
- Фото: Анна Алферова
Мы встретились с успешными и талантливыми представителями поколения 20-летних и обсудили, что каждого из них волнует, где в России они чувствуют себя свободными и что делает их счастливыми
Гордей Петрик, 18 лет
Кинокритик
Кинокритик
Гордей - кинокритик и синефил, впервые я о нем узнала от известного режиссера Виктора Гинзбурга, Гордей тогда делал большое интервью с ним в журнале «Сеанс». С тех пор прошлого полгода, но в какой бы кинотусовке я ни была, везде звучало имя самого молодого кинокритика России.
Дверь открыл высокий молодой человек с соломенными кудрями и бездонными печальными глазами. В квартире - творческий беспорядок, в лучших традициях Годара, много картин, бесчисленное количество книг, в комнате стоит диван и огромный проектор - мечта.
Кажется, что я давно не была так очарована и увлечена разговором. Время пролетело незаметно, мы размышляли вслух о кино, желании совершить революцию в кино, оторванность от поколения и свободе.
Дверь открыл высокий молодой человек с соломенными кудрями и бездонными печальными глазами. В квартире - творческий беспорядок, в лучших традициях Годара, много картин, бесчисленное количество книг, в комнате стоит диван и огромный проектор - мечта.
Кажется, что я давно не была так очарована и увлечена разговором. Время пролетело незаметно, мы размышляли вслух о кино, желании совершить революцию в кино, оторванность от поколения и свободе.
Гордей, скажи, что значит быть двадцатилетним?
Если бы ты мог выбрать, в какие времена жить, что бы ты выбрал?
Это зависит от многих разных социальных и экономических показателей. Мне кажется, было бы офигенно побыть журналистом, или писателем, или поэтом в конце XIX или начале XX века, когда еще масонов было много. Это красиво, здорово. Такая внутренняя богема с очень большим количеством потенциала, денег и возможностей по меркам нынешнего времени. Это было бы приятно. Но лучше об этом не думать, грустно об этом думать.
Почему?
Грустно об этом думать, потому что моя личностная конституция и мои творческие порывы более органичны времени, которое прошло. Не то чтобы то, о чем я говорю, не отвечает современности - нет, искусство должно резонировать с современностью. Просто те формы, в которых мне хотелось бы изъясняться, потеряли всяческую актуальность и востребованность, а тогда они имели место быть и расцветали.
Когда ты говоришь про конец XIX века, ты имеешь в виду Россию?
В каждой стране своя история. В России человеку моей доли было как-то получше. Понятно, что везде были свои иерархии. И, конечно, мы говорим про господство некоего общества, среди этих 15% крайне обеспеченных людей, к которым относился и щедро спонсируемый государством и меценатами журналистский брат.
А что для тебя означает успех в твоей сфере?
С одной стороны, я зависим от человеческого внимания, мне важно признание. А с другой, мне важно некое самовоплощение, если какую-то мелкую форму я освоил, мне перестаёт это быть интересным и я хочу переходить на более глобальный уровень. Пока успех для меня - это определённое количество целей, которые, когда они будут выполнены, вообще непонятно, что будет дальше.
О чем ты мечтаешь для себя лично? И о чем - глобально, например, в отношении государства или того, как меняется культурная среда?
В отношении государства я лично ни о чем не мечтаю. И я понимаю, что в период моей жизни сильно приятнее здесь не будет. Здесь, в принципе, сносно существовать, и можно продумать разные ролевые модели своей жизни, чтобы здесь было очень даже приятно. Никаких иллюзий глобальных я не питаю, поэтому не мечтаю тоже ни о чем глобальном по этому поводу.
А если говорить про личные мечты, то все, скорее, сводится к разряду коротких целей. По большому счету, я сейчас ни о чем не мечтаю.
Скажи, а человеку нашего возраста сложно стать кинокритиком? Ты забрался на такие высоты, к которым обычно приходят в гораздо более позднем возрасте.
Я никакой не исключительный, если человек захочет, он сможет достичь всего. Понятно, что так или иначе в России, и не только в России, во всех сферах, связанных с искусством, важно обаяние, социальная активность, доверие некоторых людей и так далее. Но в этот мир я попал случайно, просто получив некоторые рычаги, начал на них нажимать, стучаться в разные двери, и это к чему-то привело.
Почему тогда не пишут?
Не пишут, потому что нужно очень истово любить, иметь дикий интерес, который я, честно говоря, немного потерял в последнее время, любить форму, в которой ты хочешь работать, и понимать, в какой форме ты хочешь работать. И опять же должны быть некоторые эстетические ориентиры, но это уже вопрос личностный. Вот так вот.
Ты хочешь снимать свое кино?
Я пишу свое кино. Я буду снимать свое кино.
Это полный метр?
Нет-нет, нужно начать с короткометражного фильма. Были, были истории с полным метром или сериалом. Но хочется пойти по классической, проторенной многими людьми дорожке, попробовать себя сначала в чем-то маленьком и потом переходить к большому. Потому что понятно, что сейчас единственная актуальная форма - это сериалы. И мне нужно понять, как совершить какую-то революцию в сериалах. А революцию в массовой культуре можно совершить только через субверсию.
Я не знаю, что значит быть двадцатилетним, но совершенно точно, что это очень сложная вещь. Это период некоторого личностного формирования, столкновение с настоящей жизнью. Несколько лет, когда все то, что может познаться - познается. И это всегда тяжело и эмоционально выматывающе.
Если говорить про поколение, то я, честно говоря, ничего в нем не понимаю.
Считаешь ли ты себя оторванным от поколения?
Понимаешь, есть такая сложность, я никогда не общался с людьми своего возраста. Все люди, с которыми я общался, были старше меня как минимум на 10 лет.
Если говорить про поколение, то я не чувствую с ними общности. Состояние мира, в котором мы живем, не располагает к этой общности, соборности, можно еще другие слова придумать. Красиво, конечно, Бодрийяр это сформулировал про отсутствие последствий в поступках и действиях, и этот хаотичный мир я, конечно, не очень люблю. Мне хочется каждую свою минуту наполнять хотя бы эмоциональным содержанием.
Если говорить про поколение, то я не чувствую с ними общности. Состояние мира, в котором мы живем, не располагает к этой общности, соборности, можно еще другие слова придумать. Красиво, конечно, Бодрийяр это сформулировал про отсутствие последствий в поступках и действиях, и этот хаотичный мир я, конечно, не очень люблю. Мне хочется каждую свою минуту наполнять хотя бы эмоциональным содержанием.
Если бы ты мог выбрать, в какие времена жить, что бы ты выбрал?
Это зависит от многих разных социальных и экономических показателей. Мне кажется, было бы офигенно побыть журналистом, или писателем, или поэтом в конце XIX или начале XX века, когда еще масонов было много. Это красиво, здорово. Такая внутренняя богема с очень большим количеством потенциала, денег и возможностей по меркам нынешнего времени. Это было бы приятно. Но лучше об этом не думать, грустно об этом думать.
Почему?
Грустно об этом думать, потому что моя личностная конституция и мои творческие порывы более органичны времени, которое прошло. Не то чтобы то, о чем я говорю, не отвечает современности - нет, искусство должно резонировать с современностью. Просто те формы, в которых мне хотелось бы изъясняться, потеряли всяческую актуальность и востребованность, а тогда они имели место быть и расцветали.
Когда ты говоришь про конец XIX века, ты имеешь в виду Россию?
В каждой стране своя история. В России человеку моей доли было как-то получше. Понятно, что везде были свои иерархии. И, конечно, мы говорим про господство некоего общества, среди этих 15% крайне обеспеченных людей, к которым относился и щедро спонсируемый государством и меценатами журналистский брат.
А что для тебя означает успех в твоей сфере?
С одной стороны, я зависим от человеческого внимания, мне важно признание. А с другой, мне важно некое самовоплощение, если какую-то мелкую форму я освоил, мне перестаёт это быть интересным и я хочу переходить на более глобальный уровень. Пока успех для меня - это определённое количество целей, которые, когда они будут выполнены, вообще непонятно, что будет дальше.
О чем ты мечтаешь для себя лично? И о чем - глобально, например, в отношении государства или того, как меняется культурная среда?
В отношении государства я лично ни о чем не мечтаю. И я понимаю, что в период моей жизни сильно приятнее здесь не будет. Здесь, в принципе, сносно существовать, и можно продумать разные ролевые модели своей жизни, чтобы здесь было очень даже приятно. Никаких иллюзий глобальных я не питаю, поэтому не мечтаю тоже ни о чем глобальном по этому поводу.
А если говорить про личные мечты, то все, скорее, сводится к разряду коротких целей. По большому счету, я сейчас ни о чем не мечтаю.
