Герои
«Просто я пропагандирую, что любое кино должно быть хорошим кино»
Дима Барченков о своём пути от журналиста
до режиссёра полнометражного фильма
20.12.2022
- Публикатор: Арина Дамрина (damnarina)
(Экс)кинокритик Дима Барченков рассказывает о том, как он от обозрения кино пришёл к тому, что теперь снимает боди-хоррор и покоряет европейские кинофестивали
Вы говорили, что попали в журналистику и кинокритику случайно. Кем вы хотели изначально стать?
У меня нет однозначного ответа на этот вопрос, потому что так или иначе профессия сама меня нашла сама. Я действительно очень рано начал работать. Это был где-то 2013 год, мне было четырнадцать лет. Я начал работать, по крайней мере пытался это делать. Мои первые тексты тяжело назвать вершиной журналистики. Если говорить о том, почему так сложилось и почему я не сопротивлялся этой случайности: я хотел связать всю свою жизнь с кино. Так получилось, что у меня довольно рано из семьи ушёл отец. Он со мной встречался на выходных, и наше времяпрепровождение заключалось в том, что мы с ним ходили в кино. И вот настолько раннее вовлечение в кинопроцесс, походы в кинотеатр и любовь к кино определили моё желание связать с этим всю жизнь.
У меня нет однозначного ответа на этот вопрос, потому что так или иначе профессия сама меня нашла сама. Я действительно очень рано начал работать. Это был где-то 2013 год, мне было четырнадцать лет. Я начал работать, по крайней мере пытался это делать. Мои первые тексты тяжело назвать вершиной журналистики. Если говорить о том, почему так сложилось и почему я не сопротивлялся этой случайности: я хотел связать всю свою жизнь с кино. Так получилось, что у меня довольно рано из семьи ушёл отец. Он со мной встречался на выходных, и наше времяпрепровождение заключалось в том, что мы с ним ходили в кино. И вот настолько раннее вовлечение в кинопроцесс, походы в кинотеатр и любовь к кино определили моё желание связать с этим всю жизнь.
Публикация из Instagram* (социальная сеть признана террористической на территории РФ)
Я как-то даже пытался посчитать математически… Практически половину жизни я провёл в кинотеатре, или смотря кино. А дальше сложились обстоятельства, из-за которых я сначала стал журналистом. Я понимал, что потом, когда я выгорю, я, наверно, пойму, что это было не лучшее решение. Но так или иначе оно было связано с кино. Это был очень хороший старт и бэкграунд для того, чтобы сейчас, если мир не совсем сойдет с ума, продолжать быть режиссером.
Вы начали заниматься журналистикой до поступления в университет, и было ли такое, что опыт, заработанный «до» значительно облегчил обучение? Может быть в какой-то момент вы чувствовали себя «выше» своих одногруппников?
Такого не было, потому что образование, по крайней мере, на журфаке было ориентированно больше не на твою профессию, а на «монументальное» образование. Я приходил туда учиться литературе и еще ряду каких-то больших не прикладных дисциплин. А всё что прикладное, по моему мнению, очень сильно страдало. Дальше только хуже. У меня не было привилегированности. Наоборот даже: у меня все работы до совершеннолетия были больше практикой. А реальные деньги за тексты я начал получать, наверно, когда на первом курсе был. Ну, не только за них, а в принципе за журналистскую работу.
Меня на самом деле удивило (может быть это нормальная практика). Насколько я понимаю, вы не работали в одном месте и по сути вы занимались развитием личного бренда и своего блога? Часто встречается формулировка, что вы блогер. Вы считаете себя таковым?
Сейчас, наверно, нет. Худо-бедно продолжаю вести Telegram-канал, несмотря на то, что журналистикой я сейчас не занимаюсь. Точнее, занимаюсь крайне редко. Вот недавно «Афиша» мне заказывала текст про «Чёрного Адама». При этом я бы не сказал, что я блогер или был им вообще. Некоторое время моя активность в социальных сетях была достаточно высокой из-за работы с организациями и сообществами, которые производят медиаконтент.
А что насчёт личного бренда?
