- Публикатор: Группа редакторов издания (Сетевое_издание_Репортёр)
- Текст: Михаил Пустовой
- Фото: Михаил Пустовой
Ура-Губа — одно из глухих мест Мурманской области. Село было столицей финнов Западного Мурмана, ставших жертвами этнических чисток при сталинизме. Рейды силовиков в поисках «браконьерства» указывают на то, чем село выживает сейчас. Вокруг Ура-Губы находятся брошенные военные базы, секретный поселок Видяево, встречаются медведи, а долгой зимой в нее приходят непроглядные арктические метели. Журналисты редко посещают село. Мы это исправим.
Приходите на молитву, но масочку не забывайте. Доска объявлений перед зданием администрации
Водка с комарами
Тайга неожиданно заканчивается. Перед глазами неизменный пейзаж — ощерившиеся скалы, усеянные валунами сопки и звенящие от гнуса березовые подлески. На десятки километров ни души. Даже медведи редкость. Затем, за поворотом, открывается низина, рассеченная бурной рекой Ура (искажение саамского названия годовалых оленей — «ураки»). На берегу фьорда лежит Ура-Губа — самое северное село Кольского района. Местные, как и депортированные первопоселенцы, — финны, живут морем. Они обходятся без банкомата, поста полиции и опасаются рейдов Рыбнадзора и ОМОНа. «Нагрянут из райцентра (Колы) или из Мурманска и усложняют рыбалку своими придирками. Глазами сверлят», — в унисон поясняют парни, отмахиваясь от надоедающих июльских комаров. Разговор с приезжим тут завязывается очень быстро.
Ура-Губа вытянулась на три километра вдоль западного берега залива, между новой форелевой фермой и плавпричалами рыболовецкого колхоза «Энергия». Один всезнающий мурманчанин заявил мне: «В Ура-Губе обитают бывшие зэки, а квартиры продают за 50 тысяч рублей — лишь бы уехать». Что я вижу, выйдя на остановке, — это памятник колонисту XIX века, призыв проголосовать по Конституции и обшарпанная до неприличия пятиэтажка. В здание встроены два магазина, один из них банкрот. Это настораживает. «Там много алкоголиков живет. И жильцы в очереди на переселение — здание аварийное», — поясняет колянин Стас; его родители давно перебрались в село. Как уточняет старожил Даниил, «случается, что пьяницы забираются поспать в чужие квартиры, — дверь у нас не все запирают… — Но тут же реабилитирует дом: — Вообще-то здесь хватает и интеллигентных людей. Семьи вперемешку живут». Призрак Левиафана отступает — Ура-Губа вполне приличное село.
В Ура-Губе прописано 420 душ, два десятилетия назад число жителей было около 750 человек. «Человек 300 местных осталось», — предполагает переселенец Игорь. Центр села — это несколько трехэтажек и аварийная пятиэтажка. На этом советский ландшафт заканчивается. Дальше — усадьбы. Люди занимаются огородами; умеренно прохладный климат позволяет насладиться своей картошкой, зеленью и овощами. «Вот арбузы посадил», — шутит заикающийся дедок. От застройки рябит в глазах — строятся как местные семьи, так и дачники. В Ура-Губу уже потек ручеек мурманских, в основном дачников и пенсионеров. Встречаю и грузина: «Слушай, такое море красивое, и так комаров много! Люди помидор с водкой во дворе кушают, а вокруг один комар. Как так жить?» Я пожимаю плечами. С гнусом на Мурмане не так и критично, в отличие от Коми. Правда, мои руки все уже искусаны и безбожно чешутся.
Решив написать репортаж о селе, я смог попасть в него только под вечер. Чтобы выбраться в Ура-Губу из областного центра, надо постараться — даже летом. Зимой дорогу вынуждены регулярно пробивать трактором из-за снежных наносов. До мурманского автовокзала от села 70 километров, а билет на автобус № 205 «Мурманск — ЗАТО Видяево», делающий два рейса в сутки, стоит 330 рублей. Транспорт редко заполнен, автомобили в селе у многих, а ездить закупаться продуктами на автобусе накладно.
