Наверх
Герои

«Я нашла свое предназначение: помогать людям, которые умеют помогать»

От заведующей детским садом — до заведующей взрослым фондом.
03.12.2019
Интервью с Анной Семеновой, директором фонда «Нужна помощь».
Вы учились на факультете прикладной математики в МАИ (хоть и недолго). Чем был обусловлен этот выбор?

Все очень просто, у меня мама — физик-ядерщик, я решила пойти по ее стопам. Я поступала маленькой, мне было 16 лет. После поступления я начала читать разные книжки и поняла, что мне намного интереснее люди, чем устройство логарифмов. Это был естественный процесс. Поэтому я отчислилась и поступила на социологический факультет в МГУ.

Родители не были против?

У меня с детства был такой характер: как говорится, уж если я что-то решила, то выпью обязательно. Я целенаправленно всего добивалась.

Сложно было изучать новое?

Нет. Я ушла в социологию, в которой математики достаточно. Мне было интересно. Мой самый важный вывод из учебы в том, что если человек чего-то не понимает, значит ему мало или плохо объяснили.
ой диплом называется «Продвижение современного искусства как вид профессиональной деятельности». Сейчас это можно было бы назвать пиаром современного искусства. Что современное искусство, что благотворительность — это вещи, которые никто не понимает.
Вам удалось поработать по специальности?

Нет. Моя первая работа была ужасно смешной. Где-то на балконе до сих пор валяется книжка — бумажный справочник сайтов. Я участвовала в его составлении. Такие желтые страницы, где я забивала «www…»

Потом я немного поработала в школе, а затем — стала заведующей детским садом.

Как вообще вы туда попали?

К тому времени у меня был муж и двое сыновей: старшему — 3,5 года, младшему — год. У нас был свой дом, между Дмитровом и Яхромой.

На самом деле, я всегда хотела свой забор. Я не люблю соседей, не люблю их беспокоить топотом, еще больше не люблю, когда они меня беспокоят. Ну, а что может быть лучше, чем с маленькими детьми уехать за город?

Там чудесные места, очень красивые. В нашем селе жили 1500 жителей, был свой детский сад, школа, поликлиника. Когда я пришла в детский сад устраивать старшего ребенка, заведующая сказала: «Я собираюсь увольняться, хочешь на мое место?» Выяснилось, что заведовать детским садом не может человек без педагогического образования. А у меня уже университетское образование, пятерка по педагогике. Таких в деревне было всего двое: бывший заведующий и я. В общем, они мне предложили от безысходности, потому что некого больше, а я согласилась по дурости. Потому что молодая, казалось, я все могу.

Вам не жаль было работать в детском саду с дипломом о современном искусстве?

Мне было интересно попробовать. Я очень люблю детей, мне всегда с детьми очень хорошо получалось контактировать. Они меня понимают.
Для вас это не было дауншифтингом?

Нет, абсолютно. Потом, у меня ребенку было 3,5 года, а я все это время сидела без работы. Мне было откровенно скучно. Когда родился второй, стало понятно, что никуда в серьезную работу я пока не уйду. Я ведь думала, что детсад — это несерьезно.

Насколько реальность совпала с вашими ожиданиями?

Я плакала каждый день. Утром вставала, шла на работу, а к вечеру ревела. Потому что это все ужас и кошмар. Государственное учреждение — это ужас и кошмар.

Что было хуже всего?

Когда меня хантили, простите за выражение, на эту работу, сказали, что скоро откроется ясельная группа. Там была одна маленькая группа детей от трех до семи лет, но набралось заявлений от родителей, решили открыть ясельную группу. Заведующая тогда сказала: «Твой мелкий туда пойдет, все дети будут под присмотром, все будет хорошо». Когда я пришла, выяснилось, что никакой ясельной группы не будет, финансирование на нее не выделено.

А еще выяснилось, что делать ремонт, закупать мебель, финансировать, кормить, оплачивать труд воспитателей не из чего. Это бюджетные средства, они в лучшем случае появятся на следующий год.

Вы всем этим занимались?

Да. У меня был ребенок и была куча народу, которые хотели в эту ясельную группу. Потому что работы в селе нет, нужно куда-то ездить и нужно ребенка куда-то девать.
Мне было 25-26 лет. Я приходила с утра к кабинету руководителя департамента образования и сидела у нее под дверью. И говорила, что буду сидеть, пока мне не откроют группу. Я плакала, ругалась, просто сидела, книжки читала. Через полтора месяца она отправила меня в финансовый отдел. Нам выделили финансирование вне всякого бюджетного года и так далее. Это был мой первый фандрайзинг. После этого я поняла, что могу все.
На самом деле, самое сложное — это закостенелость и бестолковость системы. Например, в игровой комнате мы хотели нарисовать жирафов, слонов. Нам запретили. Куратор из образования сказала: «Какие жирафы? Это же Россия, рисуйте березки».

Я сказала, что березки будут только через мой труп, и стена осталась не разрисованной. Когда ты молодой, у тебя столько всяких идей, ты горишь этим. А тебя каждый раз окунают в болото.

Вы еще и поваром работали. Как это получилось?

У нас повар уволилась и переехала со своей семьей в другой город. Больше в селе нет человека с корочкой повара, мы нового человека не можем нанять официально, а детей кормить надо. Пока искали человека, готовили сами вместе с воспитателями по очереди несколько месяцев. В итоге мы выписали девушку из соседней деревни.

Так я отработала год, а потом ушла.

Как дальше складывалась ваша карьера в благотворительности?

Она складывалась примерно параллельно моей работе в детском саду. Тогда я познакомилась с организацией «Дети Марии». Мой бывший муж — художник, а у меня есть организаторские способности. Мы начали заниматься рисованием с детьми в интернатах, которые были рядом с нашим домом — в Яхроме, Дмитрове.

