Арктика 2017

Путевые опусы, написанные в июле-августе 2017 года во время экспедиции в Арктику на яхте "Апостол Андрей" 

Здрасти-приехали...
В Архангельске мы пришвартованы практически в центре города. А рядом очень дорогое и пафосное место. Ресторан на воде Паратов.
Стоим вчера себе спокойненько, ”примус починяем” - приборка, заправка топливом, проверка приборов и пр. Яхта “Апостол Андрей” готовится к походу в Арктику.
И тут к Паратову подъезжает компания дам человек 10-12. Девичник у них тут. Дамы в диапазоне 25-лет. Пригожие. Все стильные, в одинаковых синеньких летних платьицах и невеста в голубом.
Дамы попивают шампусик и селфятся на фоне яхты. Мы ковыряемся со своими делами, разумеется разговаривая.
И вдруг одна мадмуазель обращается ко мне:
－Мужчина, а вы не из Нижнего Новгорода?
－Кх. Нет. Совсем нет. А вы с чего решили?
－ Да вот у нас подруга приехала, -говорит дама и показывает на подругу - у нее такой же говор, как у вас.
－ШТАааа?！ ГОВОР！? У МЕНЯ?！
Я набираю полные легкие воздуха, чтобы дать отповедь и сообщить, что я говорю на чистейшем языке. Что они рыбного супа перекушали. Что ГОВОР это не у меня, а у них. Ярко выраженный такой поморский северный говорок. И что это они все звучат для меня как Светки из КВН, хотя Светка из Перми.
Понимаю, что набранного воздуха мне на эту тираду не хватит пытаюсь захватить с запасом, но тут до меня доходит, что это бессмысленно. Мы в разных системах координат и они мне все равно не поверят. А дальше до меня доходит, некоторое интересное зерно в их предположении о Н. Новгороде все таки есть.
И вместо эмоциональной тирады я начинаю исследовательскую беседу.
－Слушайте, говорю, дамы. С Н.Новгородом вы конечно промахнулись, но вы попали в ”реку”. Я ж с Волги, может по этому вам говорок и показался похожим на говор подруги. Только я с верхней Волги.
－ С Саратова штоле? Оживилась волжанка.
А у нас на борту раздалось несколько глухих ударов челюстей о палубу.
Пока не упала моя челюсть успеваю съязвить:
－Нет, с Астрахани.
－ Вы , говорю дамы, карту Родины то смотрели? У нас же Волга очень важная река, у нас там, говорю много городов. Вот какие вы волжские города знаете?
И тут эпически выступает еще одна дама:
－А зачем мне вообще знать города на Волге? Я на Двине живу. Я и на Двине то не знаю где у нее верх где низ.
Не склеился разговор.
Просветительския миссия провалилась.
Пы.сы.
Доброе утро, люди с волжским говорком.

Вчера вечером пошли экипажем поужинать.
Ну так. Грамм по 200 не еды и грамм по 300 шашлычка.
Сидим в замечательном заведении. Еда вкуснейшая, ”Русский стандарт” с собой.
В какой-то момент времени одному из наших героических матросиков наша компания наскучивает и совершая ритмичные движения нетрезвым организмом он в танце удаляется соблазнять “длинноногих красоток”.
Ну а чего. Семейными обязательствами он не обременен. Кровь разогрета. Имеет право. Да и красотки в принципе не возражают.
Ну как красотки.
Гендерная принадлежность вне сомнений. Рост да, а вот фигуры мягко говоря без выдающихся подробностей. Плечи, талии, бедра примерно 60*60*60. Физиономически все очень не искушено, образование и манеры выпускниц 3-го курса ГПТУ малярш села Кукуева.
Конечно мы за товарища переживаем, всячески пытаемся его образумить, раскрыть глаза и уберечь от лишних приключений на известную часть матросского организма. Но он смелый, он герой и он 9 месяцев без женского общества. В общем мальчик большой.
Да и собственно он не Ален Делон, и даже не Харатьян. Нормальный такой, обычный бармалей. В конце концов девочки может и страшненькие, но не слепые же.
Мы сидим беседуем беседы в сугубо мужской компании, а наш ретивый морячек уже разгоняет тельняшкой стайку амуров кружащую на ним и его дамами на танцполе.
И в какой то момент дамы берут （а скорее даже гребут） его под небелы и небриты рученьки и собираются отвозить в некий иной, более разудалый клуб.
Он машет нам прощально рукой и его уводят в такси.
Мы продолжаем сидеть и беседовать беседы о смысле жизни, о парусном спорте и ближайших экспедиционных задачах.
И тут, как говорится: ничего не предвещало.
В центре зала рядом с нашим столиком, как пьяненький женский чертик из тесной коробочки, материализуется одна из фемин забравшая нашего товарища.
Изрядно покачиваясь, хрипя как женщина сапожник лет 20 пившая политуру, она разрывает зал истошным окриком с хрипотцой и амбре:
－ Я В ПОСЛЕДИЙ РАЗ СПРАШИВАЮ, КТО ЕДЕТ НА ДЗЗЕРЖИНСКОГО！！??
Она даже не орет, она скорее рычит, как боцман на юнгу, который утопил единственный корабельный якорь. И при этом она страшно вращает глазами в разные стороны , как Громозека в мультике про “Тайну третьей планеты”.
От этого рыка раненого зверя бывалые морские волки, над которыми ”даже чайки боятся срать” вжимаются в диваны и пытаются с ними стать одним целым. Белеют, мямлям и не могут издать ни звука.
Угроза становится ощутимой.
Я как человек, привыкший по работе быстро и четко отвечать на задаваемые вопросы дрожащим голосом сообщаю:
－Ммы нне ййедем...
Фурия растворяется.
Мы выдыхаем, проливая капли холодного пота.
А дальше просто дикий ржач на полчаса, дополнительные 200 гр на человека и новый мем в экипаже.

