Все хотят уехать

В летние месяцы туристы заполняют кафе, бары и отели прибрежного алжирского города Айн-эль-Турк. Испания находится всего в 160 километрах по морю, и некоторые рестораны даже носят испанские названия. Однако сейчас зима, и набережная пустует. Ветер несет пластиковый пакет, который цепляется за поникшую пальму. За ней находится заброшенный отель Hacienda.

Именно отсюда 33-летний активист Вафи Тигрин отправился в путь ясной лунной ночью в начале октября. Тигрин, который никогда не думал об эмиграции, поздней ночью, рискуя жизнью, забрался в лодку контрабандистов, чтобы покинуть свою родную страну.

Он оставил своих родителей и сестру, свой дом и все остальное, что ему было дорого. И ему повезло: он успешно переправился в Испанию.

Тигрин — один из многих молодых алжирцев, недавно покинувших свои дома. Если вы спросите кого угодно в Алжире — как в Айн-эль-Турке, так и в столице Алжира, все ответят вам одно и то же: мы знаем много людей, которые хотели пересечь Средиземное море и попасть в Европу. И некоторым из них это удалось. Кто-то был арестован при этой попытке. А некоторые бесследно пропали без вести, предположительно утонули.

Международная организация по миграции (МОМ) зарегистрировала более 12 000 случаев въезда алжирцев в Европу в 2021 году, что соизмеримо с количеством мигрантов из Марокко. Береговая охрана Алжира заявила, что в том же году она остановила более 4000 мигрантов.

Раньше Алжир покидали в основном только молодые люди. Однако в последнее время появляется все больше и больше историй о целых семьях, которые, по-видимому, достигли уровня отчаяния, достаточного, чтобы рискнуть пересечь границу. Надежды, вызванные революцией 2019 года, с тех пор угасли.

Протестное движение «Хирак» призывало положить конец военной диктатуре в стране. Но военный аппарат продолжает мертвой хваткой сдерживать страну. Кроме того, громоздкая бюрократия тормозит предпринимателей, желающих попробовать свои силы в новых предприятиях, а одних нефтяных доходов страны уже недостаточно для поддержания экономики. В стране высокий уровень безработицы, отсутствуют перспективы и усиливаются политические репрессии.

Тигрин испытал все это на собственном опыте. Он был активным членом «Хирака» в 2019 году и бежал, чтобы избежать неминуемого ареста. Сейчас он живет в Париже, где подал прошение о политическом убежище. Он делится своей историей в телефонной беседе.

Он говорит, что заплатил около 4250 евро, чтобы переправиться в Испанию на моторной лодке вместе с одиннадцатью другими алжирцами. «Я бы хотел, чтобы государственные компании Алжира были так же хорошо организованы, как контрабандисты», — признается он. Он считает, что в этой операции замешаны коррумпированные сотрудники спецслужб. Один из контрабандистов позвонил связному в военно-морском флоте до того, как лодка покинула Айн-эль-Турк, район, находящийся прямо рядом с военной базой. Ни для кого не секрет, что лодки отправляются в Европу ночью из залива близлежащего прибрежного города Оран.

Таких беженцев, как Тигрин, в Алжире называют «Харрага» (алжирский неологизм, образованный от арабского слова «храг», означающего «сжигать» или «те, кто сжигает» — прим. «Репортёра»): люди, которые что-то сжигают — в основном свои документы, удостоверяющие личность, — чтобы их нельзя было отправить обратно, или, если говорить метафорично, они сжигают границы, отделяющие их от Европы. Правительство пытается скрывать это явление. В октябре оно даже зашло так далеко, что пригрозило отозвать аккредитацию французского информационного агентства AFP после того, как оно сообщило о Харраге.

Вероятно, этому есть простое объяснение: тысячи людей, рискующих своей жизнью, чтобы покинуть страну, совершенно не вписываются в концепцию «нового Алжира», которую любит превозносить президент Абдельмаджид Теббун. Теббун пришел к власти в 2019 году в результате протестов, в ходе которых был свергнут его предшественник Абдель Азиз Бутефлика. Он позиционирует себя как представителя протестного движения «Хирак» — в определенной степени активистом, стоящего у руля страны. «Теперь я Хирак», — сказал он DER SPIEGEL в интервью в октябре.