Скажи, а человеку нашего возраста сложно стать кинокритиком? Ты забрался на такие высоты, к которым обычно приходят в гораздо более позднем возрасте.
Я никакой не исключительный, если человек захочет, он сможет достичь всего. Понятно, что так или иначе в России, и не только в России, во всех сферах, связанных с искусством, важно обаяние, социальная активность, доверие некоторых людей и так далее. Но в этот мир я попал случайно, просто получив некоторые рычаги, начал на них нажимать, стучаться в разные двери, и это к чему-то привело.
Но если говорить глобально, то я, как человек пишущий, не вижу ничего сложного в том.
Почему тогда не пишут?
Не пишут, потому что нужно очень истово любить, иметь дикий интерес, который я, честно говоря, немного потерял в последнее время, любить форму, в которой ты хочешь работать, и понимать, в какой форме ты хочешь работать. И опять же должны быть некоторые эстетические ориентиры, но это уже вопрос личностный. Вот так вот.
Ты хочешь снимать свое кино?
Я пишу свое кино. Я буду снимать свое кино.
Это полный метр?
Нет-нет, нужно начать с короткометражного фильма. Были, были истории с полным метром или сериалом. Но хочется пойти по классической, проторенной многими людьми дорожке, попробовать себя сначала в чем-то маленьком и потом переходить к большому. Потому что понятно, что сейчас единственная актуальная форма - это сериалы. И мне нужно понять, как совершить какую-то революцию в сериалах. А революцию в массовой культуре можно совершить только через субверсию.
Революцию в массовой культуре можно совершить только через саботаж
Расскажи поподробнее!
Через субверсию, через саботаж. Сначала нужно добраться до возможности делать саботаж. А для этого нужно, чтобы кто-то дал денег. Единственное, что имеет социальное и эстетическое значение - это массовое кино. Я против любых маргиналий. И именно в массовом кино и нужно совершить некую революцию, увести его в другое русло, сделать изящнее, усложнить. А для этого нужно пройти серьезный путь познания кино и себя в кино. А потом нужно, чтобы все сложилось таким образом, чтобы ты был допущен до такой субстанции, как массовое кино. Это еще сложнее.
Скажи, ты хочешь делать это для России, или ты все-таки ассоциируешь себя также и с европейской и с американской культурой?
Конечно, европейская и американская культуры мне крайне близки и родственны, но я не очень знаю, что могу сказать. Нельзя же сделать фильм, написать книгу на пустом месте. Нужно филигранное понимание тех людей, о которых ты пишешь.
Ты думаешь, ты пока еще им не обладаешь?
Пониманием среды, связанной с действительностью, в которой живу, я обладаю. То, о чем я хочу снимать, связано с той средой, которую я, как мне кажется, понял, прочувствовал в достаточной мере. Но сейчас странно было бы даже думать о том, чтобы делать что-то в других странах, на других языках.
Ты веришь в ZeitGeist? Кто герой нашего времени?
Есть два ответа на этот вопрос, по большому счету, и оба они в какой-то мере кажутся объективными. С одной стороны, нельзя говорить о героях нашего времени, потому что эпоха постмодернизма девальвировала героев. Появилась некая эгалитарная фрагментарность, красивая по-своему, но не подразумевающая такой формулировки, как герой.
Через субверсию, через саботаж. Сначала нужно добраться до возможности делать саботаж. А для этого нужно, чтобы кто-то дал денег. Единственное, что имеет социальное и эстетическое значение - это массовое кино. Я против любых маргиналий. И именно в массовом кино и нужно совершить некую революцию, увести его в другое русло, сделать изящнее, усложнить. А для этого нужно пройти серьезный путь познания кино и себя в кино. А потом нужно, чтобы все сложилось таким образом, чтобы ты был допущен до такой субстанции, как массовое кино. Это еще сложнее.
Скажи, ты хочешь делать это для России, или ты все-таки ассоциируешь себя также и с европейской и с американской культурой?
Конечно, европейская и американская культуры мне крайне близки и родственны, но я не очень знаю, что могу сказать. Нельзя же сделать фильм, написать книгу на пустом месте. Нужно филигранное понимание тех людей, о которых ты пишешь.
Ты думаешь, ты пока еще им не обладаешь?
Пониманием среды, связанной с действительностью, в которой живу, я обладаю. То, о чем я хочу снимать, связано с той средой, которую я, как мне кажется, понял, прочувствовал в достаточной мере. Но сейчас странно было бы даже думать о том, чтобы делать что-то в других странах, на других языках.
Ты веришь в ZeitGeist? Кто герой нашего времени?
Есть два ответа на этот вопрос, по большому счету, и оба они в какой-то мере кажутся объективными. С одной стороны, нельзя говорить о героях нашего времени, потому что эпоха постмодернизма девальвировала героев. Появилась некая эгалитарная фрагментарность, красивая по-своему, но не подразумевающая такой формулировки, как герой.
С другой стороны, если поискать героя нашего времени в России, независимо от разделения взглядов на жизнь, то героем будет такой персонаж, как Навальный, который идет на такую красивую библейскую схватку, доказывая, что в государстве существует такой Левиафан. Такая эпическая интересная история, которая разворачивается на наших глазах. А если говорить не о России, то не знаю.
Если поискать героя нашего времени в России независимо от разделения взглядов на жизнь, то героем будет такой персонаж, как Навальный
Ты не веришь в искренность Навального?
Я верю в искренность Навального, но я верю, скорее, в амбиции. В принципе, я не верю в искренность политиков. Я верю в искренность безмерных амбиций, которые весьма разделяю. Почему нет? По-моему, он довольно интересный художник. Вот Владимир Владимирович - какой-то неинтересный художник, вообще было мало интересных художников после Никиты Сергеевича Хрущева. Вот так.
Такой сложный вопрос. Тебе бы хотелось, чтобы те знания, публичность, возможности, которыми ты обладаешь сейчас, пришли бы к тебе позже?
Конечно! Было бы очень здорово. Это было бы, кажется, приятнее.
Почему?
Интеграция в социум, в профессию не должна быть молниеносна. В моем случае, интеграция - это больно, обидно и страшно, несмотря на то что присутствуют моменты запредельной эйфорической радости.
Ты давно чувствовал радость в профессии?
Конкретно в профессии очень давно ее мне ничего не приносило. Я же сейчас решил не писать тексты о кино. Я сейчас нахожусь в режиме поиска и создания новой формы. В той форме, в которой я более- менее преуспел в последний раз, я находил радость, когда писал новогодний текст про «Иронию судьбы». Было очень весело, очень приятно.
Если ты о чем-то пишешь, не нужно обслуживать, а нужно, наоборот, отмечать свою аутентичную систему координат. А жанр, в котором я привык существовать, кажется мне абсолютно неактуальным. Эссеистика. От деятельности, которая никому не нужна, меня уже не прет.
Скажи, как ты относишься к тому, что сейчас многие 20-летние рано приходят к славе, деньгам?
Прекрасно. Это всегда интересный опыт для человека с художественным сознанием: рано прославиться, попасть в какой-то незнакомый мир, заработать денег, попасть в эту пущу всяких деструкций и интересностей. Это не начало конца, такие периоды в истории случаются постоянно.
А как ты относишься к тому, что зачастую люди в таком возрасте просто не готовы к славе, деньгам, и все может закончится плачевно - как, например, с Эми Уайнхаус?
Позицию, что их уход из жизни связан с некоторыми пристрастиями, я не разделяю. Я думаю, что есть люди, склонные к отчаянию, а есть люди, склонные к выгоранию. Есть - склонные к отчаянию и выгоранию одновременно. Есть еще дикие требования среды страшные, из-за которых ты не можешь поставить свою жизнь на паузу и перевести дух, подумать просто.
Ты можешь себе позволить перевести дух, поставить жизнь на паузу?
Далеко не всегда. Потому что никакое время не позволяет жить с промедлениями. Нужно все время расти профессионально в некой геометрической прогрессии, чтобы оставались шансы, возможности дойти до определенных ступеней успеха.
Что для тебя свобода? Ты чувствуешь свободу?
Ой, нет, я не чувствую свободы совершенно. Более того, я пришел недавно к выводу, что единственный способ, во всяком случае, для таких людей, как я, - это окутать себя неким ворохом разных зависимостей. Например, зависимосттю, связанной с реакцией людей на твое искусство, зависимостью, связанной с капиталистическими иерархиями. Алкоголь - это сильно вторичная зависимость. А иначе страшно существовать без того, что тебя как-то придерживает в определенных рамках. Нужно придумывать себе определенные цели, ролевые модели. Нужно поддерживать свою веру в определенное количество штампов, чтобы просто было приятнее, проще, вольготнее или даже, если угодно, спокойнее было жить.