Сегодня, 18 июля 2017 года от Красной пристани в г. Архангельске в арктическую экспедицию отправилась яхта “Апостол Андрей”. Наш маршрут пройдет через Белое, Баренцево и Карское моря.
Наш пункт назначения острова Арктического института в Карском море.
Задача исследовательской экспедиции поиски следов пропавшей в 1912 году экспедиции Владимира Русанова на судне “Геркулес”. Состав нашей команды: Сергей Бармин（г. Северодвинск）, Денис Давыдов（г. Тверь）, Владимир Кротенко （г. Архангельск）, Павел Осадчик （г. Тверь).
Команда исследователей московского Клуба Приключений: Алексей Воробьев, Александр Вотин, Валерий Тарков.

Быт на яхте незатейлив и даже местами суров.
А некоторые, простые в быту вещи, становятся экстремальным аттракционом.
Ну вот к примеру мытье посуды дома это процесс почти близкий к удовольствию. Здесь же на яхте это происходит посредством забортной воды.
Нет, конечно с ведром за ней скакать не нужно. Для этого на камбузе есть кран, который с помощью ножной педали подает забортную воду в раковину. Все бы ничего, но мы уже за полярным кругом и температура забортной воды градуса 4. И она соленая, как и положено морской воде. Так что если обязанность мыть посуду три раза в день за семью мужиками возложить только на кока, то через неделю артрит кистей рук ему гарантирован, а нам гарантировано голодное и безрадостное существование.
Поэтому принимаем коллегиальное решение что кок готовит, а мы вшестером по очереди моем посуду после еды. Получается, что каждый моет посуду один раз в два дня. Вполне удобно.
Но чтобы облегчить и эту задачу Сергей Бармин поделился с экипажем секретами туристического быта в условиях ограниченного количества воды.
Губами, языком и кусочком хлебушка он весьма проворно, уверенными движениями довел ложку и миску （не очень, правда глубокую, но тем не менее ）до состояния идеально отполированного матового металла, а экипаж до состояния глаз размером с блюдца.
－ Понимаю я , Серега, за что тебя твоя милая любит. Но как бы мне теперь это всё развидеть...

10 дней мы были в море и соответственно без интернета. За это время я подготовил несколько материалов. 

В 1912 году в Арктику ушли три русские экспедиции: Георгия Брусилова, Георгия Седова и Владимира Русанова. Все три － закончились трагически. И один из вопросов который возникает это вопрос “зачем”. Зачем （или за чем）люди добровольно отправлялись в край, где экстремальность зашкаливает, где вероятность печального исхода очень велика, а шансы на спасение ничтожно малы?

Зиновий Каневский приводит цитату из скандинавской летописи XIII века: “Хочешь ты знать, чтО ищут люди в той стране и почему они туда отправляются, несмотря на большую опасность для жизни, знай же, что три свойства человеческой натуры побуждают их к тому:
во-первых, соревнование и склонность к известности, ибо человеку свойственно устремляется туда, где грозит большая опасность, благодаря чему можно приобрести известность;
во-вторых, любознательность, ибо также свойством человеческой натуры является стремление видеть и знать те местности, о которых ему рассказывали;
в-третьих, человеку свойственно любостяжание, ибо люди постоянно жаждут денег и добра и идут туда, где по слухам, иметь прибыли, несмотря на грозящую большую опасность.” (с)
А вот что пишет Л. Симакова в своей, только что изданной, книге об Александре Кучине, капитане судна “Геркулес” на котором ушла экспедиция Русанова: “Конец XIX －начало XX века. На земле не осталось белых пятен. Мраком неизвестности покрыты лишь приполярные области. Именно к ним прикован интерес общества. Именно сюда устремляются экспедиции ведущих стран мира... Освоение Арктики и Антарктики превращается в гонку национальных амбиций, соревнование личностей. Вернувшихся ОТТУДА встречают как национальных героев. Их книги расходятся многотысячными тиражами, переводятся на иностранные языки. Сотни людей приходят на их публичные выступления. Им подражают, они становятся кумирами молодежи.”(с)
Имена и достижения Вейпрахта и Пайера, Амундсена и Хелланд-Хансена, Нансена и Йохансена, Скотта, Шеколтона, Ф. Кука, Норденшельда гремят по всему миру. Их славу и популярность можно сопоставить со славой рок－звезд конца XX века. Они кумиры.
Конечно же у Брусилова, Седова и Русанова были свои индивидуальные мотивы и причины для стремления в Арктику и отнюдь не ограниченные жаждой личной славы, но сама атмосфера того времени вела пассионариев на полюс, на подвиг и на гибель.
Я, как и миллионы мальчишек, подсел на романтику и героизм полярных путешествий благодаря роману В. Каверина и фильму ”Два капитана”. Но я даже представить себе никогда не мог, что мне представится возможность прикоснуться к реальной истории экспедиции одного из протопопов главного героя этого великого роман.

Почти десять лет ушло у Вениамина Каверина на создание романа густо “пропитанного” Арктикой.
Сквозные плавания по Северному морскому пути, челюскинская эпопея, герои летчики спасшие пленников ледового ”лагеря Отто Шмидта”, высадка на полюсе четверки папанинцев. Статьи, книги, рассказы и воспоминания участников экспедиций, находки 1934 и 1936 гг. следов пропавших в 1912 г. русских полярных экспедиций － всё это вдохновляло Каверина.
Он назвал свой роман “Два капитана”, рассказав о погибшей экспедиции капитана Татаринова и о том, как всю свою жизнь искал ее следы другой капитан－ Санька Григорьев.
Но только ли о двух капитанах этот рассказ?
Нет. Конечно же нет.
Читаем у З.Коневского в книге “Загадки и трагедии в Арктике”:
“Отвечая на многочисленные вопросы о прототипах одного из главных героев, автор говорит, что у капитана Татаринова их было несколько, да и угадываются они без большого труда: лейтенант Георгий Львович Брусилов, штурман Валериан Иванович Альбанов, полярный геолог и мореплаватель Владимир Александрович Русанов, старший лейтенант Георгий Яковлевич Седов. И еще одна ”составляющая” － британский капитан Роберт Фолкон Скотт: в уста И.Л. Татаринова писатель вложил строки из дневников и прощальных писем этого путешественника, вслед за Руалом Амундсеном покорившего Южный полюс. Слова же мальчишеской клятвы Сани Григорьева и его друзей взяты из поэмы классика английской литературы Альфреда Теннисона “Улисс”, написанной свыше ста лет назад: “Бороться и искать, найти и не сдаваться!”
Именно эта фраза написана на могильном кресте, высящемся в Антарктиде в память о пятерых погибших в 1912 г. англичанах во главе со Скоттом.” (с)