Ура-Губа вытянулась на три километра вдоль западного берега залива, между новой форелевой фермой и плавпричалами рыболовецкого колхоза «Энергия». Один всезнающий мурманчанин заявил мне: «В Ура-Губе обитают бывшие зэки, а квартиры продают за 50 тысяч рублей — лишь бы уехать». Что я вижу, выйдя на остановке, — это памятник колонисту XIX века, призыв проголосовать по Конституции и обшарпанная до неприличия пятиэтажка. В здание встроены два магазина, один из них банкрот. Это настораживает. «Там много алкоголиков живет. И жильцы в очереди на переселение — здание аварийное», — поясняет колянин Стас; его родители давно перебрались в село. Как уточняет старожил Даниил, «случается, что пьяницы забираются поспать в чужие квартиры, — дверь у нас не все запирают… — Но тут же реабилитирует дом: — Вообще-то здесь хватает и интеллигентных людей. Семьи вперемешку живут». Призрак Левиафана отступает — Ура-Губа вполне приличное село.
В Ура-Губе прописано 420 душ, два десятилетия назад число жителей было около 750 человек. «Человек 300 местных осталось», — предполагает переселенец Игорь. Центр села — это несколько трехэтажек и аварийная пятиэтажка. На этом советский ландшафт заканчивается. Дальше — усадьбы. Люди занимаются огородами; умеренно прохладный климат позволяет насладиться своей картошкой, зеленью и овощами. «Вот арбузы посадил», — шутит заикающийся дедок. От застройки рябит в глазах — строятся как местные семьи, так и дачники. В Ура-Губу уже потек ручеек мурманских, в основном дачников и пенсионеров. Встречаю и грузина: «Слушай, такое море красивое, и так комаров много! Люди помидор с водкой во дворе кушают, а вокруг один комар. Как так жить?» Я пожимаю плечами. С гнусом на Мурмане не так и критично, в отличие от Коми. Правда, мои руки все уже искусаны и безбожно чешутся.
Вид на соседнее Видяево (военное ЗАТО). Любопытно, что часть школьников из Ура-Губы возят учиться к соседям в Видяево, а детей из ЗАТО — в село.
Кто пьет, а другие — за рыбой
Мурманские СМИ, затрагивая Ура-Губу, стараются не углубляться в ее историю. Сегодня это русское село, но в 1864 году здесь обосновались норвежцы, а затем и финны. Северяне, в отличие от поморов, которые только в сезон добычи рыбы посещали Западный Мурман, заселили регион. На месте поморских сараев на побережье выросли усадьбы, школы; расцвела торговля. В Гражданскую войну финны противостояли белогвардейцам. И до 1940 года тысячи их проживали на побережье, а зажиточная Ура-Губа была центром финского района. Но грянуло: принуждение переходить на русский, НКВД, расстрелы и затем гибель большинства северян в изгнании. «Мы это место у финнов отжали после войны», — путаясь в истории, уверяет один дачник.
После Второй мировой войны разрушенную немецкой авиацией Ура-Губу заселили архангельскими и вологодскими крестьянами. Финский колхоз «Тармо» переименовали в «Энергию». Последние десятилетия СССР люди вспоминают с ностальгией, даже несмотря на то, что асфальт в селе появился… в прошлом году — его выбила глава сельского поселения Юлия Альшевская. Кстати, о начальнице села отзываются как о весьма требовательной даме. «Большой колхоз был. Больше десяти судов в море ходило за рыбой. Пекарня своя была. Коровник был огромный. Люди переезжали к нам. Потом почти все развалилось. „Энергия“ еще работает, но так себе, два траулера осталось, немного коров… Много народу уехало из села. Кто-то из мужиков запил», — перечисляет местная жительница Галина. Одно из колхозных полей, созданное на болотистой почве, уже давно заросло непроходимым ивняком, а руины подсобных хозяйств говорят сами за себя. Впрочем, по сравнению с умирающими селами Средней полосы здесь, кажется, дела идут недурно.