Кто твоя ролевая модель?
Если говорить про людей или философию, то я очень боюсь уходить во что-то одно. Меня интересуют мифологии. Моей религией будет некий диковинный симбиоз христианства, его разных гностических вариаций, язычества, восточных учений. То же самое с ролевыми моделями - ты выбираешь те вещи, которые тебе стилистически близки, и создаешь на основе их и своего личного эмпирического опыта некий симбиоз. Я все еще нахожусь в поиске определенных компонентов.
Я верю в искренность Навального, но я верю, скорее, в амбиции. В принципе, я не верю в искренность политиков. Я верю в искренность безмерных амбиций, которые весьма разделяю. Почему нет? По-моему, он довольно интересный художник. Вот Владимир Владимирович - какой-то неинтересный художник, вообще было мало интересных художников после Никиты Сергеевича Хрущева. Вот так.
Такой сложный вопрос. Тебе бы хотелось, чтобы те знания, публичность, возможности, которыми ты обладаешь сейчас, пришли бы к тебе позже?
Конечно! Было бы очень здорово. Это было бы, кажется, приятнее.
Почему?
Интеграция в социум, в профессию не должна быть молниеносна. В моем случае, интеграция - это больно, обидно и страшно, несмотря на то что присутствуют моменты запредельной эйфорической радости.
Ты давно чувствовал радость в профессии?
Конкретно в профессии очень давно ее мне ничего не приносило. Я же сейчас решил не писать тексты о кино. Я сейчас нахожусь в режиме поиска и создания новой формы. В той форме, в которой я более- менее преуспел в последний раз, я находил радость, когда писал новогодний текст про «Иронию судьбы». Было очень весело, очень приятно.
Если ты о чем-то пишешь, не нужно обслуживать, а нужно, наоборот, отмечать свою аутентичную систему координат. А жанр, в котором я привык существовать, кажется мне абсолютно неактуальным. Эссеистика. От деятельности, которая никому не нужна, меня уже не прет.
Скажи, как ты относишься к тому, что сейчас многие 20-летние рано приходят к славе, деньгам?
Прекрасно. Это всегда интересный опыт для человека с художественным сознанием: рано прославиться, попасть в какой-то незнакомый мир, заработать денег, попасть в эту пущу всяких деструкций и интересностей. Это не начало конца, такие периоды в истории случаются постоянно.
А как ты относишься к тому, что зачастую люди в таком возрасте просто не готовы к славе, деньгам, и все может закончится плачевно - как, например, с Эми Уайнхаус?
Позицию, что их уход из жизни связан с некоторыми пристрастиями, я не разделяю. Я думаю, что есть люди, склонные к отчаянию, а есть люди, склонные к выгоранию. Есть - склонные к отчаянию и выгоранию одновременно. Есть еще дикие требования среды страшные, из-за которых ты не можешь поставить свою жизнь на паузу и перевести дух, подумать просто.
Ты можешь себе позволить перевести дух, поставить жизнь на паузу?
Далеко не всегда. Потому что никакое время не позволяет жить с промедлениями. Нужно все время расти профессионально в некой геометрической прогрессии, чтобы оставались шансы, возможности дойти до определенных ступеней успеха.
Что для тебя свобода? Ты чувствуешь свободу?
Ой, нет, я не чувствую свободы совершенно. Более того, я пришел недавно к выводу, что единственный способ, во всяком случае, для таких людей, как я, - это окутать себя неким ворохом разных зависимостей. Например, зависимосттю, связанной с реакцией людей на твое искусство, зависимостью, связанной с капиталистическими иерархиями. Алкоголь - это сильно вторичная зависимость. А иначе страшно существовать без того, что тебя как-то придерживает в определенных рамках. Нужно придумывать себе определенные цели, ролевые модели. Нужно поддерживать свою веру в определенное количество штампов, чтобы просто было приятнее, проще, вольготнее или даже, если угодно, спокойнее было жить.
Кто твоя ролевая модель?
Если говорить про людей или философию, то я очень боюсь уходить во что-то одно. Меня интересуют мифологии. Моей религией будет некий диковинный симбиоз христианства, его разных гностических вариаций, язычества, восточных учений. То же самое с ролевыми моделями - ты выбираешь те вещи, которые тебе стилистически близки, и создаешь на основе их и своего личного эмпирического опыта некий симбиоз. Я все еще нахожусь в поиске определенных компонентов.
Георгий Шермадини, 22 года
Музыкант
Музыкант
Гоша занимается музыкой. В 2017 году он закончил экспериментальный Лицей НИУ ВШЭ, а затем поступил в Свято-Тихоновский Университет, из которого ушел через год, чтобы полностью посвятить себя творчеству. Я давно мечтала познакомиться с Гошей: в Лицее он учился на год старше, и какая бы культурная движуха ни происходила - будь то школьная рок-группа, подготовка зина или съемки - всегда можно было быть уверенной, что Гоша туда точно вписался. И вот через нашего общего друга наконец удалось организовать встречу, правда, по видео, потому что Гоша уехал в другой город - думать и творить.
Самое главное - в любой ситуации говорить, что все будет только к лучшему. Это мое кредо
Расскажи про себя.
Есть люди, которые не понимают, чем хотят заниматься, в них есть какая-то неопределенность, а я довольно рано понял, чего хочу. Не оттенки, а именно фон - какой фон я хочу. Потому что у меня родители связаны с музыкой. Я в 7 лет пошел в музыкалку, отучился там только 5 лет - там было довольно напряженно, мне не подходило институциональное образование, я потом интуитивно к этому пришел сам.
Я подбирал на фортепиано, на «Бандитский Петербург» подбирал музыку, - (смеётся), - а потом начал свою музыку писать - сначала рок, - и я только сейчас понял, что у меня от родителей была такая предвзятость. А потом, уже в Лицее, увлекся техно-музыкой.
Скажи, а как ты ощущаешь наше поколение?
Я думаю, что зумеры - это кайфожоры. Поколение кайфа. Моргенштерн - это же герой нашего времени. Он максимально передает вайб нашего поколения, такой пост-мета-модерн. Когда шутка на шутке. Вот фильм «Курьер» - это постмодерн, там Ваня шутит, и его иронию никто не понимает, а Моргенштерн в открытую говорит «вы г****, и я над вами стебусь». Мы - поколение, которое стремится к кайфу. Мы не зажаты в рамках успеха, как например миллениалы, которые про достигаторство, успешный успех и так далее.
Есть люди, которые не понимают, чем хотят заниматься, в них есть какая-то неопределенность, а я довольно рано понял, чего хочу. Не оттенки, а именно фон - какой фон я хочу. Потому что у меня родители связаны с музыкой. Я в 7 лет пошел в музыкалку, отучился там только 5 лет - там было довольно напряженно, мне не подходило институциональное образование, я потом интуитивно к этому пришел сам.
Я подбирал на фортепиано, на «Бандитский Петербург» подбирал музыку, - (смеётся), - а потом начал свою музыку писать - сначала рок, - и я только сейчас понял, что у меня от родителей была такая предвзятость. А потом, уже в Лицее, увлекся техно-музыкой.
Был переломный момент, когда я познакомился в андеграундом - и вот после него мой стиль поменялся.
Скажи, а как ты ощущаешь наше поколение?
Я думаю, что зумеры - это кайфожоры. Поколение кайфа. Моргенштерн - это же герой нашего времени. Он максимально передает вайб нашего поколения, такой пост-мета-модерн. Когда шутка на шутке. Вот фильм «Курьер» - это постмодерн, там Ваня шутит, и его иронию никто не понимает, а Моргенштерн в открытую говорит «вы г****, и я над вами стебусь». Мы - поколение, которое стремится к кайфу. Мы не зажаты в рамках успеха, как например миллениалы, которые про достигаторство, успешный успех и так далее.
Я думаю, что зумеры - это кайфожоры. Поколение кайфа. Моргенштерн - это же герой нашего времени. Он максимально передает вайб нашего поколения, такой пост-мета-модерн
Ты так и не рассказал, где учился.
У меня очень странная история, я единственный лицеист, который поступил в церковь. У меня особенная история, это у меня с детства. Мне православие ближе, это все-таки культура наша как-никак: российская, русская.
Я поступил туда из-за девчонки, так получилось. Искал вуз, куда можно было бы поступить на бюджет, просто ходить, прогуливать пары, - чтобы заниматься творчеством, - знаешь, выполнять такой «социальный… заказ члена общества» - (смеется), - понимаешь?
В общем, пришел я туда, там девчонка сидит, она просекла, что я не в теме, - и сказала, что все будет нормально и что бесплатные обеды есть.