Поиски, пропавшей в 1912г., экспедиции Владимира Русанова на судне Геркулес начались еще в 1914г., но начавшаяся Первая мировая война весьма сильно отвлекла от этой непростой задачи. Первая находка была сделана почти случайно и только в 1934 году .
На острове Вейзеля (архипелаг островов Мона) обнаружили деревянный столб высотой 2,5 метра с надписью ««Геркулес» 1913». На другом острове в 60 милях к юго-западу на острове Безымянном нашли предметы, принадлежавшие участникам русановской экспедиции: мореходную книжку Александра Чухчина и справку на имя Василия Попова, и другие вещи. Теперь эти острова называются остров Геркулес и остров Попова-Чухчина.
Важные находки на этих островах были сделаны в семидесятых годах двадцатого века экспедицией газеты «Комсомольская правда» под руководством Д. Шпаро и В. Шумилова. Интересные находки были обнаружены на острове Колосовых, в шхерах Минина на острове Песцовый, и на полуострове Михайлова.
Существуют сведения (пока не получившие документального подтверждения) о могилах нескольких замерзших людей на Тагенарском волоке, похороненных с документами и бумагами, и о могилах русских мужчины и беременной женщины в районе поселка Новорыбное на берегу реки Хатанги похороненных с рукописными книгами, которыми они сильно дорожили. Но, местное население, не приветствующее, чтобы беспокоили мертвых, не позволило провести поиски и раскопки.
Среди трех печально закончившихся полярных экспедиций 1912 года Седова, Брусилова и Русанова больше всего вопросов «почему» именно к экспедиции Русанова.
Почему там, где найдены хоть какие-то идентифицируемые следы русановцев, нет ни одного гурия – стандартного способа сообщить информацию о себе и времени пребывания на данной стоянке? Почему невозможно с уверенностью предположить маршрут и последовательность стоянок экспедиции на суше? Почему на столбе, найденном на острове Геркулес, указан только один 1913 год, а не годы зимовки? Почему все находки на острове Попова-Чухчина обнаружены на небольшом, локальном пятачке? Когда именно, оставленная Русановым в самоедской колонии Маточкин Шар на Новое Земле, последняя телеграмма была отправлена в Архангельск на пароходе? Почему вместе с этой «телеграммой» или ранее, с отправленными на большую землю людьми и данными о проделанной работе на Шпицбергене, не были отправлены письма других участников экспедиции? Почему в телеграмме пропущена приставка «не» - и действительно пропущена ли она? Почему все находки у острова Песцового обнаружены на глубине не больше метра и в диаметре около 5 метров? Для чего разводился костер на горе (на неофициально называемом мысе русановцев) на полуострове Михайлова – с воды его могло быть видно в секторе не более 15 градусов, а для обогрева таскать огромные бревна на гору, мягко говоря, не разумно. И таких «почему» еще множество.
В этом году поисковики хотят провести исследования на островах Арктического института, потому что острова эти находятся на вероятном маршруте следования судна «Геркулес» от северо-восточной оконечности Новой Земли к шхерам Минина, где были найдены следы экспедиции Русанова. И как выяснилось острова Арктического института мало исследованы поисковиками и являются белым пятном на картах исследователей.
Имена участников той экспедиции уже увековечены на карте Арктике. Остров Геркулес, остров Попова-Чухчина, полуостров Русанова, мыс Русанова, остров Кучина, мыс Кучина, озеро Жульетты Жан. Кто знает, возможно, когда-нибудь, тайна гибели экспедиции будет раскрыта, а на карте Арктики еще прибавится имен героев.

У каждого моря свой цвет, характер и настроение.
У морей Северного Ледовитого океана характер строгий и суровый, а настроение от спокойствия до гнева меняется в считанные минуты, а иногда и секунды.
Белое море в этот раз было настроено на лирический лад. Спокойная молочно-голубая гладь воды практически без перехода уходила в небо, и горизонт был не различим. Так мы и парили по зеркалу от горла Белого моря до полуострова Канин, а спустившийся туман создал ощущение волшебства и сказочности постельных тонов от белого, до нежно-нежно голубого и розового. Благость и умиротворение царили в окружающем и внутренних мирах членов экипажа.

Баренцево море встретило нас чуть более игриво. И даже пыталось прикинуться по цвету Черным морем. Оно было какое-то синевато-лазоревое и всячески заманивало нас к купанию и пляжным забавам. Мы не повелись на эту провокацию, зная настоящую температуру воды за бортом. И море названное именем голландского путешественника XVI века Виллема Баренца сказало нам «ах вот оно как» и обидевшись, напустило тумана, но уже другого - серьезного. На нас словно опустили купол с диаметром 50-70 метров, а за ним аккуратно, без единого просвета сложили миллионы тонн хлопка, за которыми не видно ни горизонта, ни неба, ни солнца. С учетом белых полярных ночей мы практически потеряли ориентир времени, поскольку нулевая видимость с обзором на размер волейбольной площадки и не меняющее все 24 часа освещение создают эффект нереальности происходящего. Не видно ориентиров, не видно целей и не понятно: то-ли мы выскочим из тумана у Земли Санникова и ждут нас там прекрасные анкелонки; то-ли мы попадем в восемнадцатый век и станем легкой добычей вооруженных до зубов пиратов с большими ядрами. И отправят нас на галеры, хотя по слухам, там другой парень должен вкалывать. Трое суток мы играли в «ёжиков в тумане», а всех встречных и попутных «лошадок» видели исключительно на радаре. И только в 50-ти километрах от Новой Земли море Баренца повторило свой вопрос:
«Ну? Я, таки, теплое море?»