Опять же, если мы говорим про радужный мир с единорогами, где журналистика в России возможна, то она всё равно была бы не прибыльной. Если ты хочешь зарабатывать деньги, то ты вынужден выстраивать личный бренд и в первую очередь работать на себя. Если будешь на ставке в каком-то конкретном медиа, то ты много денег не заработаешь. Хотя я не сторонник империалистического взгляда про привилегированные и непривилегированные профессии, но так или иначе, журналистика долгие годы казалась внешне привилегированной профессией — своего рода человек труда культурного и творческого. Но оплачивалось это всё очень-очень скудно. Если хочешь зарабатывать какие-то деньги, то ты должен быть человеком в первую очередь. Неправильно говорю… Человеком ты должен быть всегда! Ты должен быть медийной личностью. Вы должны хотеть писать в разные издания. Из-за твоего имени твой гонорар выше чем, если бы о тебе никто не знал. Но признаюсь честно: большую часть я зарабатывал публичной деятельностью, а не текстами или какой-то другой журналистской продукцией.
Такого не было, потому что образование, по крайней мере, на журфаке было ориентированно больше не на твою профессию, а на «монументальное» образование. Я приходил туда учиться литературе и еще ряду каких-то больших не прикладных дисциплин. А всё что прикладное, по моему мнению, очень сильно страдало. Дальше только хуже. У меня не было привилегированности. Наоборот даже: у меня все работы до совершеннолетия были больше практикой. А реальные деньги за тексты я начал получать, наверно, когда на первом курсе был. Ну, не только за них, а в принципе за журналистскую работу.
Меня на самом деле удивило (может быть это нормальная практика). Насколько я понимаю, вы не работали в одном месте и по сути вы занимались развитием личного бренда и своего блога? Часто встречается формулировка, что вы блогер. Вы считаете себя таковым?
Сейчас, наверно, нет. Худо-бедно продолжаю вести Telegram-канал, несмотря на то, что журналистикой я сейчас не занимаюсь. Точнее, занимаюсь крайне редко. Вот недавно «Афиша» мне заказывала текст про «Чёрного Адама». При этом я бы не сказал, что я блогер или был им вообще. Некоторое время моя активность в социальных сетях была достаточно высокой из-за работы с организациями и сообществами, которые производят медиаконтент.
А что насчёт личного бренда?
Опять же, если мы говорим про радужный мир с единорогами, где журналистика в России возможна, то она всё равно была бы не прибыльной. Если ты хочешь зарабатывать деньги, то ты вынужден выстраивать личный бренд и в первую очередь работать на себя. Если будешь на ставке в каком-то конкретном медиа, то ты много денег не заработаешь. Хотя я не сторонник империалистического взгляда про привилегированные и непривилегированные профессии, но так или иначе, журналистика долгие годы казалась внешне привилегированной профессией — своего рода человек труда культурного и творческого. Но оплачивалось это всё очень-очень скудно. Если хочешь зарабатывать какие-то деньги, то ты должен быть человеком в первую очередь. Неправильно говорю… Человеком ты должен быть всегда! Ты должен быть медийной личностью. Вы должны хотеть писать в разные издания. Из-за твоего имени твой гонорар выше чем, если бы о тебе никто не знал. Но признаюсь честно: большую часть я зарабатывал публичной деятельностью, а не текстами или какой-то другой журналистской продукцией.
Вы упомянули, что много занимались общественной деятельностью. Лекции, активизм. Например, сотрудничество с «Бок о бок». Как вы пришли к этому?
Если говорить о том, почему я начал заниматься чем-то политически окрашенным, это опять же результат выгорания. Тогда я уже начал заниматься кино как художник, а не как исследователь, и мне хотелось, чтобы с помощью того, что приносит мне деньги, я мог делать что-то важное. Мне было интересно изучить поколение, например. В тот момент я у всех жестко ассоциировался с «Поколением Z». Я много чего сделал для популяризации этой темы в России, и мне кажется много чего ещё сделал для ЛГБТ сообщества. В частности, я сотрудничаю с замечательными людьми из «Бок о бок».
Если говорить о том, почему я начал заниматься чем-то политически окрашенным, это опять же результат выгорания. Тогда я уже начал заниматься кино как художник, а не как исследователь, и мне хотелось, чтобы с помощью того, что приносит мне деньги, я мог делать что-то важное. Мне было интересно изучить поколение, например. В тот момент я у всех жестко ассоциировался с «Поколением Z». Я много чего сделал для популяризации этой темы в России, и мне кажется много чего ещё сделал для ЛГБТ сообщества. В частности, я сотрудничаю с замечательными людьми из «Бок о бок».