Это духовная семинария?
Это Свято-Тихоновский православный университет. Частный институт Церкви.
Как твои впечатления от него?
Мои надежды не оправдались - в плане прогуливания пар. Я еще никогда так не впахивал. Я поступил на классическую филологию, там был древнегреческий, латынь, Ветхий завет, Новый завет и куча всего еще. Я первое время ходил на пары и просто офигевал.
В итоге я просто захотел оттуда свалить, хотя у меня с учебой все было хорошо. Я ушел в академический отпуск и хотел поступать за границу, потому что хорошо знаю немецкий.
А что для тебя свобода?
Свобода - это настолько относительное понятие. Но лично для меня свобода - это возможность делать то, от чего я кайфую. Я когда ушел в институт, у меня открылся голос в церковном хоре. И вот это опять к слову о том, что все только к лучшему. Со мной там занимался заслуженный артист России оперный певец Николай Евгеньевич Дорожкин, он был другом батюшки. Вот скажи, где бы я еще с этим столкнулся? Я всегда боялся петь, думал, что «блин, ты не так хорошо» - знаешь, как Лиз Бурбон.
Самое главное - в любой ситуации говорить, что все будет только к лучшему. Это мое кредо.
О чем твоя песня «Твои слезы»?
Я раньше думал, что нужно всю душу изливать, а сейчас больше как к продукту подхожу. Но к продукту с душой, у меня всегда есть история. Это песня про отношения, про комплекс беглеца, про то, что всегда ищешь боль в отношениях.
Мне хотелось, чтобы человек, который это слушает, - понимал. Как Мона Лиза - ее каждый понимает по-своему.
Гоша, у тебя есть мечта?
Да, абсолютно. Я хочу жить каждый день, как праздник. Мне хочется приносить это людям. Вот так, чтобы человек написал: «чувак, твоя песня просто спасла меня».
Хотя я при этом и довольно материалистически смотрю на мир: не нужно страдать, нужно просто делать. Хочется материальных потоков: я не собираюсь покупать тачку, зачем покупать, если можно снять? Когда ты чувствуешь в материальном плане свободу, к слову о свободе, когда ты чувствуешь, что ты независим ни от чего, когда ты космополит и ни одна страна тебя не держит. Вот свобода, как в туре. Такой вайб. Если еще музыку добавить, и у тебя есть ценности и возможности...
Гоша, расскажи, а если бы у тебя были все деньги мира, что бы ты делал, где бы ты жил?
Мне нравится философия космополитизма. Я хочу писать музыку на разных языках: я могу сейчас это делать на немецком и английском. А еще хочу выучить итальянский и французский и на них тоже писать музыку, это же так круто! Тик-токи на итальянском делать!
А что для тебя значит жить и работать в России?
Это значит любить страну и принимать ее. Когда ты делаешь осознанный выбор не из страха «не хочу никуда, лучше останусь в Рашке», а потому что ты осознанно выбираешь и говоришь «это мой дом, это мой выбор».
Легко ли быть двадцатилетнем?
Да, абсолютно. Потому что ты очень голоден, голоден в плане свободы. Понимаешь, это снова про гены, про эволюцию, когда тебе неуютно, ты начинаешь вертеться, начинаешь искать пути, как сделать, чтобы было лучше. Думаю, ребята из постсоветского пространства крайне талантливые, именно потому, что они изначально более андеграундные. В этом есть такая бунтарская, глубокая, страдальческая история. Русский дух такой. Это прикольно. Ведь всегда есть выбор - можно уехать.
У меня очень странная история, я единственный лицеист, который поступил в церковь. У меня особенная история, это у меня с детства. Мне православие ближе, это все-таки культура наша как-никак: российская, русская.
Я поступил туда из-за девчонки, так получилось. Искал вуз, куда можно было бы поступить на бюджет, просто ходить, прогуливать пары, - чтобы заниматься творчеством, - знаешь, выполнять такой «социальный… заказ члена общества» - (смеется), - понимаешь?
В общем, пришел я туда, там девчонка сидит, она просекла, что я не в теме, - и сказала, что все будет нормально и что бесплатные обеды есть.
Это духовная семинария?
Это Свято-Тихоновский православный университет. Частный институт Церкви.
Как твои впечатления от него?
Мои надежды не оправдались - в плане прогуливания пар. Я еще никогда так не впахивал. Я поступил на классическую филологию, там был древнегреческий, латынь, Ветхий завет, Новый завет и куча всего еще. Я первое время ходил на пары и просто офигевал.
В итоге я просто захотел оттуда свалить, хотя у меня с учебой все было хорошо. Я ушел в академический отпуск и хотел поступать за границу, потому что хорошо знаю немецкий.
А что для тебя свобода?
Свобода - это настолько относительное понятие. Но лично для меня свобода - это возможность делать то, от чего я кайфую. Я когда ушел в институт, у меня открылся голос в церковном хоре. И вот это опять к слову о том, что все только к лучшему. Со мной там занимался заслуженный артист России оперный певец Николай Евгеньевич Дорожкин, он был другом батюшки. Вот скажи, где бы я еще с этим столкнулся? Я всегда боялся петь, думал, что «блин, ты не так хорошо» - знаешь, как Лиз Бурбон.
Самое главное - в любой ситуации говорить, что все будет только к лучшему. Это мое кредо.
О чем твоя песня «Твои слезы»?
Я раньше думал, что нужно всю душу изливать, а сейчас больше как к продукту подхожу. Но к продукту с душой, у меня всегда есть история. Это песня про отношения, про комплекс беглеца, про то, что всегда ищешь боль в отношениях.
Мне хотелось, чтобы человек, который это слушает, - понимал. Как Мона Лиза - ее каждый понимает по-своему.
Гоша, у тебя есть мечта?
Да, абсолютно. Я хочу жить каждый день, как праздник. Мне хочется приносить это людям. Вот так, чтобы человек написал: «чувак, твоя песня просто спасла меня».
Хотя я при этом и довольно материалистически смотрю на мир: не нужно страдать, нужно просто делать. Хочется материальных потоков: я не собираюсь покупать тачку, зачем покупать, если можно снять? Когда ты чувствуешь в материальном плане свободу, к слову о свободе, когда ты чувствуешь, что ты независим ни от чего, когда ты космополит и ни одна страна тебя не держит. Вот свобода, как в туре. Такой вайб. Если еще музыку добавить, и у тебя есть ценности и возможности...
Гоша, расскажи, а если бы у тебя были все деньги мира, что бы ты делал, где бы ты жил?
Мне нравится философия космополитизма. Я хочу писать музыку на разных языках: я могу сейчас это делать на немецком и английском. А еще хочу выучить итальянский и французский и на них тоже писать музыку, это же так круто! Тик-токи на итальянском делать!
А что для тебя значит жить и работать в России?
Это значит любить страну и принимать ее. Когда ты делаешь осознанный выбор не из страха «не хочу никуда, лучше останусь в Рашке», а потому что ты осознанно выбираешь и говоришь «это мой дом, это мой выбор».
Легко ли быть двадцатилетнем?
Да, абсолютно. Потому что ты очень голоден, голоден в плане свободы. Понимаешь, это снова про гены, про эволюцию, когда тебе неуютно, ты начинаешь вертеться, начинаешь искать пути, как сделать, чтобы было лучше. Думаю, ребята из постсоветского пространства крайне талантливые, именно потому, что они изначально более андеграундные. В этом есть такая бунтарская, глубокая, страдальческая история. Русский дух такой. Это прикольно. Ведь всегда есть выбор - можно уехать.
Леван Квирквелия, 22 года
Предприниматель
Предприниматель
Леван - 22-летний основатель приложения-дневника для школьников «Дневничок», номинант в рейтинге «30 самых перспективных россиян до 30 лет» - по версии Forbes в 2021 году. Про Левана я очень много слышала в стартап-тусовке, и наконец нам удалось встретиться и поговорить про маленькие вещи, которые делают жизнь людей проще, и помечтать о прекрасной России будущего.
Я чувствую себя человеком, который может двигать мир в точку, которая мне интересна. И это не только про бизнес. Знаешь, вот иногда бывает такое: «блин, кто это сделает?» - да это же я
Чем ты занимаешься?
Я делаю интересные штучки, сам, своими руками. Я чувствую себя человеком, который может двигать мир в точку, которая мне интересна. И это не только про бизнес. Знаешь, вот иногда бывает такое: «блин, кто это сделает?» - да это же я. Как будто у меня вот этого очень много.
Расскажи, это какая-то установка в семье или желание купить что-то себе?
Я чувствую, что я могу делать штучки - и менять не только внешнее, но и внутреннее. У меня не очень богатая семья, поэтому я понимал, что мне нужно работать. Я так буду свободнее.