Туман рассеялся. На голубом небе не было ни облачка, солнышко грело и светило, на горизонте по левому борту был виден Южный берег Новой Земли, рядом с яхтой резвились чайки, люрики, кайры, медузы и киты. Хотя по поводу китов мнение команды разделилось. Некоторые были уверены, что это дельфины, кто-то предположил, что это касатки, но капитан назначил их сельдяными китами и мы единодушно согласились что видели именно китов. Спорить с капитаном себе дороже.
Намек Баренцева моря на его игривое и курортное настроение мы поняли и устроили купание. Тем паче, что на пятый день плавания масштабные водные процедуры с шампунем не только полезны и необходимы для мужских организмов, но еще и приятны для окружающих организмов, даже если они тоже поголовно исключительно мужские.
Из Баренцева моря в Карское мы прошли проливом Карские Ворота. Характер у Карского моря строгий и не терпящий шуток. Цвет – серо-стальной, этакий цвет пепла в трубке бывалого боцмана, близкий к цвету сухого затоптанного асфальта, если конечно сравнение «сухого и матового» допустимо с «мокрым и глянцевым».
Встретило нас Карское море третьим вариантом тумана. Как будто Посейдон накрыл яхту громадным куполом сделанным из огромного белого матового шарика для пинг-понга диаметром 20 метров. И поскольку наше движение в тумане только по приборам показалось суровому Карскому морю недостаточным, на выходе из Карских ворот нас приветствовали в избытке оторванные от берега льдины размером от ведра до футбольного поля и высотой от 10 см до 2-х метров. Между ними нам и пришлось лавировать на протяжении примерно пяти миль.
Тот самый сакральный бык, не испытывающий трудностей с мочеиспусканием и с которым часто сравнивают неумелых рулевых, смотрел на нас понимающе и уважительно. Подозреваю, ему было не только интересно смотреть на нас, но и весьма увлекательно слушать. Из-за тумана и слепящего солнца льдины отчетливо видны были только прямо по курсу, и то силуэтами в контровом свете. При нашей скорости движения 5 узлов выскакивающие из тумана льдины левее и правее нашего курса на дистанции 15-20 метров не очень приятны и о них рулевому докладывал матросик, болтающийся на носовом релинге, держась за штаг в течении всего часа следования по густо усеянному льдинами участку.
Доклад звучал примерно так:
«Дорогой и глубокоуважаемый рулевой!
Не сочтите за навязчивость, но не могли бы Вы снизойти до того, чтобы отвлечься от своих высоких дум и художественных переживаний. Соблаговолите обратить Ваше внимание на то неприятное обстоятельство, что непосредственно прямо по ходу движения нашего прославленного и легендарного корабля, совершившего уже немало героических подвигов и готового к новым свершениям, имеет неосторожность находиться плавучий объект. В силу моего скромного опыта и врожденной наблюдательности по внешним признакам его вполне легко можно безошибочно идентифицировать, как кусочек льда площадью 2 на 3 метра и высотой 1 метр. Хочу так же обратить Ваше внимание, что в случае столкновения льдины с нашим форштевнем она может невзначай повредить краску на нашем борту, разбудить отдыхающую в носовом кубрике команду и побеспокоить благостно почивающего в своей каюте капитана, который, вне всякого сомнения, будет весьма недоволен этим обстоятельством и не обладая избыточной лиричностью, скорее всего, применит непосредственно к нам меры гнетущего физического воздействия.
По этому, на основании всех вышеизложенных фактов, ярко и реалистично описывающих сложившуюся обстановку, вношу на рассмотрение вопрос о необходимости обхождения вышеуказанной льдины, например слева. Но не буду возражать, если вы примите другое решение, которое в данной ситуации Вам, в силу бОльшего опыта, покажется наиболее правильным и уместным».
Правда в морских терминах этот доклад вполне укладывается всего в два слова, в одном из которых упоминаются оси декартовых координат «X» и «Y».
Краткость она на флоте отнюдь не сестра таланта, а залог успешности и своевременности.