Коммунальные службы, администрация, почта, торговля, огороды, колхоз и морской промысел — выбор карьеры в Ура-Губе очевиден. Зарплаты плюс-минус 40 тысяч рублей не редкость. Если есть деньги, то строй гостевой дом для рыбаков. Или турбазу — и увози народ развлекаться во фьорд. «Когда идет рыба, то бывает так, что от приезжих рябит в глазах, но это недолго», — считают люди. От туристов в селе еще не тошно, как в некоторых местах нашей области. «У местных все официальные места схвачены, вклиниться сложно», — признается мне новосел Дионисий, похлебывая водку и закидывая удочку в реку в надежде что-то выловить.
«А так чем-то неофициальным, если выйдет, можешь заняться. Люди не съедят. Главное — не попасться инспекторам Рыбнадзора. Губа большая, КПП, как на Титовке (месте заезда на полуостров Рыбачий. — «Репортер»), нет, — добавляет собеседник. И резюмирует: — Законы о рыбалке у нас нелепые, в отличие от Норвегии. Власти нас за людей не считают, что бы там молодое поколение безмозглых патриотов ни говорило. Вот и рыбачим, держа ухо востро, чтобы не прозевать рейд».
После Второй мировой войны разрушенную немецкой авиацией Ура-Губу заселили архангельскими и вологодскими крестьянами. Финский колхоз «Тармо» переименовали в «Энергию». Последние десятилетия СССР люди вспоминают с ностальгией, даже несмотря на то, что асфальт в селе появился… в прошлом году — его выбила глава сельского поселения Юлия Альшевская. Кстати, о начальнице села отзываются как о весьма требовательной даме. «Большой колхоз был. Больше десяти судов в море ходило за рыбой. Пекарня своя была. Коровник был огромный. Люди переезжали к нам. Потом почти все развалилось. „Энергия“ еще работает, но так себе, два траулера осталось, немного коров… Много народу уехало из села. Кто-то из мужиков запил», — перечисляет местная жительница Галина. Одно из колхозных полей, созданное на болотистой почве, уже давно заросло непроходимым ивняком, а руины подсобных хозяйств говорят сами за себя. Впрочем, по сравнению с умирающими селами Средней полосы здесь, кажется, дела идут недурно.
Коммунальные службы, администрация, почта, торговля, огороды, колхоз и морской промысел — выбор карьеры в Ура-Губе очевиден. Зарплаты плюс-минус 40 тысяч рублей не редкость. Если есть деньги, то строй гостевой дом для рыбаков. Или турбазу — и увози народ развлекаться во фьорд. «Когда идет рыба, то бывает так, что от приезжих рябит в глазах, но это недолго», — считают люди. От туристов в селе еще не тошно, как в некоторых местах нашей области. «У местных все официальные места схвачены, вклиниться сложно», — признается мне новосел Дионисий, похлебывая водку и закидывая удочку в реку в надежде что-то выловить.
«А так чем-то неофициальным, если выйдет, можешь заняться. Люди не съедят. Главное — не попасться инспекторам Рыбнадзора. Губа большая, КПП, как на Титовке (месте заезда на полуостров Рыбачий. — «Репортер»), нет, — добавляет собеседник. И резюмирует: — Законы о рыбалке у нас нелепые, в отличие от Норвегии. Власти нас за людей не считают, что бы там молодое поколение безмозглых патриотов ни говорило. Вот и рыбачим, держа ухо востро, чтобы не прозевать рейд».
Больная рыба и крабовые прелести
«Открыли у нас лососевую ферму. Губернатор Чибис приехал, попиарился — дескать, новые рабочие места, уникальная ферма… А то, что рыбьи экскременты в семужью реку Ура вываливают, — про это ни слова!» — ворчит мужчина в годах (имя опускаем — село маленькое. — «Репортер»). Для аквафермы прорыли канал параллельно впадению реки Ура в морскую губу. Утверждают, что на ферме содержится до 800 тонн рыбы. Жители Ура-Губы в голос уверяют, что рыба подцепила заразу и дохла. «Жалко ее – еще живая, а вся пятнами покрыта. Да и приходящей с моря рыбе туго от этого придется», — сетует рыбак Валера, пытающийся что-то поймать со скалы в реке.