Расскажи про свой путь. Где ты учился? Чем ты занимался?
Учился я в обычной школе. Без всяких уклонов. Думал, что не пойду в вуз, но случайно выиграл олимпиаду. Начал ходить на экономику, но понял, что Всерос (Всероссийская олимпиада школьника - А.А.) прям слишком большая задача, мне не хотелось туда инвестировать. Поэтому я писал олимпиаду по информатике ИТМО. А проекты всегда были фоном. Я постоянно делал что-то, бесконечно их менял, потому что не умел доводить их до конца. Я делал сайт с рейтингом фильмов, приложение для подсчета финансов, в пятом классе сделал что-то похожее на Miro (Платформа для совместной онлайн-работы - А.А.).
До 9-го класса я зарабатывал на разных проектах. А вот в 9-м классе я сделал проект, который стабильно приносил 30-50 тысяч, а потом появился Дневничок.
Сравнивал ли ты себя когда-нибудь с кем-то из успешных людей?
Я сравнивал с Цукербергом и думал: чувак в 23 года стал миллиардером. Это не про собственность, а про создание ценности — круто сделать столько value, что ты стал миллиардером в 23. Я сравнивал себя и продолжал хардворкать.
В нашей жизни сейчас очень много витринной культуры, не думаешь ли ты, что сравнение ведет к потере гармонии в нашем поколении? «Я хочу, как она! Буду снимать тиктоки».
А кто герой нашего времени?
Если верить тик-току, то это Моргенштерн. Для молодежи точно. Самый известный человек. Наверное, в политике будет другой герой. Все зависит от того, куда ты смотришь.
А почему ты называешь свои проекты штучками?
Потому что в моей голове это какие-то маленькие штучки, которые мне интересно сделать. Кто виноват, что они стали большими. Это штучки, они делают жизнь людей проще, это самое главное.
Леван, скажи, какая у тебя цель?
Прямо сейчас я хочу создать продукт, который поможет помочь большому количеству людей не только в России. Цель «изменить мир» - это красивая декларация. Но по-моему, нужно сначала декларировать маленькие вещи. Хотя в будущем хочется делать большие штуки.
Ты сказал, что ты хочешь делать вещи не только для России. Где бы ты хотел жить и работать?
Я бы хотел жить в прекрасной России будущего, а все остальные места - это рабочее пространство.
Еще недавно был такой тренд, что перспективные кадры уезжали из России. Что ты думаешь об этом?
Миграционные волны то растут, то спадают. Есть ощущение, что прямо сейчас мы находимся внутри волны. Есть волны, связанные с Болотной, с Немцовым, с Крымом. Но это все мы видим уже постфактум. Непонятно, какое название у нее будет: ковидная, навальная или еще какая-то. Но я вижу даже в своем окружении, что каждый день ситуация меняется.
Ты чувствуешь свободу в той сфере, в которой ты развиваешься?
Нет, Россия - не свободная страна. Проблема России в том, что несвобода здесь не записана на бумаге. Это несвобода прилетает неожиданно и непредсказуемо. Несвобода в других странах хотя бы записана, ты к этому можешь подготовиться.
А твоя личная свобода? Ты чувствуешь, что у тебя нет столько возможностей, как у стартаперов нашего возраста в Америке, например?
Я чувствую это в разных вещах. Я знаю, что если бы я был в другой стране, штуки, которые я делаю, стоили бы больше. Я был бы богаче, мог бы заниматься большим количеством проектов.
Вот мой «Дневничок» даже был заблокирован государством на какое-то время. Мне даже 18-ти не было. Было страшно. Но делать вещи хочется больше, чем бояться.
О чем ты мечтаешь, кроме карьеры?
Тяжело отделить карьеру от жизни. Если мечта - это не карьера, значит, это херовая мечта. Если ты мечтаешь летать, иди открывай авиационную компанию. Я мечтаю жить в очень свободной стране, где я буду пользоваться всем, чем захочу, и не будет вопроса, разрешат ли, к примеру, криптовалюты или нет. Меня это расстраивает, вернее, мне это непонятно. Если ты хочешь платить высокие налоги - ты платишь, если не хочешь - не платишь.
Я делаю интересные штучки, сам, своими руками. Я чувствую себя человеком, который может двигать мир в точку, которая мне интересна. И это не только про бизнес. Знаешь, вот иногда бывает такое: «блин, кто это сделает?» - да это же я. Как будто у меня вот этого очень много.
Расскажи, это какая-то установка в семье или желание купить что-то себе?
Я чувствую, что я могу делать штучки - и менять не только внешнее, но и внутреннее. У меня не очень богатая семья, поэтому я понимал, что мне нужно работать. Я так буду свободнее.
Расскажи про свой путь. Где ты учился? Чем ты занимался?
Учился я в обычной школе. Без всяких уклонов. Думал, что не пойду в вуз, но случайно выиграл олимпиаду. Начал ходить на экономику, но понял, что Всерос (Всероссийская олимпиада школьника - А.А.) прям слишком большая задача, мне не хотелось туда инвестировать. Поэтому я писал олимпиаду по информатике ИТМО. А проекты всегда были фоном. Я постоянно делал что-то, бесконечно их менял, потому что не умел доводить их до конца. Я делал сайт с рейтингом фильмов, приложение для подсчета финансов, в пятом классе сделал что-то похожее на Miro (Платформа для совместной онлайн-работы - А.А.).
До 9-го класса я зарабатывал на разных проектах. А вот в 9-м классе я сделал проект, который стабильно приносил 30-50 тысяч, а потом появился Дневничок.
Сравнивал ли ты себя когда-нибудь с кем-то из успешных людей?
Я сравнивал с Цукербергом и думал: чувак в 23 года стал миллиардером. Это не про собственность, а про создание ценности — круто сделать столько value, что ты стал миллиардером в 23. Я сравнивал себя и продолжал хардворкать.
В нашей жизни сейчас очень много витринной культуры, не думаешь ли ты, что сравнение ведет к потере гармонии в нашем поколении? «Я хочу, как она! Буду снимать тиктоки».
Сейчас тренд уже другой, сейчас мир больше про лайф-ворк-баланс, уже даже и не заставить их так тяжело работать. Если ты кого-то заставишь так тяжело работать, то они пошлют тебя к психологу. Но с другой стороны, все, кто достиг успеха, - это те, кто хардворкал.
А кто герой нашего времени?
Если верить тик-току, то это Моргенштерн. Для молодежи точно. Самый известный человек. Наверное, в политике будет другой герой. Все зависит от того, куда ты смотришь.
А почему ты называешь свои проекты штучками?
Потому что в моей голове это какие-то маленькие штучки, которые мне интересно сделать. Кто виноват, что они стали большими. Это штучки, они делают жизнь людей проще, это самое главное.
Леван, скажи, какая у тебя цель?
Прямо сейчас я хочу создать продукт, который поможет помочь большому количеству людей не только в России. Цель «изменить мир» - это красивая декларация. Но по-моему, нужно сначала декларировать маленькие вещи. Хотя в будущем хочется делать большие штуки.
Ты сказал, что ты хочешь делать вещи не только для России. Где бы ты хотел жить и работать?
Я бы хотел жить в прекрасной России будущего, а все остальные места - это рабочее пространство.
Еще недавно был такой тренд, что перспективные кадры уезжали из России. Что ты думаешь об этом?
Миграционные волны то растут, то спадают. Есть ощущение, что прямо сейчас мы находимся внутри волны. Есть волны, связанные с Болотной, с Немцовым, с Крымом. Но это все мы видим уже постфактум. Непонятно, какое название у нее будет: ковидная, навальная или еще какая-то. Но я вижу даже в своем окружении, что каждый день ситуация меняется.
Ты чувствуешь свободу в той сфере, в которой ты развиваешься?
Нет, Россия - не свободная страна. Проблема России в том, что несвобода здесь не записана на бумаге. Это несвобода прилетает неожиданно и непредсказуемо. Несвобода в других странах хотя бы записана, ты к этому можешь подготовиться.
А твоя личная свобода? Ты чувствуешь, что у тебя нет столько возможностей, как у стартаперов нашего возраста в Америке, например?
Я чувствую это в разных вещах. Я знаю, что если бы я был в другой стране, штуки, которые я делаю, стоили бы больше. Я был бы богаче, мог бы заниматься большим количеством проектов.
Вот мой «Дневничок» даже был заблокирован государством на какое-то время. Мне даже 18-ти не было. Было страшно. Но делать вещи хочется больше, чем бояться.
О чем ты мечтаешь, кроме карьеры?