Давеча, я писал, что двигаясь в тумане по морю, мы строили разные гипотетические предположения в каком неведомом месте или времени мы выскочим из этого тумана. Земля Санникова, Атлантида, Гиперборея, Карибы - все это легкие фантазии по сравнению с той сказкой, в которую мы попали в действительности.
Но обо всем по порядку.
«Льдинка, льдинка скоро май» бодро вопил рулевой, без усилий промахиваясь мимо всех гармонических сочетаний и нот. Вероятно, он надеялся, что стада выпускаемых им «петухов» расчистят нам путь во льдах. Не тут-то было.
Ледяное поле, которое мы встретили на своем маршруте, двигаясь под парусом вдоль побережья Ямала, только плотнее скучковалось и вытесняло нас с курса «северо-восток» на курс «восток». Методично подталкивая нас к мысли о том, что в море таким одаренным певцам делать нечего, и лучше бы нам высадиться на полуострове Ямал и там петь свои песни оленеводам и оленям.
На радаре, в нескольких милях от себя мы обнаружили большое судно, которое двигалось перпендикулярным курсом. Через некоторое время мы стали его наблюдать на горизонте. Еще через час оно уже было в полумиле от нас и вызвало нас по рации. Это оказался ледокол «Владивосток». Он работает в Карском море, обеспечивая безопасность геологоразведочной буровой вышки, защищая ее ото льдов.
Капитан ледокола поприветствовал нас по рации и выразил свое крайнее удивление присутствию парусной яхты в Карском море. Мы перешли с основного на вспомогательный радиоканал и продолжили светскую беседу в нейтральных водах. С ледокола нас попросили походить с парусами перед ними для того чтобы они поснимали нас на фото и видео камеры. Кто ж им поверит без документального подтверждения, что не все яхтсмены стремятся в теплые моря. Как выяснилось, капитан ледокола в свободное время сам гоняет на парусной яхте класса «Нева» в Санкт-Петербурге, поэтому интерес к заполярным яхтсменам у него был искренним.
Мы по рации пригласили капитана в гости к нам борт. И уже через полчаса ледокол лег в дрейф и закрыл от нас 2-х, 3-х бальной волны. Мы срубили паруса, подошли с его подветренной стороны на дистанцию 20-30 метров. С ледокола в это время спустили трап и катерок. На этом катерке к нам и прибыли гости. Знакомство на «Апостоле Андрее» произошло сначала в традиционной дружеской манере у карты кругосветных подвигов, а потом было закреплено совместной спасательной операцией двух экипажей по отлову свободолюбивого катерка, который вздумал отправиться в индивидуальное беспилотное плавание по Карскому морю. Да где уж ему. Догнали. Вернули. Привязали.
Будучи сам яхтсменом и, узнав, что мы в море уже 7 дней, капитан ледокола сделал нам предложение, от которого невозможного отказаться. «Ребята, а пойдемте к нам гости, я вам ледокол покажу и у нас банька есть» - сказал он. И от огоньков, которые загорелись у нас в глазах, стало как-то светлее на палубе.
Мы пришвартовались к ледоколу посреди Карского моря и пошли в гости. 16-и метровая яхта, которая кажется огромной рядом с простой моторной лодкой, рядом с ледоколом смотрелась как бумажный кораблик рядом с той же моторкой.
Нам показали действующий, рабочий ледокол во всех подробностях. Мы были в машинном отделении, на мостике управления этим огромным судном, в каюте капитана, нас покатали на судовом лифте, показали опреснители морской воды, огнетушители размером с бочки для кваса, механизмы управления винто-рулевыми колонками размером со строительный вагон и дизель генераторы размером с половину нашей яхты. Все соединения и переборки отсеков, где происходит нагрев агрегатов, для безопасности термоизолированны фольгой. И чистота. Чистота тотальная и вызывающая уважение. У нас было полное ощущение, что мы попали на космический корабль.
Пока капитан, старпом и механики водили нас по ледоколу - нагрелась банька. Банька в себя включает 5 душевых кабин с ПРЕСНОЙ (!), ГОРЯЧЕЙ (!!) водой в ИЗБЫТКЕ (!!!), сауну - человек на 10-15 сидя или на 6-х лёжа. И (внимание!) БАССЕЙН (!!!!!) на 30 кубометров с подогретой до комфортной температуры забортной водой, прошедшей очистку фильтрами.
Сказать, что мы попали в рай – ничего не сказать. Мы окатывались пресным душем, шли в парилку, из парилки в душ, из душа в бассейн и так далее, по бессчетному количеству кругов. Мы резвились в воде Карского моря как дети. Бултыхались бомбочкой, безуспешно пытались донырнуть до дна, сверкая незагорелыми частями тел и выталкиваемые морской водой на поверхность. Раскинув руки и ноги звездочкой, мы парили в невесомости. В сауне, прогреваясь до всех внутренних органов, мы с трудом верили, что это всё происходит за полярным кругом, за пределами территориальных вод России и в реальности.
К нам присоединился капитан ледокола и мы разговаривали разговоры: о яхтах; о выборгских шхерах; об охоте; о рыбалке на р.Волге и на р. Мологе; о конструкторах яхт и маршрутах путешествий; о тонкостях настройки парусов; о песцах и белых медведях; о ледовой обстановке по маршруту нашего следования и прелестях отдыха на яхте, в Средиземном море в сентябре.
Капитаны (яхты и ледокола) обменялись книгами и сувенирами с судовыми печатями, поговорили о своих серьезных капитанских реалиях: о штатном расписании судов и нормативно-правовых документах; о финансировании и северных надбавках; графике трудовых вахт и отпусках. Разговоры из бассейна плавно переместились в столовую, где для чистых и счастливых нас накрыли ужин. На борщ и флотские макароны мы ответили арбузом и не только… Чем, надеемся, порадовали капитана и старпома ледокола. Ужин был великолепен и особенно понравился нашему коку. Он впервые за неделю ел не то, что приготовил сам. И ел с удовольствием и аппетитом.
Как известно, заканчивается всё, и даже хорошее. Нам надо было собираться. Команда ледокола, провожавшая нас с палубы, смотрела на нас с завистью: «яхта, романтика, паруса, ух…», мы смотрели на команду ледокола тоже с нескрываемой завистью «комфорт, отдельные каюты с телевизорами, спортзал, банька, эх...». Так и расставались, завидуя друг другу.
Отшвартовавшись, мы взяли курс в нужном нам направлении и смотрели, как ледокол удаляется все дальше и дальше и скоро скроется за горизонтом. Но… Через час мы снова его заметили достаточно близко, он шел параллельным нам курсом. Конечно, мы понимали, что он занят свои делом и просто вектора наших курсов совпадают, а его скорость гораздо выше, поэтому он весьма легко нас догнал. Было тепло и приятно наблюдать его рядом. Наверное, так себя чувствует первоклашка, когда понимает, что может безнаказанно задирать пятиклассников, потому что рядом старший брат с друзьями, и он его не даст в обиду.
Вахта, на дежурство которой пришлось знакомство с ледоколом, была очень горда собой. «Проголосовать» в Арктике ледоколу, то еще приключение и адреналин.
Второй вахте, чтобы равноценно удивить экипаж придется совершить что-то более потрясающее. Например, взять в плен американскую подводную лодку. Не меньше.
Следующим утром, отдохнувшие и чистые, за завтраком с чаем и оладушками, мы смотрели в глаза друг другу и проверяли – а было ли в реальности все происходившее вчера или это все нам только приснилось.
Спасибо Вам капитан Артем Михайлович Фомичёв! Такие встречи не забываются!

По пути на Диксон я представлял его себе эдаким заполярным чудо-городом, вечно зеленым Китеж градом в Карском море – не меньше. Сказочным местом, где уже на подходе к причалу яхты «Апостол Андрей» на берегу выстраиваются радостные жители во главе со всеми руководителями города. Непременно играет оркестр, оглашая бухту бодрым военно-морским маршем. А как только яхта швартуется, к ней сразу подводят четыре устройства с транспортерными лентами, по которым на борт непрерывным потоком поступают топливо, продукты, напитки и гости. Героев яхтсменов носят по городу исключительно на руках, а местные жители делают 5 раз «ку».
Таким, надо сразу сказать дурацким, фантазиям немало способствовали рассказы капитана, старпома и кока, бывавших уже не раз на Диксоне. Летающие оленьи ноги, мешки рыбы, реки солярки, любовь начальников всех мастей, и фонтаны восторгов. Рассказы об этом наполняли наш путь на Диксон. Некоторые истории я слышал бессчетное количество раз, и каждый раз рассказчики в экстазе закатывали глаза, когда произносили слова «на Диксоне» - и это действительно был неподдельный восторг.