Но реальность такова, что в этом новом Алжире больше нет места для таких активистов, как Вафи Тигрин. Тигрин был членом молодежной ассоциации RAJ (Rassemblement actions jeunesse), светской организации левого толка. RAJ действовала в стране около 30 лет, пока не была распущена в октябре по настоянию правительства — это еще один признак усиления репрессий.

Тигрин родом из алжирского региона Кабилия на побережье Средиземного моря. Но большую часть своей жизни он провел в столице Алжира. Он был в первых рядах во время протестов «Хирака», снимал демонстрации на свой мобильный телефон и вел репортажи в прямом эфире на своей странице в Facebook, которая быстро набрала аудиторию более 80 000 подписчиков.

В тот год сотни тысяч людей по всей стране вышли на улицы в знак протеста против престарелого Бутефлики и его закостенелого, коррумпированного режима. Бутефлике пришлось уйти в отставку, а позже он умер. После новых спорных выборов наибольшее количество голосов из пяти кандидатов набрал Теббун — все они были от политического истеблишмента. Всюду звучали призывы к бойкоту, а явка избирателей была исторически низкой — около 40 процентов.

По его словам, когда его соотечественники отправились голосовать, Тигрин сидел с 90 другими мужчинами в камере с единственным туалетом. Он был арестован в сентябре 2019 года за «публикации, которые могут нанести ущерб интересам страны». После того, как Теббун вступил в должность, он и другие протестующие были освобождены. Этот шаг должен был обозначать новое начало.

«Они хотели создать видимость смены власти», — говорит Тигрин. Однако на самом деле, продолжает он, Теббун — это просто новое лицо того же старого режима, против которого он и протестующие вышли на улицы, чтобы противостоять ему. Тигрина, может, и освободили, но его проблемы никуда не делись.

Еще до ареста он потерял работу в отделе маркетинга государственного предприятия. Протестовать стало сложнее из-за карантина в связи с коронавирусом и усиления репрессий. Но Тигрин продолжал критиковать власть имущих, что не нравилось властям. Его хотели снова арестовать, и силовики нанесли ему визит в село.

Тигрин рассказывает, что побежал, как только увидел, что они приближаются, и спрятался в лесу. От знакомого полицейского он узнал, что власти пытаются связать его с террористической организацией, а это обвинение может означать несколько лет тюремного заключения.

Он признается, что плакал, когда понял, что должен все оставить. «Но другого выхода не было. Я предпочел рискованное путешествие на лодке по морю, чем снова оказаться в тюремной камере», — говорит он.

Хотя это правда, что высокопоставленные члены старого аппарата власти, в том числе брат Бутефлики, были арестованы по обвинению в коррупции, некоторые в Алжире говорят, что эти действия были просто позиционной войной внутри аппарата власти. Один клан использовал протестное движение, чтобы избавиться от другого.

Алжирский писатель Адлен Медди говорит, что ситуация гораздо сложнее. «В Алжире армия объединяется, когда возникают кризисные ситуации, — говорит он. — В марте 2019 года военные поняли, что ситуация с Бутефликой больше не может продолжаться. Вот почему они встали на сторону народа».

Медди считает, что движение «Хирак» не преуспело в политической организации. И что нельзя просто размещать лозунги на Facebook, призывающие к революции. Сейчас Алжир не смог бы справиться с радикальными переменами; гражданское общество слишком слабо, страна слишком велика, а государство слишком централизовано. «После „Хирака“ ожидания были огромными, но перемены происходят не так быстро», — рассказывает писатель.

Правозащитные организации, например, группа Algerian Detainees («Алжирские заключенные»), насчитывают в стране более 250 политических заключенных. Пандемия только усугубила экономический кризис. «Люди здесь потеряли всякую надежду, — говорит продавец в закусочной в Оране. — Все хотят уехать».

То, что Теббун утверждает, что является воплощением «Хирака», вызывает много вопросов, говорит, вздыхая, студентка, сидящая перед библиотекой в Алжире. Она тоже была на улицах во время протестов, как и ее сокурсники, сидящие рядом с ней. Все предпочли остаться анонимными из страха. Некоторые из них признались, что хотят уехать за границу.

Правительство назначило министра по стартапам, но студенты просто смеются над этой идеей.