МЕСТО СИЛЫ

Сегодня каких только воспоминаний о Советском Союзе нет! И я, как человек, родившийся в этой стране, и проживший в ней 21 год, тоже хочу написать о своей стране свои воспоминания. Потому что я не всегда согласна с тем, что пишут другие. Но спорить ни с кем не хочу, а вот написать, что помню – да. Это моя жизнь – жизнь самого обычного человека.
Я родилась в Советском Союзе в 1970 году, в городе Вильнюсе. Тогда этот город был столицей Литовской Социалистической Советской Республики. Мне повезло. И, кстати, по итогу прожитых лет, понимаю, что больше мне так не везло никогда в жизни. Мы жили в благополучном, сытом и относительно спокойном городе. Относительно, потому что были в Старом городе, где я родилась и жила, такие районы как Субачовка (уж извините, но именно так она тогда называлась), а официально улица Субачаус, куда нормальные родители своим детям строго запрещали ходить (к примеру, мои мне запрещали). Даже днем. Ну там действительно было страшно. В прямом смысле слова – настоящие трущобы. Уж были ли там какие-нибудь асоциальные элементы мне неведомо, но вид домов и самой улицы однозначно не располагал к прогулкам. А мама рассказывала, что после войны на Субочевке было вообще жутко – стояли настоящие руины после бомбежек.
Но я жила на улице Горького, рядом с филармонией и Остробрамским костелом – это центр, центрее некуда. Там было чисто, ухоженно и красиво. И это был мой город! Старый город, его улицы и закоулочки, Башня Гедиминаса и Замковая гора, католические костелы и православные храмы, Русский драмтеатр и Дворец спорта, Молодежный сад и парк Вингис, центральные кинотеатры «Летува», «Москва», и не очень центральный «Пяргале», набережная и центральная улица Ленина, рынок «под галей» и Кальварийский, магазины и кафе, – везде я бывала по много раз. Это бесконечно любимые места. Это единственный и неповторимый, мой родной город. Таким он и остается для меня до сих пор. Хотя я была уже очень во многих городах, и кстати, в некоторых находила схожесть с Вильнюсом. Например, очень грела мне душу Одесса.
Но я отвлеклась.
Итак, я родилась и жила в очень благополучном месте – столице одной из трех прибалтийских республик, которые в Советском Союзе считались, как бы «за границей». Лучше было только в Москве.
В магазинах Вильнюса было все для нормального питания в семье. Если и надо было что-то «доставать», так это был такой дефицит, как растворимый кофе, болгарский перец, горошек, майонез. Остальное: «молочка», сыры, колбасы, сосиски, масло, хлеб, крупы, овощи, фрукты, бакалея, конфеты, включая дефицитное «Птичье молоко» в коробках, все было ежедневно на прилавках магазинов – очень вкусное, свежее и качественное. Сразу напишу, что в 2014 году, когда я через 20 лет, наконец, приехала на родину в гости к любимой подруге, качество литовских продуктов стало намного хуже. Цивилизация, глобализация, химизация, европеизация, не знаю, что еще, сыграли свою роль и здесь…
Да и с другими товарами в Вильнюсе было тоже все хорошо. Нормальная одежда, обувь, порой даже импортная, игрушки, музыкальные товары – все это было в магазинах. Например, мне родители купили пианино. Огромное им за это спасибо. Стоило оно бешеных денег! Тогда я, конечно, не понимала, какой подарок они мне сделали, теперь оценила и очень благодарна им за это!
Что касается жилья, то и тут у нас было более чем неплохо. Моя семья жила в двухкомнатной квартире на первом этаже большого каменного двухэтажного дома, в котором когда-то был монастырь. Мои одноклассники жили, порой, куда в худших условиях. Многие в деревянных домах. Одна девочка, к примеру, как раз жила в одном из таких домов, на первом этаже, который больше смахивал на подвальный.