Ура-Губа знаменита своей копченой рыбой и тресковой печенью. «Как в соседнем ЗАТО Видяево об этом прознали, так к нам зачастили за рыбой», — гордятся мои собеседники. В губе Ура стоят семужьи садки, а морскую гладь рассекают рыболовецкие суда. Богатства фьорда эксплуатируются не первый век: этим занимались поморы, финны, деды и отцы жителей села, а сегодня работают они сами плюс приезжие рыбаки и вахтовики фирмы «Русское море — аквакультура». Вахтовики занимают уже половину многоквартирного дома, переделанного в общежитие. На грязную работу привлекают за бутылку огненной воды доморощенных бичей-алкоголиков. В конце села, под выпуклой скалой, находится причал. От колхоза там не так много и осталось, а один из двух его траулеров уже не отходит от причала. «Часть причала под «Русским морем». Выкупили. Сама швартовка на причале очень дорогая. Большинство владельцев судов предпочитают из-за этого стоять в открытом заливе», — просвещают меня.
Ура-Губа знаменита своей копченой рыбой и тресковой печенью. «Как в соседнем ЗАТО Видяево об этом прознали, так к нам зачастили за рыбой», — гордятся мои собеседники. В губе Ура стоят семужьи садки, а морскую гладь рассекают рыболовецкие суда. Богатства фьорда эксплуатируются не первый век: этим занимались поморы, финны, деды и отцы жителей села, а сегодня работают они сами плюс приезжие рыбаки и вахтовики фирмы «Русское море — аквакультура». Вахтовики занимают уже половину многоквартирного дома, переделанного в общежитие. На грязную работу привлекают за бутылку огненной воды доморощенных бичей-алкоголиков. В конце села, под выпуклой скалой, находится причал. От колхоза там не так много и осталось, а один из двух его траулеров уже не отходит от причала. «Часть причала под «Русским морем». Выкупили. Сама швартовка на причале очень дорогая. Большинство владельцев судов предпочитают из-за этого стоять в открытом заливе», — просвещают меня.
На берегу валяется крабовая клешня. Ее цена в магазине — 2000 рублей. Житель Мурманска, я никогда не пробовал, как говорят, бесподобного вкуса краба. Этот паразит, переселенный с Дальнего Востока в Арктику и истребляющий рыбу в Баренцевом море, — охраняемый государством вид. Сотни жителей области пошли под суд за его добычу. «Как-то зимой нашел на берегу пакет с 10 килограммами краба. Обронили бреки. Спрятал в снегу. Жаль, но собаки нашли и сожрали все мясо», — делится своей историей житель, имя которого мы опустим. Только в последний год на Мурманском побережье чуть-чуть смягчили запреты по добыче краба.
Губа Ура, остров Медведь, место рыбного промысла. Люди на работе.
Как крест затопило
Исторический факт: в Ура-Губе тоже прошло голосование по изменению Конституции. Но как-то без энтузиазма. По словам приморских селян, интереса процедура не вызвала: «Пришло на выборы десять человек, которых со всех сторон фотографировали, — они смущались». Впрочем, статистика мне не доступна. Сегодня о событии, наделавшем столько шума, напоминает огромный плакат с лозунгами на стене жилого дома, до которого никому, кроме меня, нет дела.
О политике в селе особенно не распространяются — это не город с его кухонной болтовней обо всем глобальном. На селе физический труд отнимает изрядно времени. Даже на COVID-19 в Ура-Губе, кажется, внимания не обращают. Но вот новый губернатор российской Лапландии Андрей Чибис в Ура-Губе, похоже, не обделен вниманием. Причем отношение к нему не самое позитивное — как у старожилов, так и у переселенцев. «Пришел к нам в училище (в Мурманске) губернатор. Попросил нас, чтобы мы сфотографировались с ним для его Инстаграма. Мы же только попросили, чтобы нам организовали подработку на уборке снега. Он дал нам слово. Сугробы растаяли через полгода, а работу нам так и не дали», — говорит уже знакомый нам юноша.