Тяжело отделить карьеру от жизни. Если мечта - это не карьера, значит, это херовая мечта. Если ты мечтаешь летать, иди открывай авиационную компанию. Я мечтаю жить в очень свободной стране, где я буду пользоваться всем, чем захочу, и не будет вопроса, разрешат ли, к примеру, криптовалюты или нет. Меня это расстраивает, вернее, мне это непонятно. Если ты хочешь платить высокие налоги - ты платишь, если не хочешь - не платишь.
Я мечтаю жить в очень свободной стране, где я буду пользоваться всем, чем захочу, и не будет вопроса, разрешат ли, к примеру, криптовалюты или нет
Если бы у тебя были все деньги мира, что бы ты делал?
У меня есть мечта - открыть фонд кино. Вот точно так же, как я хотел быть предпринимателем, я когда-то хотел снимать кино. Но просто я понял, что что-то получается лучше. Я бы набирал 50 команд в год и давал бы им деньги на проекты, не требуя отчетности.
Что скажешь про наше поколение?
Наше поколение более счастливо. Больше, чем поколение наших родителей.
Прелесть мира и глобализации в том, что в какой бы стране ты ни жил, если раньше у тебя не было свободы и был хреновый телефон, то сейчас у тебя хотя бы нормальный телефон. В СССР были часы «Ракета», а сейчас у нас Apple Watch. Интернет появился - это очень важно.
Не кажется тебе, что мы все больше погружаемся в мир вещей?
Да нет, кажется, что тренд уже другой. Сейчас модно арендовать вещи.
Социализм или капитализм?
Капитализм, конечно. Социализм - это клево, если решения совпадают с твоими интересами, но так обычно не всегда и не долго.
Почему ты сейчас в Питере, а не в Москве?
Путешествия закрыты за границу, поэтому сублимирую это в Питер. Здесь невероятная архитектура. Проблема Санкт-Петербурга в том, что он недолюбленный. Вот прям чувствуется, что его недолюбил мэр. Это грустно. Чуть-чуть помыть, чуть-чуть расширить тротуары, чуть-чуть велодорожек - и весь мир будет тут.
Назови несколько эпитетов к нашему поколению?
Смелое, независимое… независимое, в смысле, про децентрализацию. Например, вчера ты был в лейбле, а сегодня можешь быть независимым музыкантом. Незашуганное, инициативное, настоящее. Как будто первое поколение, которое появилось без инструкций к существованию. Люди стали собой, не свободные, но стали сами собой.
У меня есть мечта - открыть фонд кино. Вот точно так же, как я хотел быть предпринимателем, я когда-то хотел снимать кино. Но просто я понял, что что-то получается лучше. Я бы набирал 50 команд в год и давал бы им деньги на проекты, не требуя отчетности.
Что скажешь про наше поколение?
Наше поколение более счастливо. Больше, чем поколение наших родителей.
Прелесть мира и глобализации в том, что в какой бы стране ты ни жил, если раньше у тебя не было свободы и был хреновый телефон, то сейчас у тебя хотя бы нормальный телефон. В СССР были часы «Ракета», а сейчас у нас Apple Watch. Интернет появился - это очень важно.
Не кажется тебе, что мы все больше погружаемся в мир вещей?
Да нет, кажется, что тренд уже другой. Сейчас модно арендовать вещи.
Социализм или капитализм?
Капитализм, конечно. Социализм - это клево, если решения совпадают с твоими интересами, но так обычно не всегда и не долго.
Почему ты сейчас в Питере, а не в Москве?
Путешествия закрыты за границу, поэтому сублимирую это в Питер. Здесь невероятная архитектура. Проблема Санкт-Петербурга в том, что он недолюбленный. Вот прям чувствуется, что его недолюбил мэр. Это грустно. Чуть-чуть помыть, чуть-чуть расширить тротуары, чуть-чуть велодорожек - и весь мир будет тут.
Назови несколько эпитетов к нашему поколению?
Смелое, независимое… независимое, в смысле, про децентрализацию. Например, вчера ты был в лейбле, а сегодня можешь быть независимым музыкантом. Незашуганное, инициативное, настоящее. Как будто первое поколение, которое появилось без инструкций к существованию. Люди стали собой, не свободные, но стали сами собой.
Незашуганное, инициативное, настоящее. Как будто первое поколение, которое появилось без инструкций
к существованию
Сергей Фалдин, 23 года
Писатель
Сергей в свои 23 года уже успел сделать бизнес, вывести на раунд (получить первичное финансирование стартапа - А.А.), потерять большие деньги, сделать крутое Ютуб-шоу и написать книгу. Мы пили кофе на Патриках, прогулялись по Тверской и поговорили про прелесть быть носителем билингвальной культуры, про различия менталитетов, новые тренды в медиа и про книгу, которую пишет Сережа.
Я профессиональный контент-криэйтор и продюсер
Расскажи, кто ты и что ты делаешь для этого мира?
Кто я - это меняется постоянно, - (улыбается). - Ну, не знаю, человек! Все, от чего я кайфую, - это рассказывать истории и создавать контент. Я много это делаю, всячески, по-разному. На двух языках. С 16 лет - то есть уже 8 лет. Я завел свой первый блог, когда мне было 16. У меня тогда книга первая вышла «10 метров» на русском. С тех пор я еще три книжки написал на английском. На Медиуме довел свою аудиторию практически до 10 тысяч подписчиков. На Амазоне какие-то книжки продавал. Сейчас мне очень интересно делать новые медийные проекты. Много пишу, много снимаю, много говорю - я очень люблю это все. И для компаний, для стартапов это делаю. Я профессиональный контент-криэйтор и продюсер.
Как ты считаешь, ты поймал волну? Ты родился в то время, когда именно такая сфера деятельности получила наибольшую ценность?
Нет, мне кажется, я родился чуть раньше. Потому что моя волна - это стартаперы. Мое поколение - это поколение людей, для которых Цукерберг был всем. Я в детстве жил в Штатах. И я помню это ощущение, когда мне было 9-10 лет и только появился Ютуб. Мне говорили, вот смотри, есть сайт такой красненький, там видосы смотреть можно. Первый клип, который я посмотрел, был Дон Джони «Its my life». Мне его показал мой друг из прекрасной африканской страны Зимбабве. И мы с ним сидели и болтали, а я жил тогда в Стэнфордском кампусе, и я ловил ощущение, что в двух км от моего дома - офис Гугла, в котором это все создали, а в двух км в другую сторону - там кампус Apple в Купертино. И я помню ощущение, когда вышел первый айфон, например.
Я долгое время и сам бредил стартапами, и все мои знакомые тоже. Это герои моего поколения. Я когда пошел в лицей Вышки, все говорили об этом. Но меня всегда тянуло в медиа. Я там чувствую себя свободным.
Чувствуешь ли ты себя свободным вообще, в жизни?
Нет, я поэтому в России не живу. Здесь несколько ответов. Я лично не чувствую себя здесь свободно, потому что я не могу делать в полной мере те вещи, которые я бы хотел делать, иметь тех друзей, которых я хотел бы иметь. Здесь не хватает мне интеграции в западное общество, мне кажется, что Россия очень зациклена сама на себе.
Почему ты решил писать на английском языке?
Я и на русском пишу. Вот сейчас пишу на русском свою первую художественную книгу. Я вырос на двух культурах, я учился в школе в Штатах и там выучил английский. С тех пор я интегрирован в американское общество, и контент, который я потреблял в юношеском возрасте, был исключительно на английском. Я не читал на русском практически ничего.
Есть такое общее место, что в России просто русифицируют западный контент и не создают ничего нового, что ты об этом думаешь?
Во многом да. Нон-фикшн - точно. Но очень часто и стартапы так делают. До села из столицы всегда долго доходит. Я очень люблю Москву и люблю Россию, просто есть какие-то объективные факты. Понятно, что культурно Штаты двигают планетой, а дальше за ними все повторяют. Это нормально. Европа также. Я думаю, что еще дольше, чем до России, доходит, например, до Вьетнама.
Отвечая на твой предыдущий вопрос, я лучше выражаю какие-то вещи на английском, а какие-то - на русском. Я заметил, что мне легче писать свои мысли, нон-фикшн, - на английском, а фикшн - на русском. Английский - язык конкретики, тут можно называть вещи своими именами, а русский - эмоциональный.
Расскажи, куда ты идешь в карьерном плане?
В данный момент мне очень хочется написать свою художественную книжку, которую я начал. Я никогда не писал ничего из фикшн, и мне это очень интересно. И мне хочется сделать новый медийный проект, типа «10 менторов», только уже чуть-чуть более профессиональный и с другим уклоном. Хочется заниматься журналистикой и писать книги.
Расскажешь, о чем книга?