А еще наш дом был очень интересный сам по себе. Была у него одна особенность, которую я пока нигде не видела. Один двор, – большой, как мы его называли, был виден сразу, как только человек заходил в арку ворот (самих ворот в то время не было). И в принципе, больше ничего и не было видно – двор, как двор. Но если зайти в наш подъезд (и только в наш), и поднять на второй этаж, и выйти за двери, то можно было попасть снова на улицу! Только уже в другой двор – маленький! Такой вот секретик (тут хочется поставить смайлик с улыбочкой). Об этом надо было знать, посторонний человек никогда бы не подумал, что на втором этаже именно нашего подъезда есть выход на улицу в маленький двор! Там просто стояли двери и все.
В этом дворике были еще и сараи. Наш самый лучший – каменный, остальные деревянные. В нем во время Великой Отечественной войны немцы устроили «трупярню», наверно, можно назвать это моргом. Там сваливали трупы людей. Когда я об этом узнала, было очень неприятно туда заходить. А приходилось, в холодное время года – каждый день, у нас там хранились дрова и уголь для печи. И потом я действительно увидела, что в сарае у стены располагалось что-то похожее на ложе, с углублением. Оказалось, именно в этой нише трупы мыли. Брр, пишу и становится не по себе.
Кстати, попасть из маленького двора в большой можно было еще одним путем – по улице, а не спускаясь на первый этаж нашего подъезда. Был еще один выход – через ворота. Пройдя вдоль стены дома, можно было снова очутиться в большом дворе. В общем, движение между двумя дворами было по кругу через наш подъезд и вокруг нашего крыла дома.
Такой же своеобразной – по кругу была и наша квартира. Сначала прихожая, из которой можно было пройти в одну из комнат и на кухню. Из кухни – в ванную, из ванной – во вторую комнату. А обе комнаты были смежные! Круг замкнулся, как говорится. Но так как дверь была заставлена мебелью, я об этом узнала лет в 12. Толщина стен в квартире – не меньше метра! Монастырь ведь. Комнаты огромные, высота потолков – почти 3 метра! Если не топить печь каждый день, то в квартире можно было околеть! Зимой пол в прихожей покрывался тонкой коркой льда, после влажной уборки, например. А в ванной комнате, она была длинной, как коридор, ведь связывала кухню и вторую комнату, постоянно стены «плакали». Тепло от печи сюда не доходило, поэтому образовывался конденсат.
Зато летом широкие стены играли очень положительную роль! Я любила читать сидя на подоконнике. То есть он был настолько длинный и широкий, не меньше 60 см, что я уютно располагалась, вытягивая ноги, иногда даже с подушкой, чтобы мягко было.
Из удобств, в квартире, правда, было не густо – умывальник на кухне с холодной водой и туалет. Так что посуду мы мыли в тазу, и воду для этого приходилось греть на газовой плите. А мыться мы еженедельно ходили в городские бани. И если повезет, то после того, как отстоишь двух- или трёхчасовую очередь, попадали в душ, а не в общую баню.
Отопление в квартире – печное. И я умела топить печь – огромную, во всю высоту комнаты! А задняя стена печи красовалась во всю высоту второй комнаты, и конечно, очень хорошо ее обогревала. Здесь, кстати, было теплее всего, после того, как печь разогреется. А вот в остальных помещениях: кухне, прихожей и, особенно, в ванной и туалете – не очень.
Но при всем этом, чего я по малолетству и не замечала, квартиру эту, и дом, я любила так, как не любила ни одно место в своей жизни. А пожить мне пришлось ого-го сколько где! Когда мы в 1984 году переехали в благоустроенный многоквартирный дом, я несколько месяцев просыпалась ночью от слез, плакала во сне по дому. Тосковала по этому месту очень долго. Хотя, казалось бы, живем в квартире во всеми удобствами! Живи и радуйся, но нет. Не могла я расстаться со своим домом, душа рвалась туда. Наверно, это мое место силы. И еще – именно там я прожила самые свои счастливые годы.