Но… Каково же было мое удивление, когда при подходе к Диксону рация бодро сообщила: «Яхта «Апостол Андрей» вам запрещено подходить к пирсу и швартоваться. Вставайте на рейд». Наш славный капитан, которого в море может мало что удивить, был, мягко говоря, ошарашен.
Да что там наш капитан. Рыбаки, которые в избытке стояли на пирсе и ловили омуля, открыли рты, когда яхта проследовала мимо Диксона. Да что там рыбаки. Омуль, который не очень клевал у рыбаков, всей стаей вынырнул из воды, округлил глаза и раскрыл сотни удивленных рыбьих ртов. Да что там омуль. Чайки, которые летали над пирсом прекратили свое чаячье «курлы-курлы» и хором с недоумением закричали «ЧЁёё ?!».
Правды ради стоит сказать, что шквал недоумения длился не более 10-15 минут. Нам не хватало какой-то бумажки. Причем не хватало её ещё при прошлом визите 2 года назад. Причем на самом деле она была, но куда-то запропастилась. А у нас была копия той, и было все хорошо с нужными документами теперь.
В общем «… те два вагона меди, которые сначала пропали, а потом нашлись… с ними все хорошо… виновные уже наказаны в лесу» (с) (х.ф. «День выборов» - если кто не помнит откуда цитата).
Все благополучно разрешилось. Мы причалили к пирсу. Нас встречали, как родных. И Диксон солнышком, а друзья караваями, действительно мешками с продуктами, и конечно хмельными чарками.
«Встреча сторон прошла на высоком дипломатическом уровне» - как писали раньше в советских газетах. А «советского» на Диксоне много. Собственно нет, не много, а ВСЁ. Всё, что есть на Диксоне это остатки той империи, которой больше нет.
Это она вкладывалась в развитие Арктики, завозила на Диксон материалы и оборудование и жизнь на Диксоне кипела и бурлила. Диксон был ее форпостом в заполярье и был нужен ей. А как только той страны не стало, жизнь на Диксоне стала затухать. И вот уже почти 20 лет время и суровый климат неумолимо забирают свою дань.
И стоят сиротливо заброшенные дома с заколоченными окнами. И покоцаны и пошарпаны дома где еще живут люди. И ржавеют по берегам и окраинам брошенные трубы, балки, краны, корабли, бульдозеры и всё, что стало ненужным родине. Там особенно чётко понимаешь, насколько расходятся с реальностью бравурные заявления о «современном развитии Арктики».
И только одно здание выбивается из общего удручающего «архитектурного ансамбля города» - здание ШМО – Штаба морских операций. Первого полностью остекленного фасада во всей нашей и не нашей Арктике. Уникальное и впечатляющее снаружи получилось здание. Как ограненный драгоценный камень, случайно выпавший из кармана великана в самом неподходящем месте, выглядит оно. Но не «морским операциям» за это надо говорить спасибо, а угольку. Есть, есть ещё на Диксоне ресурсы и богатые недра. Есть надежда, что встанет он когда-нибудь могучим богатырем севера. Но только вопрос когда?

Ну да вернемся от глобального к частному.
Почти сразу по прибытию наш кок запросился на свободу. Мол, хочется побыть одному, собраться с мыслями, отдохнуть и посидеть на природе, глядя на закат и поплавок. Его меховая шапка, залихватски надетая набекрень, топорщась в небо каждым волоском, как бы символизировала настрой и решимость гордой чёрно-бурой лисы. Добро от капитана было получено и, перепрыгивая на «тузике» через небольшие волны, кок умчался за ближайший мыс. Мы остались на яхте втроем.