Я даже не могу сказать, про что она конкретно, я сам до конца не понял. Ну давай, я скажу, что это такой крик души. Там про современную Москву, про героя, который немножко раздолбай, - у него все хорошо с деньгами, но он ищет свое место в жизни. Знаешь, это такой классический русский герой. Типичный Печорин, Онегин, Данила Бодров. У чувака все хорошо, а он страдает и ищет себя. Страдать - это вообще такой русский национальный спорт.
Как думаешь, как будет меняться мир?
У меня немного пессимистичный взгляд на это. Мне кажется, что мы все движемся к Хаксли, будет очень сильное расслоение в обществе. Люди будут намного меньше работать, намного больше будут создавать контента, мы уже это делаем. Мы пишем гораздо больше, чем люди 10 лет назад. Мы все писатели, все блогеры, все режиссеры - всё подряд. Это прикольно, с одной стороны, у тебя большое развитие со стороны творчества, а с другой стороны, это все лишается глубины и смысла. Я это даже вижу по блогерским платформам: контент, который зарабатывает больше денег и больше всего заходит людям, - он довольно поверхностный. «Четыре способа, там, ла-ла-ла». Это грустно.
Я думаю, что мир движется к упрощению. Раньше люди читали книги, а теперь - у тебя вся информация в Телеграм-каналах. К простоте и меньшей глубине. Посмотреть видео в тик-токе проще, чем документалку на «Нетфликс». И брендам, и контент-мейкерам нужно с этим работать.
Кто я - это меняется постоянно, - (улыбается). - Ну, не знаю, человек! Все, от чего я кайфую, - это рассказывать истории и создавать контент. Я много это делаю, всячески, по-разному. На двух языках. С 16 лет - то есть уже 8 лет. Я завел свой первый блог, когда мне было 16. У меня тогда книга первая вышла «10 метров» на русском. С тех пор я еще три книжки написал на английском. На Медиуме довел свою аудиторию практически до 10 тысяч подписчиков. На Амазоне какие-то книжки продавал. Сейчас мне очень интересно делать новые медийные проекты. Много пишу, много снимаю, много говорю - я очень люблю это все. И для компаний, для стартапов это делаю. Я профессиональный контент-криэйтор и продюсер.
Как ты считаешь, ты поймал волну? Ты родился в то время, когда именно такая сфера деятельности получила наибольшую ценность?
Нет, мне кажется, я родился чуть раньше. Потому что моя волна - это стартаперы. Мое поколение - это поколение людей, для которых Цукерберг был всем. Я в детстве жил в Штатах. И я помню это ощущение, когда мне было 9-10 лет и только появился Ютуб. Мне говорили, вот смотри, есть сайт такой красненький, там видосы смотреть можно. Первый клип, который я посмотрел, был Дон Джони «Its my life». Мне его показал мой друг из прекрасной африканской страны Зимбабве. И мы с ним сидели и болтали, а я жил тогда в Стэнфордском кампусе, и я ловил ощущение, что в двух км от моего дома - офис Гугла, в котором это все создали, а в двух км в другую сторону - там кампус Apple в Купертино. И я помню ощущение, когда вышел первый айфон, например.
Я долгое время и сам бредил стартапами, и все мои знакомые тоже. Это герои моего поколения. Я когда пошел в лицей Вышки, все говорили об этом. Но меня всегда тянуло в медиа. Я там чувствую себя свободным.
Чувствуешь ли ты себя свободным вообще, в жизни?
Нет, я поэтому в России не живу. Здесь несколько ответов. Я лично не чувствую себя здесь свободно, потому что я не могу делать в полной мере те вещи, которые я бы хотел делать, иметь тех друзей, которых я хотел бы иметь. Здесь не хватает мне интеграции в западное общество, мне кажется, что Россия очень зациклена сама на себе.
Почему ты решил писать на английском языке?
Я и на русском пишу. Вот сейчас пишу на русском свою первую художественную книгу. Я вырос на двух культурах, я учился в школе в Штатах и там выучил английский. С тех пор я интегрирован в американское общество, и контент, который я потреблял в юношеском возрасте, был исключительно на английском. Я не читал на русском практически ничего.
Есть такое общее место, что в России просто русифицируют западный контент и не создают ничего нового, что ты об этом думаешь?
Во многом да. Нон-фикшн - точно. Но очень часто и стартапы так делают. До села из столицы всегда долго доходит. Я очень люблю Москву и люблю Россию, просто есть какие-то объективные факты. Понятно, что культурно Штаты двигают планетой, а дальше за ними все повторяют. Это нормально. Европа также. Я думаю, что еще дольше, чем до России, доходит, например, до Вьетнама.
Отвечая на твой предыдущий вопрос, я лучше выражаю какие-то вещи на английском, а какие-то - на русском. Я заметил, что мне легче писать свои мысли, нон-фикшн, - на английском, а фикшн - на русском. Английский - язык конкретики, тут можно называть вещи своими именами, а русский - эмоциональный.
Как отличается твоя западная жизнь от российской?
Знаешь, у меня чисто две культуры. Мне нравится жить и в Москве, и в Лондоне. Я ровно полгода провожу сейчас в Москве, и ровно полгода в Лондоне. И есть и плюсы, и минусы у каждой культуры. Вот студенческая какая-то тусовка - русские как? - принесут еды, водку там какую-то, всех накормят, и будут вместе все общаться. Русская такая общажная жизнь, коммуна. А в Америке студенты принесут с собой six pack - то, что у них называется шесть бутылочек пива. Принесут их с собой, выпьют и унесут оставшееся с собой и ни с кем не поделятся. Русским их не понять. Вот такие маленькие истории.
Американцы очень на себе зациклены. Ты чувствуешь это в отношениях с девушками, в отношениях с друзьями. Я не могу быть настолько душевно близок с англичанами, как с русскими. Мне нравится многое в Штатах или в Англии, где я жил, многое на уровне устройства городов, государства, культуры, политики, социума и так далее, - но индивидуально мне больше нравится русские люди. Это 100 процентов.
У меня международный круг общения. Комфортнее всего я чувствую себя с людьми, которые, как и я, выросли на стыке двух культур.
Знаешь, у меня чисто две культуры. Мне нравится жить и в Москве, и в Лондоне. Я ровно полгода провожу сейчас в Москве, и ровно полгода в Лондоне. И есть и плюсы, и минусы у каждой культуры. Вот студенческая какая-то тусовка - русские как? - принесут еды, водку там какую-то, всех накормят, и будут вместе все общаться. Русская такая общажная жизнь, коммуна. А в Америке студенты принесут с собой six pack - то, что у них называется шесть бутылочек пива. Принесут их с собой, выпьют и унесут оставшееся с собой и ни с кем не поделятся. Русским их не понять. Вот такие маленькие истории.
Американцы очень на себе зациклены. Ты чувствуешь это в отношениях с девушками, в отношениях с друзьями. Я не могу быть настолько душевно близок с англичанами, как с русскими. Мне нравится многое в Штатах или в Англии, где я жил, многое на уровне устройства городов, государства, культуры, политики, социума и так далее, - но индивидуально мне больше нравится русские люди. Это 100 процентов.
У меня международный круг общения. Комфортнее всего я чувствую себя с людьми, которые, как и я, выросли на стыке двух культур.
Расскажи, куда ты идешь в карьерном плане?
В данный момент мне очень хочется написать свою художественную книжку, которую я начал. Я никогда не писал ничего из фикшн, и мне это очень интересно. И мне хочется сделать новый медийный проект, типа «10 менторов», только уже чуть-чуть более профессиональный и с другим уклоном. Хочется заниматься журналистикой и писать книги.
Расскажешь, о чем книга?
Я даже не могу сказать, про что она конкретно, я сам до конца не понял. Ну давай, я скажу, что это такой крик души. Там про современную Москву, про героя, который немножко раздолбай, - у него все хорошо с деньгами, но он ищет свое место в жизни. Знаешь, это такой классический русский герой. Типичный Печорин, Онегин, Данила Бодров. У чувака все хорошо, а он страдает и ищет себя. Страдать - это вообще такой русский национальный спорт.
Как думаешь, как будет меняться мир?
У меня немного пессимистичный взгляд на это. Мне кажется, что мы все движемся к Хаксли, будет очень сильное расслоение в обществе. Люди будут намного меньше работать, намного больше будут создавать контента, мы уже это делаем. Мы пишем гораздо больше, чем люди 10 лет назад. Мы все писатели, все блогеры, все режиссеры - всё подряд. Это прикольно, с одной стороны, у тебя большое развитие со стороны творчества, а с другой стороны, это все лишается глубины и смысла. Я это даже вижу по блогерским платформам: контент, который зарабатывает больше денег и больше всего заходит людям, - он довольно поверхностный. «Четыре способа, там, ла-ла-ла». Это грустно.