Было еще много других разных акций: наше письмо коллективное Берлинскому кинофестивалю с моими коллегами по изданию «Кимкибабадук», закрытому на данный момент. Мои активистские тексты оттуда про секс и кино или проблемы профессии кинокритики, к сожалению, сейчас не доступны. Это всё попытка сделать мир лучше теми руками, которые были как бы натренированы, но другой работы они не хотели делать. В общем, смысл в том, что мне это было не интересно, но я хотел сделать так, чтобы оно было полезно. Поэтому я ушел в активистскую деятельность вообще. Какие-то прям классные штуки я сделал, за что немножко, конечно, огрёб, но это было абсолютно предсказуемо.
Почему именно «Поколение Z» так привлекает ваше внимание? Кроме того, что вы сами к нему относитесь.
«Поколение Z» меня до этого привлекало только потому что это моё поколение, мне было интересно разобраться в самом себе и в окружающих людях. Там нет никакого двойного дна.
На данный момент вы покинули Россию. Насколько тяжело адаптировать заграницей, или после многочисленных командировок как-то проще привыкнуть к смене места?
Привыкнуть к смене места невозможно, потому что эту смену места я продолжаю. Все эти девять месяцев я живу как кочевник. У меня до сих пор нет города, в котором я живу, до сих пор нет страны, в которой я живу. Решение об отъезде принималось за сутки, в связи с тем, что была высокая вероятность прихода полиции. Конечно это сложно. Любая эмиграция — сложный процесс. Когда она вынужденная, когда она по сути спонтанная — это вообще невыносимо.
«Поколение Z» меня до этого привлекало только потому что это моё поколение, мне было интересно разобраться в самом себе и в окружающих людях. Там нет никакого двойного дна.
На данный момент вы покинули Россию. Насколько тяжело адаптировать заграницей, или после многочисленных командировок как-то проще привыкнуть к смене места?
Привыкнуть к смене места невозможно, потому что эту смену места я продолжаю. Все эти девять месяцев я живу как кочевник. У меня до сих пор нет города, в котором я живу, до сих пор нет страны, в которой я живу. Решение об отъезде принималось за сутки, в связи с тем, что была высокая вероятность прихода полиции. Конечно это сложно. Любая эмиграция — сложный процесс. Когда она вынужденная, когда она по сути спонтанная — это вообще невыносимо.
Публикации из Instagram* (социальная сеть признана террористической на территории РФ)
В начале вы сказали о том, что вы выгорели от журналистики и в принципе можете назвать себя «экс-кинокритиком». Получается журналистика была «проходным» этапом перед тем, как заняться режиссурой?
По итогу так и оказалось, но, когда я только становился в профессии, у меня не было такого ощущения. Понимаете, история с твоим ростом — история про твои достижения. Когда ты ребенок, ты не понимаешь, что такое профессия и так далее. Дальше со взрослением понимаешь, что в первую очередь это история не про конечную точку, а про наслаждение процессом в том числе. А моя журналистская история, мой путь — про достижение точек. Я публиковался везде, где хотел, вплоть до… Вот сейчас это было связано с журналистикой: моё эссе опубликовал The Hollywood Reporter. Так или иначе, я достиг всех этих точек: у меня были командировка на съемки «Чёрной вдовы», я брал интервью у голливудских актёров в Берлине, у меня больше ста интервью на английском языке. И вроде бы я всего добился.
По итогу так и оказалось, но, когда я только становился в профессии, у меня не было такого ощущения. Понимаете, история с твоим ростом — история про твои достижения. Когда ты ребенок, ты не понимаешь, что такое профессия и так далее. Дальше со взрослением понимаешь, что в первую очередь это история не про конечную точку, а про наслаждение процессом в том числе. А моя журналистская история, мой путь — про достижение точек. Я публиковался везде, где хотел, вплоть до… Вот сейчас это было связано с журналистикой: моё эссе опубликовал The Hollywood Reporter. Так или иначе, я достиг всех этих точек: у меня были командировка на съемки «Чёрной вдовы», я брал интервью у голливудских актёров в Берлине, у меня больше ста интервью на английском языке. И вроде бы я всего добился.
Моя журналистская история – про достижение точек
Такая занятость приводит к выгоранию?
Я помню, что у меня выгорание началось еще во время ковида, когда в целом были вопросы к тому, что ты делаешь, я думаю, у каждого в профессии. А потом это только усилилось, когда у меня случился первый режиссерский опыт. У меня были еще во время учебы театральные попытки, но это так… Когда я уже снял свой полноценный короткий метр, аккурат перед спецоперацией в начале года. Я сидел, продолжая делать какую-то работу, потому что мне нужны были деньги. Я жестко стрессовал. У меня на новогодние праздники, например, было подряд десять интервью со всем кастом фильма «Крик».