Моей задачей было организовать все так, чтобы нас пустили к детям, чтобы это было регулярно. Надо было откуда-то деньги доставать. Первое время мы тратили свои. Потом стало понятно, что наших отчаянно не хватает. Потом мы получили от руководства Яхромы помещение. Сделали студию. Ребята из интерната приходили в место, где их ждут.
Мы рисовали с детьми, занимались творчеством. Среди наших подопечных были несколько палат с детьми-отказниками. Я писала на местном форуме и там нас нашла Лена Альшанская и спросила, не хочу ли я присоединиться к их волонтерскому объединению.
В фонде «Волонтеры в помощь детям-сиротам» вы тоже фандрайзили?

Сначала я была куратором больницы. Когда создавался фонд, я создавала фандрайзинговый отдел.

Как вы учились этому?

Методом проб и ошибок. Для меня большим потрясением была первая конференция «Белые ночи фандрайзинга». Было ощущение, что ты не один. Есть такие же придурки, как ты, и это очень важные чувства.

В фонде «Волонтеры в помощь детям-сиротам» было очень много людей, которые разделяли мое понимание мира. Но они не занимались фандрайзингом, не понимали, как добыть денег и так далее. Там я встретила своих людей, которые болеют этой же темой.

Я просто бегала от секции к секции, записывала, как умалишенная, потому что ничего не знала.

Как вы попали в фонд «Дети наши»?

Меня туда позвала Варя Пензова. Она уходила в декрет, и я встала на ее место на два года.
Вам не сложно было руководить целым коллективом?

Я ведь уже была руководителем фандрайзинговой службы. А здесь я была руководителем всего. У меня первый месяц просто голова разваливалась от программной деятельности. Нужно было узнать, что делает фонд, как он это делает. Уложить это все в голове было трудно.
Я вообще по натуре строитель. Мне скучно, когда все готово, все уже есть. Мне ужасно нравится строить систему, когда нужно, чтобы все работало как часы, чтобы все было разложено по папочкам, все знали свои места. Я пришла в готовую систему, но сделала там кое-что новое.

Например, при мне создали программу «Не разлей вода» по профилактике сиротства. До этого фонд работал только с сиротами в учреждениях. Это был большой и важный шаг, который дался нелегко. Даже правлению было трудно объяснить, зачем работать с мамами, которые бросают своих детей.

Расскажите о том, как вы попали в фонд «Нужна помощь»?

В 2014 году я сказала Варе, что буду искать новую работу. Я понимала, что умею делать таблички, умею деньги находить и считать. Умею все по папочкам раскладывать, умею построить так связи, чтобы все работали в нужном месте. Я решила, что нашла себе предназначение: буду помогать людям, которые умеют помогать. Я не умею помогать, но зато могу организовать их труд.
Я решила, что буду искать работу, которая связана с помощью другим фондам. И тут мне позвонил Митя Алешковский и предложил стать директором.
Так сразу?

Это было ужасно смешное собеседование. Мы с Митей очень много ругались на тему того, как он проводит собеседования. Потому что к нему приходит человек, которого он должен принять или не принять на работу, и Митя говорит: «Ты знаешь, у нас такая замечательная работа. Ну пожалуйста, приди к нам, ну пожалуйста».

У нас был договор с Митей: он привлекает деньги, я строю систему. 

Митя Алешковский тогда работал фотожурналистом. Вы не боялись, что будет трудно сработаться с творческим человеком?

Нет. За Митей тянется шлейф всяких отзывов на его характер, на его взбалмошность. Но я хорошо понимала, куда я иду. И я давала себе отчет, что мне придется с какими-то вещами мириться, поэтому у меня не было иллюзий. Но кстати, хочу сказать, что большая часть того, что говорят о Мите — неправда.

Митя очень умный человек и в каких-то вещах очень системный. Он очень темпераментный, у него много идей, и они иногда путаются. Но он очень адекватный, его всегда можно остановить. Я разделяла и сейчас разделяю идею о помощи тем, кто помогает.

В работе вам нужна стрессоустойчивость?

Слушайте, у меня трое детей. У меня стрессоустойчивость как у танка.

Как вы считаете, можно ли использовать бизнес-подход в некоммерческом секторе?

Я думаю, что не важно, коммерческая организация или некоммерческая. Это вопрос бухгалтерии, финансовых отношений. С организационной точки зрения НКО и бизнес — это одно и то же: по структуре, организации, взаимодействию с сотрудниками и так далее. В этом я абсолютна уверена.
Мы же не собираем деньги со своих подопечных. Деньги собирают с людей, которые понимают, что им некомфортно жить с бедой рядом. Когда у тебя все хорошо, тебе надо, чтобы вокруг тоже было все хорошо. Это такая пирамида Маслоу.
Вы верите, что сможете построить прекрасную Россию будущего? Потому что, с одной стороны, вы делаете хорошее дело. С другой — по телевидению транслируют установки на эйблизм, гомофобию и ненависть. Вам не трудно с этим бороться?

Мне кажется, я адекватно оцениваю свои возможности. Во-первых, я не смотрю телевизор, потому что это за гранью моих возможностей. Я могу копать свою грядку и моя грядка достаточно большая: сейчас на ней 120 фондов. Я верю, что вполне могу сделать эту грядку лучше.

Мне 41 год, я начинала примерно в 25 лет. За это время мир вокруг очень изменился.

В лучшую сторону?

Безусловно: с точки зрения отношения к людям, к природе, к животным. Изменения отчетливо видны. Понятно, что идеальной картины мы не увидим на своем веку. Но мы к ней идем семимильными шагами.

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...