Я думаю, что мир движется к упрощению. Раньше люди читали книги, а теперь - у тебя вся информация в Телеграм-каналах. К простоте и меньшей глубине. Посмотреть видео в тик-токе проще, чем документалку на «Нетфликс». И брендам, и контент-мейкерам нужно с этим работать.
Я думаю, что мир движется к упрощению. Раньше люди читали книги, а теперь у тебя вся информация в Телеграм-каналах. Посмотреть видео в тик-токе проще, чем документалку на «Нетфликс»
Давай поговорим про поколение. Кто такие двадцатилетние?
Они очень разные. Давай говорить про Россию. В Москве абсолютно творческая тусовка, это очень похоже на Берлин. Нашему поколению очень важно высказываться. Очень много возможностей для самореализации. Пробовать себя в разных проектах. Поколение наших родителей - оно немного пуганое, потерянное. Представь себе, Хемингуэй пишет про потерянное поколение после войны - а у нас не после войны, у нас после Совка. То есть им в какой-то момент сказали: «Все то, во что ты веришь, смывай это в унитаз. Теперь снимаем портрет со стены, вешаем новый и верим в это». И у них хаос. Это как домашних животных, которых выбросили в лес, - они в принципе выживут, но им будет тяжело. И вот они пытались найти свое место в жизни, и они как-то его нашли: потреблением, гламуром. И время нулевых - это такой Духлесс.
Мы первое поколение, которое выросло в новой России. Мы абсолютно в отрыве от всего этого. И поэтому у нас с родителями, бабушками, дедушками - такой поколенческий gap. И мне кажется, что у нас большая при этом проблема на фоне того, что мы - авторы, творческие, и у нас большая потребность самовыражаться. Я думаю, что мы абсолютно отказались от истории с успехом - и это очень круто. Мы себя не виним, мы - про осознанность, индивидуальность, мы - больше про себя, но большая проблема в том, что мы - дети потерянного поколения и сами потерянные. У нас будет большой челлендж - найти собственную идеологию и сформулировать для себя ценности. От этого мы все страдаем и не находим своего места в жизни. С одной стороны, у нас куча возможностей, свободы - выражайся как хочешь, - а с другой, есть огромная экзистенциальная дыра.
Я это очень чувствую. Не очень понятно, что делать с собой. Как будто бы ты не нужен.
Почему в России студентам сложно?
Это как черепашки - вот у них должна быть некоторая дистанция, всех клюют птицы, им нужно добежать до воды, но не все это делают. Так в России всех клюют. Потому что нет социальных лифтов.
Вот, допустим, смотри, вот я учился в Штатах. Ты когда выпускаешься из Ivy League - твоя начальная ставка будет как минимум 80-120 тысяч долларов в год. Ты сразу попал в мидл-класс - неважно, где ты был. А в России, если ты закончишь один из топовых вузов, например, Вышку - ну что ж, ты молодец! Возьми диплом и повесь себе на стену, - а дальше все с нуля. Нет социальных лифтов.
Потому что есть олигархи, есть их родственники, друзья друзей, кумовство. И пробиться никуда невозможно. Плюс в России нет middle-класса (среднего класса - А.А.). Между теми черепашками, которые бегут до воды, и теми, кто уже успешен, - просто гигантская пропасть. А в Америке наоборот: у тебя маленькая прослойка низкого класса, маленькая прослойка высокого класса, зато большая прослойка среднего класса - в виде ромбика такая схема.
Куда идти студентам после вуза?
Единственный вариант - это какие-то компании или стартапы. Хотя большинство стартапов в России стремится сделать быстрые экзиты - продаться Яндексу, Сберу - больше просто некуда. Но это логично, все деньги у нас сконцентрированы в двух-трех компаниях. К сожалению, все деньги - в государственных и окологосударственных компаниях. Единственный твой социальный лифт - пойти работать в какую-то большую корпорацию. Другой вопрос, что там скотские условия работы, мало платят, и ты там будешь долго развиваться, но мне кажется, что это прямой путь после университета.
Знаешь, всегда есть в жизни три пути. Представь себе большой ночной клуб. У тебя есть общий путь - куда идут все. У тебя есть путь для VIP - это такие 5 процентов. И для 0.001 процента - у тебя есть путь, когда ты оббегаешь вокруг клуба, бьешь кому-то в морду, надеваешь на себя фартук - типа ты повар - и проходишь.
Они очень разные. Давай говорить про Россию. В Москве абсолютно творческая тусовка, это очень похоже на Берлин. Нашему поколению очень важно высказываться. Очень много возможностей для самореализации. Пробовать себя в разных проектах. Поколение наших родителей - оно немного пуганое, потерянное. Представь себе, Хемингуэй пишет про потерянное поколение после войны - а у нас не после войны, у нас после Совка. То есть им в какой-то момент сказали: «Все то, во что ты веришь, смывай это в унитаз. Теперь снимаем портрет со стены, вешаем новый и верим в это». И у них хаос. Это как домашних животных, которых выбросили в лес, - они в принципе выживут, но им будет тяжело. И вот они пытались найти свое место в жизни, и они как-то его нашли: потреблением, гламуром. И время нулевых - это такой Духлесс.
Мы первое поколение, которое выросло в новой России. Мы абсолютно в отрыве от всего этого. И поэтому у нас с родителями, бабушками, дедушками - такой поколенческий gap. И мне кажется, что у нас большая при этом проблема на фоне того, что мы - авторы, творческие, и у нас большая потребность самовыражаться. Я думаю, что мы абсолютно отказались от истории с успехом - и это очень круто. Мы себя не виним, мы - про осознанность, индивидуальность, мы - больше про себя, но большая проблема в том, что мы - дети потерянного поколения и сами потерянные. У нас будет большой челлендж - найти собственную идеологию и сформулировать для себя ценности. От этого мы все страдаем и не находим своего места в жизни. С одной стороны, у нас куча возможностей, свободы - выражайся как хочешь, - а с другой, есть огромная экзистенциальная дыра.
Я это очень чувствую. Не очень понятно, что делать с собой. Как будто бы ты не нужен.
Почему в России студентам сложно?
Это как черепашки - вот у них должна быть некоторая дистанция, всех клюют птицы, им нужно добежать до воды, но не все это делают. Так в России всех клюют. Потому что нет социальных лифтов.
Вот, допустим, смотри, вот я учился в Штатах. Ты когда выпускаешься из Ivy League - твоя начальная ставка будет как минимум 80-120 тысяч долларов в год. Ты сразу попал в мидл-класс - неважно, где ты был. А в России, если ты закончишь один из топовых вузов, например, Вышку - ну что ж, ты молодец! Возьми диплом и повесь себе на стену, - а дальше все с нуля. Нет социальных лифтов.
Потому что есть олигархи, есть их родственники, друзья друзей, кумовство. И пробиться никуда невозможно. Плюс в России нет middle-класса (среднего класса - А.А.). Между теми черепашками, которые бегут до воды, и теми, кто уже успешен, - просто гигантская пропасть. А в Америке наоборот: у тебя маленькая прослойка низкого класса, маленькая прослойка высокого класса, зато большая прослойка среднего класса - в виде ромбика такая схема.
Куда идти студентам после вуза?
Единственный вариант - это какие-то компании или стартапы. Хотя большинство стартапов в России стремится сделать быстрые экзиты - продаться Яндексу, Сберу - больше просто некуда. Но это логично, все деньги у нас сконцентрированы в двух-трех компаниях. К сожалению, все деньги - в государственных и окологосударственных компаниях. Единственный твой социальный лифт - пойти работать в какую-то большую корпорацию. Другой вопрос, что там скотские условия работы, мало платят, и ты там будешь долго развиваться, но мне кажется, что это прямой путь после университета.
Знаешь, всегда есть в жизни три пути. Представь себе большой ночной клуб. У тебя есть общий путь - куда идут все. У тебя есть путь для VIP - это такие 5 процентов. И для 0.001 процента - у тебя есть путь, когда ты оббегаешь вокруг клуба, бьешь кому-то в морду, надеваешь на себя фартук - типа ты повар - и проходишь.
Вот мне кажется, что всегда нужно идти по стратегии третьего пути, потому что если ты идешь в общий поток - то у тебя будет сложная, долгая такая жизнь. Если ты идешь в VIP - ну тут все понятно. А третья дверь - всем доступна.
И вот для российских ребят третья дверь - это работа в стартапах международных. Потому что уровень жизни в Москве за получаемые там деньги абсолютно прекрасен. Стартапы платят много, 2000-3000 долларов в месяц, например, на начальной позиции фронт-энд разработчика.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...