Я помню, что у меня выгорание началось еще во время ковида, когда в целом были вопросы к тому, что ты делаешь, я думаю, у каждого в профессии. А потом это только усилилось, когда у меня случился первый режиссерский опыт. У меня были еще во время учебы театральные попытки, но это так… Когда я уже снял свой полноценный короткий метр, аккурат перед спецоперацией в начале года. Я сидел, продолжая делать какую-то работу, потому что мне нужны были деньги. Я жестко стрессовал. У меня на новогодние праздники, например, было подряд десять интервью со всем кастом фильма «Крик».
Было интервью со всеми звёздами сериала «Эйфория». Вот как будто ты достиг каких-то вершин, но при этом мне было жутко раздражительно: я со всеми ними разговаривал в этой замечательной zoom чат-рулетке, но удовольствия я не получал. Я понимал: как только у меня получится, то надо от всего этого избавляться и быстрее продвигать мой короткий метр, писать полный, чтобы уже можно было заниматься тем, что мне нравится. Отвечая на вопрос — да. Это был этап, который подарил мне огромную насмотренность и понимание драматургии, как минимум, пусть и в журналистском смысле. Но когда я входил в профессию, я конечно не думал, что я так быстро выгорю.
Публикация из Instagram* (социальная сеть признана террористической на территории РФ)\ Дмитрий вместе с Джессикой Честейн и Саймоном Кинбергом
Какое интервью в вашей практике было самым сложным? Может быть, попадались «непробивные» герои?
Я не помню конкретного интервью. Были абсолютно разные, были на которых я нервничал очень сильно. Первое интервью на английском языке и за рубежом, когда вокруг нет поддерживающих людей, — интервью с Дуэйном Джонсоном. Это ещё и видео было. Помню, я дико переживал.
Я не помню конкретного интервью. Были абсолютно разные, были на которых я нервничал очень сильно. Первое интервью на английском языке и за рубежом, когда вокруг нет поддерживающих людей, — интервью с Дуэйном Джонсоном. Это ещё и видео было. Помню, я дико переживал.
Были случаи, когда было дико сложно разговорить героя. Вот вспоминая интервью с Джесси Айзенбергом, который, к сожалению, был очень неразговорчивым, на каждый мой вопрос либо не отвечал, либо очень злился. В итоге интервью вышло довольно хорошим на мой взгляд, но сам процесс был немножко неприятным.
Вы говорили о том, что у вас были какие-то знания драматургии и небольшой опыт в театре. Но был ли у вас опыт работы с камерой и прикладные навыки до того, как вы начали снимать свой короткий метр?
Одновременно с учебой на журфаке я учился на кинопрограмме в Высшей Школе Экономики, которая была, к сожалению, плохой. Но я получил учебный опыт и снял два фильма. Один полноценный короткий метр, а второй на пять минут. Они оба были комедиями, и их никому нельзя было показывать, но это всё равно опыт. Из этого опыта и далее ты можешь просто понять саму структуру и процесс. Если ты режиссёр, тебе не нужно знать, как что работает, но мне всегда хотелось. Я просто знаю: какая оптика, что на какую камеру снимать. Но при этом в профессиональном смысле мне не нужно всем этим интересоваться, а заниматься другими вещами.
Одновременно с учебой на журфаке я учился на кинопрограмме в Высшей Школе Экономики, которая была, к сожалению, плохой. Но я получил учебный опыт и снял два фильма. Один полноценный короткий метр, а второй на пять минут. Они оба были комедиями, и их никому нельзя было показывать, но это всё равно опыт. Из этого опыта и далее ты можешь просто понять саму структуру и процесс. Если ты режиссёр, тебе не нужно знать, как что работает, но мне всегда хотелось. Я просто знаю: какая оптика, что на какую камеру снимать. Но при этом в профессиональном смысле мне не нужно всем этим интересоваться, а заниматься другими вещами.
Поэтому, да. Перед первым коротким метром у меня уже было понимание того, как снимать кино. Тем более, у меня огромный опыт на съемках. Я был за рубежом на съемках «Черной вдовы» и в России на разных площадках как журналист. То есть не было такого, что я сталкиваюсь с каким-то совершенно новым для себя миром. Но при этом я могу не знать какой-то специфики и могу в чем-то не разбираться.
Скоро ваш короткий метр «Dead end» покажут на London Short Film Festival. Какие вообще ощущения от этого? Судя по вашим социальным сетям, это было довольно неожиданно.