Первая задача, которую нам необходимо было решить это вопрос связи. Как ни как, а две недели весточки родным мы могли отправлять только с помощью записок в бутылках. Благо «конвертов» у нас было предостаточно. Конечно мы старались и послания отправляли, но без обратного уведомления.
Я напрасно надеялся на свой МТС. На Диксоне есть только «пчелайн» и слово «роуминг» ему не ведомо. Купить же местную сим-карту оказалось задачей непосильной. Несколько разных людей пыталось нам помочь найти тех, кто продает симки. Несколько раз все их звонки и вопросы к друзьям выводили их на одного и того же человека. И несколько раз он объяснял, что он в Красноярске и увы… Так что единственным возможным для нас способом связи с миром остался местный wi-fi. Цены на него кусачие, как раненый зверь и суровые, как морозы на северном полюсе. 1 рубль=1 мегабайт. Не разгуляешься, однако. Но хоть что-то. Сообщения и первые опусы были отправлены.
Вторая задача, которую мы решили, была заправка пресной водой. Как ни странно, она была решена без приключений. А вот третья задача дала нам «приключений».
Но сначала нас на прочность решил проверить шторм. Шторм в море - это только качка. Шторм у пирса - это форс-мажор. Ветер около 27 метров в секунду с порывами до 32 сначала пытался оторвать «Апостола» от пирса и выкинуть яхту на прибрежные камни. Все наши швартовые концы были заведены, но их было мало. Капитан и старпом добыли канаты толщиной с ногу и привязали яхту за все что могли. О, это была задача задач. Волны качали яхту с амплитудой метра полтора. Ветер сбивал с ног и срывал с волн брызги, создавая вертикальный дождь, который пробивал «непромоканцы» за одну секунду. Мокрые и матерящиеся капитан и старпом прыгали с пирса на яхту и обратно, закрепляя лодку и обеспечивая ее безопасность так, как будто у них вместо подошв присоски щупалец осьминогов. Я такой ловкости и бесстрашия не видел даже у акробатов в цирке Дю-Солей. Но, те-то прыгают со страховкой, за немалые деньги и под аплодисменты. В нашем случае хлопал я. В основном глазами. И запоминал новые интересные словесные обороты и термины. Но ветер, видимо решив, что оторвать нас теперь невозможно, зашел с другой стороны. И начал вбивать яхту в пирс. Накануне мы видели, как это происходит с нашим соседом на противоположной стороне причала. Корабль, названный именем великого чукотского деятеля, «Хансута Яптунэ»…
(филологическая справка: простите, или пропустите эту строчку, но ни какой другой термин не способен передать полнее и точнее происходившее)
Так вот.
. ..«Хансуту Яптунэ» ебашило о пирс так, что только щепки летели. Причем не фигурально, а вполне реально. Слава Богу, щепки летели не от корабля, а от его импровизированных деревянных кранцев и пирса. И «Хансута Яптунэ ушел штормовать в открытое море, чтобы не погибнуть у берега. Нам тоже пришлось импровизировать. На берегу было найдено несколько покрышек от грузовиков, которые и спасали нас. Шторм бушевал 24 часа в самой своей пиковой фазе, а с прелюдией и эпилогом около 36 часов.
Шторм упокоился. Мы отдохнули и благодаря великому чукотскому деятелю расширили свой запас фразеологизмов, а песня «Яптунэ, ты моё Яптунэ» обогатила наш песенный репертуар. Решив продолжить культурное обогащение, мы посетили музей и картинную галерею Диксона.
На следующей день было назначено решение задачи номер три: пополнение запасов топлива.
В теории все просто. Доехать на грузовике до места дислокации бочек с саляркой, закатить их по доскам в кузов, привезти на пирс и перекачать в наши топливные танки. Практика преподнесла сюрпризы. МАЗ не смог доехать метров 150 до бочек. Лужа жирной жижи жадно жмакнула и всосала МАЗ по самые … оси. Это была полная «ж». Мы совали под колеса доски, срывали под осями холмы из кирпичей, находили в поле части гусениц от вездеходов и подкладывали их под колеса, упираясь в борта пытались враскачку вытолкать МАЗ из грязи. В голове крутилась строчка из Высоцкого «Дорога, а в дороге МАЗ, который по уши увяз…»
Упирались мы с где-то час. Потом прибыл трактор и наглядно показал нам тщетность наших потуг. Даже трактор вырвал МАЗ из грязевого плена только с пятой или шестой попытки, изрядно пофантанировав комьями земли в небо. МАЗ был вызволен, к бочкам он проехать явно не мог. Пришлось двухсоткилограммовые бочки катить по обочине той самой лужи все 150 метров до МАЗа. И все бы ничего, если бы пара бочек, которые возможно помнят еще Папанина, не приобрели за годы треугольную форму в «талии». Катать треугольные бочки в горку по грязи это я вам скажу тот еще «секас». Но удалось. Бочки довезли до пирса и докатили до яхты. Я был отправлен в ближайший магазин за женскими колготками (для того чтобы сделать из капрона фильтр и отделить солярку от возможных твердотельных ошметков и мусора со дна бочек). Продавщица смотрела на меня весьма удивленно, когда я попросил продать мне женские колготки размером на меня. Я еще и пообещал ей их вернуть, если они мне не пойдут после примерки. «О-о» - только и смогла сказать видавшая виды дама, а два суровых заполярных мужичка посмотрели на меня очень недоброжелательно.
Фильтр был сделан и начался неторопливый, как мы себе думали, процесс перекачки солярки. Учитывая законы физики, естественного давления, сечения топливного шланга на перелив первой бочки ушло 30 минут. У нас добыто шесть бочек. Итого, если все будет проходить без накладок, нам на всю операцию потребуется три часа. Ага. Щаз.
Ровно через час рация бодрым голосом сообщила нам, что на подходе кораблик с продуктами для диксончан и нам надо освободить ему пирс. Оставшиеся расчетные два часа времени на всю процедуру нужно было уложить в имеющиеся 40 минут. Как это реализовать времени и пространству было чуть-чуть ниже, чем по пояс. Для меня навсегда останется загадкой как капитан и старпом это сделали. Я был командирован на камбуз, готовить обед. Ибо «накормив» яхту топливом глупо потерять команду от голодной смерти. Работать мы в этот день начали в 4:00 утра (по московском времени), а поели в 19:00. Яхтенный спорт это такой элитный спорт для людей в яхтенных тапочках с белыми подошвами. Да. Да.
Вечером вернулся кок.
О…. Назвать его возращение эпичным, это не сказать ничего. Его меховая шапка, всего несколько дней назад символизировавшая героизм и отвагу, выглядела как полудохлый енот попавший под «кёрхер». Со слипшихся клоков шерсти струйками стекала грязная водянистая субстанция неопределенного цвета. Мне на мгновение даже показалось, что шапка сама ползет из «тузика» в яхту к печке шипя и матерясь.
Сам кок мокрый, замерзший, голодный как стая волков бешено шарил глазами по кают-компании в поисках еды. Он открывал банку за банкой и, открывая вторую банку, уже просил найти ему третью банку и еще одну. Он ел бутерброды, консервы, рыбу, галеты, икру заморскую. Он брал один бутерброд и надкусывал его, тут же надкусывал второй и третий бутерброды. Вместо своей привычной фразы «Парни, по писярику?» ( в смысле по 50гр водки) он говорил, не переставая жевать, только одну фразу: «Парни, а давайте поедим чего-нибудь!». Мы вдвоем со старпомом едва успевали ему подавать с четырех рук еду и конечно наливать «писярики». Образ отца Федора забравшегося босиком по вертикальной стене пещеры с украденной палкой колбасы навязчиво стоял у меня перед глазами.
Кок был чертовски усталый, но дьявольски счастливый. Как выяснилось, мы-то штормовали во вполне сносных условиях. А он пережил шторм в «домике Тыковки» из сказки про политически активную луковицу. Ветер сдувал у него посуду со стола сквозь стены. Домик пришлось оборачивать снаружи брезентом, а внутри затыкать щели спасжилетами. Попутно надо было еще решать две проблемы с надувной лодкой – тем самым «тузиком», на котором он убыл «медитировать». «Тузик», то пытался воспарить в небо, как домик Элли и улететь в Канзас, то воображал себя грузовой баржей и наполнялся песком по самые борта. Так что штормовых приключений коку вполне хватило. И у него есть повод для гордости от побед над собой и стихией.
Экипаж собрался, запасы пополнены и нам пора в путь за нашими полярными робинзонами, которых мы неделю назад высадили на необитаемом острове посреди Карского моря.