Из веяний современности в Ура-Губе возведение церкви. Мурманская область исторически не религиозная, и церквей у нас кот наплакал. В Ура-Губе церкви нет, но есть фундамент для нее. И фундамент окружает фотогеничная запруда. «Строить решили в низине под сопкой. Каждую весну с пригорка паводки — о-го-го! Вот и затопило. Деньги потратили, но что делать, не знают», — рассказывают мне очевидцы. Христианский крест, воткнутый в кучу щебня, венчает эту картину.
О политике в селе особенно не распространяются — это не город с его кухонной болтовней обо всем глобальном. На селе физический труд отнимает изрядно времени. Даже на COVID-19 в Ура-Губе, кажется, внимания не обращают. Но вот новый губернатор российской Лапландии Андрей Чибис в Ура-Губе, похоже, не обделен вниманием. Причем отношение к нему не самое позитивное — как у старожилов, так и у переселенцев. «Пришел к нам в училище (в Мурманске) губернатор. Попросил нас, чтобы мы сфотографировались с ним для его Инстаграма. Мы же только попросили, чтобы нам организовали подработку на уборке снега. Он дал нам слово. Сугробы растаяли через полгода, а работу нам так и не дали», — говорит уже знакомый нам юноша.
Из веяний современности в Ура-Губе возведение церкви. Мурманская область исторически не религиозная, и церквей у нас кот наплакал. В Ура-Губе церкви нет, но есть фундамент для нее. И фундамент окружает фотогеничная запруда. «Строить решили в низине под сопкой. Каждую весну с пригорка паводки — о-го-го! Вот и затопило. Деньги потратили, но что делать, не знают», — рассказывают мне очевидцы. Христианский крест, воткнутый в кучу щебня, венчает эту картину.
Молодежь в Ура-Губе любопытная и доброжелательная. После мрачных нравов Мурманска это особенно заметно.
Ура-Губа: старые приезжают, молодые уезжают
Вечереет. Отблески солнца на снежниках в сопках гаснут. На улочках в Ура-Губе малолюдно. Рыбаки возвращаются с моря, люди заканчивают дела в огородах, приостанавливается долгожданный ремонт кровли на одном из домов. Пешеходы гуляют по дороге. «Машина сама к обочине прижмется, так принято», — одергивает меня Стас, когда я по привычке уступаю путь. Даже лихач на разбитой легковушке объезжает пешехода. На днях парень, перепив, врезался в брошенный фургон. Это здесь событие, как и встреча группы школьников и учителя с медведем в лесу. «Они убежали — грибов много, а жизнь одна», — смеется рассказчик и начинает травить историю о том, как школьники заблудились в метель, идя домой из Дома культуры.
«Мы с женой уже решили — никуда с Севера не уедем», — уверяет меня пятидесятилетний Игорь. Это место его восхищает. Ура-Губа и окрестности — это живописный уголок. Напротив села высятся рельефные и обрывистые пахты (утесы) и лежит, словно изломанный, километровый остров Медведь. Если забраться на ту сторону, с высот просматривается поселок-призрак военных Чан-Ручей. Впрочем, идти туда не стоит. А на север горизонт теряется в синих водах фьорда. Когда наступает отлив, то песчаное или илистое дно залива, заросшее водорослями, обнажается, и кажется, что перейти его ничего не стоит. Местные мальчишки хвастаются такими подвигами. А песчаные пляжи в Ура-Губе располагают к заплывам в морских водах. Я искупался в Баренцевом море — второй раз за последние шесть лет; вода оказалась теплой.