Я бы не сказал, что это неожиданно. Любой выбор или невыбор — неожиданность или долгое ожидание. О фестивалях довольно сложно говорить «в общих чертах». С каждым фестивалем всё проходило по-разному. Где-то мы подавались «в холодную», и нас просто брали, где-то — это результат сложных переговоров. Действительно, «London Short» тем хорош, что это очень крупный фестиваль. Это главный фестиваль короткометражного кино в Великобритании по значимости для международной кинотусовки, как Клермон-Ферран [Clermont-Ferrand Short Film Festival] — главный фестиваль [короткометражек] во Франции да и в Европе, наверно. Мало фестивалей, которые чётко обозначают себя как фестивали короткометражного кино. Но на них большое внимание, потому что это способ найти новых фильммейкеров.
Скоро ваш короткий метр «Dead end» покажут на London Short Film Festival. Какие вообще ощущения от этого? Судя по вашим социальным сетям, это было довольно неожиданно.
Я бы не сказал, что это неожиданно. Любой выбор или невыбор — неожиданность или долгое ожидание. О фестивалях довольно сложно говорить «в общих чертах». С каждым фестивалем всё проходило по-разному. Где-то мы подавались «в холодную», и нас просто брали, где-то — это результат сложных переговоров. Действительно, «London Short» тем хорош, что это очень крупный фестиваль. Это главный фестиваль короткометражного кино в Великобритании по значимости для международной кинотусовки, как Клермон-Ферран [Clermont-Ferrand Short Film Festival] — главный фестиваль [короткометражек] во Франции да и в Европе, наверно. Мало фестивалей, которые чётко обозначают себя как фестивали короткометражного кино. Но на них большое внимание, потому что это способ найти новых фильммейкеров.
В случае с Лондоном, мы прошли селекцию и были выбраны из 5 тысяч фильмов. Было подано где-то около 5 тысяч заявок, и из них было выбрано около 250 фильмов. И оказаться в этом числе, после столь мощной селекции, ещё и на «общем» фестивале, а не на жанровом — для нас это был большой успех, и для меня как для режиссёра это мощное добавление монет в копилку. С этой копилкой легче ходить дальше.
Публикация с личной страницы ВК Димы
Что для вас стало самым трудным во время съемочного процесса фильма?
По поводу съемочного процесса… Я не знаю. Было сложно в целом: ограниченный бюджет, известные артисты, графики. Всё нужно было уместить, времени не хватало. Всё было сложно, но я от этого кайфую, поэтому можно было совершенно спокойно закрыть на это всё глаза. Но какого-то конкретного момента не помню. Были какие-то конфликты, возможно. Но в целом, ощущения у меня очень хорошие, потому что фильм удался, на мой взгляд. Фестивали и мнения моих коллег, которым я сейчас показываю фильм на переговорах, только сейчас это подтверждают. Операторы и композиторы, которые смотрят на мою первую работу и говорят: «Вау, классная режиссура! Очень хотим с вами поработать». Это дорогого стоит, и это конечно же сразу позволяет закрыть глаза на какие-то моменты, которые могли возникнуть во время съемочного процесса.
Как вы вообще понимаете появилась «та самая» история, которая требует экранизации?
В голове?
Ну, да. Когда появляется идея, вы её вынашиваете, а потом думаете, что было бы неплохо её снять.
Я не знаю, как это работает. С одной стороны, может и таким образом, когда есть что-то, что нужно из себя «исторгнуть», иначе у тебя голова взорвется. Бывают другие случаи. Я понял, что мне нужно кровь из носу снимать что-то. Как знал, что это станет моим основным капиталом. Так вот, у меня была личная драма, личная боль, которую я хотел превратить в кино, так как я сторонник мысли о том, что не всё нужно выливать в кино просто так, и поэтому если интересна форма, интересен жанр — я придумаю, как вовлечь вот эту личную драму туда. Сейчас мы закончили сценарий к полному метру, и это тоже во многом личная история, но всегда это не только личная история, но и идея. А дальше ты придумываешь историю, сюжет, который должен работать по драматургии, рилэйтиться со зрителем, особенно в жанре, который создан не только для тебя, но и для широкого зрителя, даже если это какие-то умные жанры.