С Диксона мы выдвинулись на острова Арктического института, чтобы забрать команду поисковиков.
По большому счету это уже обратная дорога, дорога домой. Эту дорогу мы уже прошли в одном направлении и свой урожай приключений на ней собрали. Теперь по своим же следам домой, домой, домой.
И вот как только я допустил эту мысль, я обнаружил примерно в одном кабельтовом (около 100 метров) прямо по курсу яхты «котика». Я вяло и без энтузиазма позвал команду посмотреть на «котика». Команда вяло и без энтузиазма донесла до меня мысль, что «котик» в Арктике это явление достаточно тривиальное и повышенного внимания бывалых мореходов не привлекает.
В это время «проводница второго девятого вагона» (с).
В это время «котик» вел себя весьма престранно. Во-первых, он четко перерезал нам курс, а не бултыхался вдоль по борту. Во-вторых, он не заныривал под воду сразу после подмигивания нам, как это делали все предыдущие котики. В-третьих, по мере приближения яхты к нему стало очевидно, что это вовсе и не котик, а белый медведь, плывущий посреди Карского моря.
На мой бодрый крик «МЕДВЕДЬ!» команда взлетела из кают компании на палубу в считанные доли секунд.
Мы расчехли всю фототехнику и приступили к фотоохоте на мишку. Мы приблизились к мишке метров на семь и старпом обнаружил, что наш дизель вдруг стал работать как-то с переливами и новыми руладами. Оказалось на наши крики «Умка, привет!» и «Мишка, Мишка где твоя улыбка?» мишка вполне внятно нам отвечает где конкретно его улыбка и куда быстро-быстро нам пойти. Пыл мишка со скоростью около шести километров в час. На ходу он рассказал нам, что путешествует с острова имени знаменитого норвежского полярного исследователя Отто Свердрупа на остров Большой Каменный. Какие у него там дела не наше дело, никакие приветы Йорику Бирненсону он передавать не будет, и лучше бы нам заняться своими делами, оставив его в покое. Мы воспользовались его любезным советом, тем более что вразумительного ответа на логичный вопрос «а что делать, если он сейчас на борт к нам запрыгнет?», у нас в сущности не было.

Дальше до островов Арктического института мы добрались без приключений. Достаточно быстро обнаружили группу поисковиков, припарковались к льдине метрах в двухстах от берега и в ожидании пока группа соберется и подойдет к яхте на своем «тузике» организовали на льдине пикник.

Группа вернулась весьма потрепанная штормом, который бушевал и на островах. К сожалению, на этих островах они не обнаружили ничего кроме песка и суглинка. Вероятно, до них люди там бывали только в 30-х годах XX-века и больше своим присутствием острова Арктического института не беспокоили. Никаких следов никаких экспедиций ими там найдено не было. Пески там за несколько дней заносят любые следы, чего уж говорить про срок в 100 лет. На островах ребята познакомились и подружились с шестью утками, двумя песцами, двумя белыми медвежьими мамашками с медвежатами, четырьмя белыми медведями мужского пола и нашли «жопу мамонта», так они назвали тазобедренный сустав размером с бегемота. Одного из участников группы они назначали губернатором этих пустынных и холодных островов и только он покидал острова с некоторой тоской и печалью в глазах. Встрече с нами они были искренне рады и особенно тепло и нежно приветствовали нашего кока. Явно, неделя на печеньках и кашках из пакетиков усиливает любовь к людям поварской профессии. Как настоящие поисковики, ребята конечно, не исключают наличия следов экспедиций на этих островах, но сетуют что у них было маловато времени. Вот если бы у них был месяц, или три… Тогда бы они смогли бы найти следы экспедиции Русанова (как думают они). Или породнится с медведями, став десертной частью их рациона (как думаю я).
На Диксоне старпом настроил на «Апостоле Андрее» авторулевого. Это гидравлическое устройство, которое получая информацию от навигационного прибора «Raymarin» самостоятельно держит требуемый курс яхты. Правда при настройке этой системы старпом называл ее не иначе как «эта яптунэ» и сетовал, что она в извращенной форме пытается не санкционированно вступить в противоестественную связь с его мозгом. Но наше дело правое и автопилот был побежден. Впервые за 21 год своего существования «Апостол Андрей» не нуждался в рулевом. Достаточно было вахтенного впередсмотрящего. Как гласит бородатый анекдот про китайского космонавта «Покорми собак и ничего руками не трогай». Наша тема.
Эта идиллия высоких технологий длилась без малого двое суток. Пока не поднялся легкий попутный ветерок и пока мы не подняли в помощь дизелю стаксель. Тут «эта яптунэ» сказала: «не, не, не. Дальше без меня». И сделала попытку вернуть яхту и нас вместе с ней на Диксон. Капризная «хансута» была уволена с занимаемой должности. Мы взяли управление на себя, а старпом употребил в адрес великого чукотского деятеля ещё несколько просоленных морями и океанами многоэтажных выражений.
Тем временем ветерок разгулялся до 12-15 метров в секунду, а в порывах доходил до 20-ти. Шкала Бофорта определяет это как ветер 6-7 баллов. Волны гуляли высотой 3-4 метра и изредка приходили волны по 5-6 метров. Мы шли курсом фордевинд на одном гроте с взятыми рифами со скоростью 7-8 узлов. Ветер дул ровно в спину, а волны накатывали под корму. Не часто, но иногда большие волны (с учетом их амплитуды) вздымали яхту метров на 10 над уровнем моря, задирая при этом корму так, что казалось только штурвал не позволяет рулевому свалиться вперед. «Апостол» скатывался с этих горок и довольно урчал «плавником», разгоняясь до 9-11 узлов. «Апостол Андрей» далеко не гоночная яхта, у него другие задачи и цели. Но скорость он любит, хотя про него и нельзя сказать: «режет волну», он скорее утюжит, бороздит и взрывает (от слова «пахать») волны. Так или иначе, под парусом мы вошли в пролив Югорский шар и дошли до места якорной стоянки в бухте у поселка Варнек на острове Вайгач.

В Варнеке мы насувенирились кто как мог. Шкуры, теплые тапочки, медальоны и поделки из нерп, зайцев, песцов и оленей, северная ягода морошка, рыбка. Добытчики, чо уж.
Мы покинули бухту Варнека и Карское море. Впереди Баренцево море, за ним Белое море. Нас ждет Архангельск. Судя про прогнозам погоды «эта яптунэ» снова будет восстановлена в должности с прочищенными мозгами. Собаки будут сыты, а треки на картплотере будут идеально ровными и максимально эффективными.