Однако ряды старожилов редеют. «Когда окончу школу, то уеду. Здесь мне тесно! Конечно, хорошо в сопки выбраться и наораться от души, но…» — качает головой Даниил с крашеными в багровый цвет волосами. Он решил, что в Калининграде поступит в военное училище. «Вот в соседнем Видяево (военное ЗАТО) интересно. Там и боулинг, и бассейн есть, мероприятия разные проходят. Поселок развивается», — говорит он. Любопытно, что часть школьников из Ура-Губы возят учиться к соседям в Видяево, а детей из ЗАТО — в село. Ради этого село даже купило автобус. Так им интересней. Кстати, в отличие от Мурманска, в Ура-Губе молодежь общается нормально, а не посредством нецензурной брани, как в самозваной столице Арктики. Это подмечаешь.
Когда я покидаю Ура-Губу, то обращаю внимание, что здесь нет сосен (вид единичных деревьев — уже праздник), в отличие от побережья моего родного Кольского залива. А искривленные березы на верхах каменных гребней часто стоят обратившиеся в труху. Влияние сурового полярного климата — именно поэтому снега в сопках в этих местах лежат и в июле. Но в Ура-Губе, после мазутного смрада и непрерывного гула транспорта в Мурманске, приятно кружится голова. После арктического мегаполиса здесь тишина и спокойствие. Жаль, что таких сел остается все меньше и меньше, как жаль и того, что коренные жители Ура-Губы стали изгнанниками.
«Мы с женой уже решили — никуда с Севера не уедем», — уверяет меня пятидесятилетний Игорь. Это место его восхищает. Ура-Губа и окрестности — это живописный уголок. Напротив села высятся рельефные и обрывистые пахты (утесы) и лежит, словно изломанный, километровый остров Медведь. Если забраться на ту сторону, с высот просматривается поселок-призрак военных Чан-Ручей. Впрочем, идти туда не стоит. А на север горизонт теряется в синих водах фьорда. Когда наступает отлив, то песчаное или илистое дно залива, заросшее водорослями, обнажается, и кажется, что перейти его ничего не стоит. Местные мальчишки хвастаются такими подвигами. А песчаные пляжи в Ура-Губе располагают к заплывам в морских водах. Я искупался в Баренцевом море — второй раз за последние шесть лет; вода оказалась теплой.
Однако ряды старожилов редеют. «Когда окончу школу, то уеду. Здесь мне тесно! Конечно, хорошо в сопки выбраться и наораться от души, но…» — качает головой Даниил с крашеными в багровый цвет волосами. Он решил, что в Калининграде поступит в военное училище. «Вот в соседнем Видяево (военное ЗАТО) интересно. Там и боулинг, и бассейн есть, мероприятия разные проходят. Поселок развивается», — говорит он. Любопытно, что часть школьников из Ура-Губы возят учиться к соседям в Видяево, а детей из ЗАТО — в село. Ради этого село даже купило автобус. Так им интересней. Кстати, в отличие от Мурманска, в Ура-Губе молодежь общается нормально, а не посредством нецензурной брани, как в самозваной столице Арктики. Это подмечаешь.
Когда я покидаю Ура-Губу, то обращаю внимание, что здесь нет сосен (вид единичных деревьев — уже праздник), в отличие от побережья моего родного Кольского залива. А искривленные березы на верхах каменных гребней часто стоят обратившиеся в труху. Влияние сурового полярного климата — именно поэтому снега в сопках в этих местах лежат и в июле. Но в Ура-Губе, после мазутного смрада и непрерывного гула транспорта в Мурманске, приятно кружится голова. После арктического мегаполиса здесь тишина и спокойствие. Жаль, что таких сел остается все меньше и меньше, как жаль и того, что коренные жители Ура-Губы стали изгнанниками.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...
Чуть не порвался пока читал!
Такая дичь!
Люди живущие в Ура Губе наверно в шоке от этой статьи.
Особенно умиляют сосны на берегу родного Кольского залива!
40 лет живу в Мурманске, первый раз слышу про сосны на берегу Кольского залива.
Складывается впечатление что человек набравший текст, никогда не был ни в Ура Губе ни в Мурманске...