По поводу съемочного процесса… Я не знаю. Было сложно в целом: ограниченный бюджет, известные артисты, графики. Всё нужно было уместить, времени не хватало. Всё было сложно, но я от этого кайфую, поэтому можно было совершенно спокойно закрыть на это всё глаза. Но какого-то конкретного момента не помню. Были какие-то конфликты, возможно. Но в целом, ощущения у меня очень хорошие, потому что фильм удался, на мой взгляд. Фестивали и мнения моих коллег, которым я сейчас показываю фильм на переговорах, только сейчас это подтверждают. Операторы и композиторы, которые смотрят на мою первую работу и говорят: «Вау, классная режиссура! Очень хотим с вами поработать». Это дорогого стоит, и это конечно же сразу позволяет закрыть глаза на какие-то моменты, которые могли возникнуть во время съемочного процесса.
Как вы вообще понимаете появилась «та самая» история, которая требует экранизации?
В голове?
Ну, да. Когда появляется идея, вы её вынашиваете, а потом думаете, что было бы неплохо её снять.
Я не знаю, как это работает. С одной стороны, может и таким образом, когда есть что-то, что нужно из себя «исторгнуть», иначе у тебя голова взорвется. Бывают другие случаи. Я понял, что мне нужно кровь из носу снимать что-то. Как знал, что это станет моим основным капиталом. Так вот, у меня была личная драма, личная боль, которую я хотел превратить в кино, так как я сторонник мысли о том, что не всё нужно выливать в кино просто так, и поэтому если интересна форма, интересен жанр — я придумаю, как вовлечь вот эту личную драму туда. Сейчас мы закончили сценарий к полному метру, и это тоже во многом личная история, но всегда это не только личная история, но и идея. А дальше ты придумываешь историю, сюжет, который должен работать по драматургии, рилэйтиться со зрителем, особенно в жанре, который создан не только для тебя, но и для широкого зрителя, даже если это какие-то умные жанры.
Публикация из Instagram* (социальная сеть признана террористической на территории РФ)\ Фотографии со съёмок «Dead end»
Давайте немного подробнее поговорим про ваш планируемый полный метр «Absence». Как продвигается работа над ним?
Это тоже будет личное кино. Оно никак не связано с коротким метром. Сценарий уже написан. Этот фильм — выбор Европейского жанрового форума. Это такая специальная программа для поддержки молодых кинематографистов в жанре в Европе. Программа работает восемь лет: мы первые люди, родившиеся в России, участвующие там. Вот у нас закончился форум. Это был четырехмесячный воркшоп, и по итогам мы питчили на Балтийском форуме, на части фестиваля «Темные ночи» в Таллине буквально две недели назад. Отклик очень-очень широкий, и сейчас у нас, конечно, больше вероятность, что мы его туда запустим. Интерес со всех сторон большой — это единственное, что я могу рассказать.
Сюжет, насколько я понимаю, еще является секретом, но вы упоминали, что при разработке сценария была собрана огромная документальная база, и вы уже упоминали, что это снова будет хоррор. Может быть немного приоткроете завесу тайны и расскажете, какова задумка на этот раз?
Это глубокосоциальный хоррор. Что-то в духе Джордана Пила, именно в смысле работы с материалом. То есть там есть проблематика: это будет кино о буллинге, но при этом это чистый жанр. Не знаю, я ориентируюсь, если говорить о какой-то европейской традиции, на фильмы Жюлии Дюкурно «Сырое» и «Титан». Если говорить о подходе к жанру — на Джордана Пила. На самом деле, при этом, проект имеет много истоков из других фильмов и жанровых режиссеров. Мы, когда рассказываем об этом фильме, говорим, что это — «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», но с привидениями. Что-то вот такое. Больше, к сожалению, я ничего не могу рассказать.
Это тоже будет личное кино. Оно никак не связано с коротким метром. Сценарий уже написан. Этот фильм — выбор Европейского жанрового форума. Это такая специальная программа для поддержки молодых кинематографистов в жанре в Европе. Программа работает восемь лет: мы первые люди, родившиеся в России, участвующие там. Вот у нас закончился форум. Это был четырехмесячный воркшоп, и по итогам мы питчили на Балтийском форуме, на части фестиваля «Темные ночи» в Таллине буквально две недели назад. Отклик очень-очень широкий, и сейчас у нас, конечно, больше вероятность, что мы его туда запустим. Интерес со всех сторон большой — это единственное, что я могу рассказать.
Сюжет, насколько я понимаю, еще является секретом, но вы упоминали, что при разработке сценария была собрана огромная документальная база, и вы уже упоминали, что это снова будет хоррор. Может быть немного приоткроете завесу тайны и расскажете, какова задумка на этот раз?
Это глубокосоциальный хоррор. Что-то в духе Джордана Пила, именно в смысле работы с материалом. То есть там есть проблематика: это будет кино о буллинге, но при этом это чистый жанр. Не знаю, я ориентируюсь, если говорить о какой-то европейской традиции, на фильмы Жюлии Дюкурно «Сырое» и «Титан». Если говорить о подходе к жанру — на Джордана Пила. На самом деле, при этом, проект имеет много истоков из других фильмов и жанровых режиссеров. Мы, когда рассказываем об этом фильме, говорим, что это — «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», но с привидениями. Что-то вот такое. Больше, к сожалению, я ничего не могу рассказать.
Фотографии взяты с «Кинопоиск»
Мне кажется режиссура — это про ремесло и про создание формы, и это самое интересное, что есть в процессе придумывания кино
Почему при таком сложном подходе вы остаетесь верны жанру?
Ты можешь говорить о важном языком драмы, но там как режиссер, как сценарист, ты раскрываешься не максимально. Как режиссер, конечно, максимально, но мне кажется это не так интересно. Драма, можно сказать, это довольно просто. Её сложно написать, в ней сложно работать как режиссер с точки зрения взаимодействия с актёрами и так далее. Но формально ты ничего не придумываешь.
Ты можешь говорить о важном языком драмы, но там как режиссер, как сценарист, ты раскрываешься не максимально. Как режиссер, конечно, максимально, но мне кажется это не так интересно. Драма, можно сказать, это довольно просто. Её сложно написать, в ней сложно работать как режиссер с точки зрения взаимодействия с актёрами и так далее. Но формально ты ничего не придумываешь.
В хорроре у тебя есть инструмент жанра, у тебя есть инструмент работы с формой. Это совершенно другая работа. И мне она интересна. Она увлекает большее количество зрителей, большую аудиторию. Мне кажется, лучший способ говорить о важном — говорить через формы, через жанр. И я просто фанат хоррора и ничего не смыслю в комедии, поэтому хоррор.
Публикация из Instagram* (социальная сеть признана террористической на территории РФ)
Получается, вы снимаете хорроры и постоянно их смотрите. Была ли такая мысль, что в будущем вы будете готовы снять что-то вроде фильмов Marvel или DC?
Я не скрою, я мечтаю снять фильм Marvel. Я когда посмотрел последнего Человека-паука — я расплакался от того, что до того уровня надо ещё дойти. Не в том смысле, что это вершина киноискусства. Ни в коем случае. А в том смысле, что вот такого уровня производства, масштаба кино… Я хочу к этому прийти. Да, мне интересен жанр, но в то же время я хочу сделать блокбастер. У многих, конечно, нет такой мечты, но у меня есть. Стать частью какого-то огромного мира, это жутко интересно. Я не из тех снобов, которые говорят, что Marvel — попкорн муви, и что это сильно проигрывает арт-кино. Просто это разные миры, и я как раз-таки ближе к зрительскому миру, чем к арт-миру. Просто я пропагандирую, что любое кино должно быть хорошим кино, а всё дальше уже условия.
Я не скрою, я мечтаю снять фильм Marvel. Я когда посмотрел последнего Человека-паука — я расплакался от того, что до того уровня надо ещё дойти. Не в том смысле, что это вершина киноискусства. Ни в коем случае. А в том смысле, что вот такого уровня производства, масштаба кино… Я хочу к этому прийти. Да, мне интересен жанр, но в то же время я хочу сделать блокбастер. У многих, конечно, нет такой мечты, но у меня есть. Стать частью какого-то огромного мира, это жутко интересно. Я не из тех снобов, которые говорят, что Marvel — попкорн муви, и что это сильно проигрывает арт-кино. Просто это разные миры, и я как раз-таки ближе к зрительскому миру, чем к арт-миру. Просто я пропагандирую, что любое кино должно быть хорошим кино, а всё дальше уже условия.
А вы видели «Майора Грома»? Что думаете об этом фильме?
Да, я смотрел его.
Как вам вообще попытка российских авторов окунуться в супергеройские блокбастеры?
У меня много вопросов к этическим моментам и идеям фильма, но они у всех есть. На мой взгляд — это супер неудачное кино. В том смысле, что тем, кто поддерживает государственных курс, оно кажется радикально-революционным, а тем, кто смотрит со стороны иной повестки, кажется оградительным. Это большая проблема. Если мы говорим с точки зрения производства, с точки зрения уровня — это хорошее кино. Мне кажется все равно американщина не работает на русской почве, к сожалению. Вот полицейский участок ты, конечно, можешь воссоздать как в Америке, но это всё равно немного не работает в условиях Петербурга, даже если этот Петербург не совсем Петербург. Но попытка хорошая, сейчас это доказывается и покупкой Netflix, и большими просмотрами по всему миру, и тем, что фильм получил приквел, может в будущем даже и сиквел.
Да, я смотрел его.
Как вам вообще попытка российских авторов окунуться в супергеройские блокбастеры?
У меня много вопросов к этическим моментам и идеям фильма, но они у всех есть. На мой взгляд — это супер неудачное кино. В том смысле, что тем, кто поддерживает государственных курс, оно кажется радикально-революционным, а тем, кто смотрит со стороны иной повестки, кажется оградительным. Это большая проблема. Если мы говорим с точки зрения производства, с точки зрения уровня — это хорошее кино. Мне кажется все равно американщина не работает на русской почве, к сожалению. Вот полицейский участок ты, конечно, можешь воссоздать как в Америке, но это всё равно немного не работает в условиях Петербурга, даже если этот Петербург не совсем Петербург. Но попытка хорошая, сейчас это доказывается и покупкой Netflix, и большими просмотрами по всему миру, и тем, что фильм получил приквел, может в будущем даже и сиквел.
Любое кино — большая работа
То есть, главное, чтобы на любое кино нашелся свой зритель, а остальное уже не важно?
Очевидно, есть плохое кино, но мне кажется, что, если у тебя с ним анмэтч или у идеи фильма анмэтч — это одно. Главное не забывать, что любое кино требует много сил. Если вы это делаете с каким-то куражом, с желанием сделать что-то классное, и вы талантливые люди, но у вас даже что-то не получилось, это всё равно очень крутой опыт.
Очевидно, есть плохое кино, но мне кажется, что, если у тебя с ним анмэтч или у идеи фильма анмэтч — это одно. Главное не забывать, что любое кино требует много сил. Если вы это делаете с каким-то куражом, с желанием сделать что-то классное, и вы талантливые люди, но у вас даже что-то не получилось, это всё равно очень крутой опыт.
У вас есть любимые российские режиссёры? Может быть есть российская кинолента, которая вас очень впечатлила?
Мне кажется в России мало режиссеров. Вот опять же, мало режиссеров, которые классно работают с формой, которые именно режиссеры, а не сценаристы, не авторы, а именно режиссеры. Не знаю, не хочется никого подсвечивать, но, наверно, я дико уважаю Кирилла Соколова, режиссера фильма «Папа, сдохни» и «Оторви и выбрось», который показывали на американском фестивале «South by Southwest» и фильм, который сейчас Кирилл будет делать в Америке вместе со студией «TriStar Pictures». Я жутко рад за него.
Каково оказаться по другую сторону баррикад? Обычно вы выступаете в роли кинокритика, а теперь могут раскритиковать вас.
Сразу скажу: нельзя снять кино, которое понравится всем. Когда ты погружаешься больше в то, как работает кино, как люди стараются его сделать, то ты никогда не скажешь, что-то прямо плохое. Во-первых, я считаю, что критика — это чаще всего очень токсично. Во-вторых, я спокойнее сейчас к этому отношусь. Я очень часто критиковался как журналист за свои тексты и прошел через много травли. И в этом смысле, мне кажется, я гораздо-гораздо спокойнее.
Мне кажется в России мало режиссеров. Вот опять же, мало режиссеров, которые классно работают с формой, которые именно режиссеры, а не сценаристы, не авторы, а именно режиссеры. Не знаю, не хочется никого подсвечивать, но, наверно, я дико уважаю Кирилла Соколова, режиссера фильма «Папа, сдохни» и «Оторви и выбрось», который показывали на американском фестивале «South by Southwest» и фильм, который сейчас Кирилл будет делать в Америке вместе со студией «TriStar Pictures». Я жутко рад за него.
Каково оказаться по другую сторону баррикад? Обычно вы выступаете в роли кинокритика, а теперь могут раскритиковать вас.
Сразу скажу: нельзя снять кино, которое понравится всем. Когда ты погружаешься больше в то, как работает кино, как люди стараются его сделать, то ты никогда не скажешь, что-то прямо плохое. Во-первых, я считаю, что критика — это чаще всего очень токсично. Во-вторых, я спокойнее сейчас к этому отношусь. Я очень часто критиковался как журналист за свои тексты и прошел через много травли. И в этом смысле, мне кажется, я гораздо-гораздо спокойнее.
Беседовала Дамрина Арина
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...