Высказаться профессией

Все было достаточно прозаично и банально. Где-то в 94-95 гг. прошлого века, когда я был такой же молодой, как вы, мне хотелось всего много и сразу. Руководитель театра, в котором я работал, все время говорил мне: «кто хочет все и сразу, тот беден тем, что не умеет ждать». Мне она никогда не нравилась, и я до сих пор пытаюсь ее опровергнуть. Речь идет о банальной вещи – о зарплате. Он все говорил, что скоро зарплата будет у артистов хорошая, но вот с тех пор прошло более двадцати лет, и она стала только меньше. Поэтому все время приходилось работать, и тогда я придумал сделать детский спектакль.

Перерыв кучу литературы драматургической, я не нашел пьесы, которая мне бы понравилась. Я ничего лучше не придумал, как написать сказку самому. И назвал ее: «Сказка о том, как дочка царская Валерьянка счастье искала». Прошло еще три дня и оказалось, что в театре еще нет режиссера, который поставил бы мою замечательную сказку. Пришлось делать это самому. Когда она вышла, мне тут же предложили поставить в театре еще один спектакль, уже новогодний. Не вспомню уже, как она называлась, но сказка была про кикимору. Ее я тоже поставил, и после этого понял, насколько мне интересно этим заниматься. Позже я захотел поставить спектакль для взрослых. Нашлись сумасшедшие люди в труппе, которым это тоже стало интересно. Ну и чтобы уже не мелочиться и не размениваться на всякую примитивную драматургию, включая свою собственную, я решил поставить Сервантеса. Когда спектакль вышел, он оказался очень востребованным и тут же отправился в Магнитогорск на театральный фестиваль, где была отмечена режиссёрская работа. И тогда почему-то в свои двадцать шесть лет мне пришла мысль, что я, наверное, режиссер. И меня понесло в этом русле, я стал много ставить в драматическом и музыкальном театрах города Оренбурга, где в это время жил. 

Только на один спектакль – «В душе хороший человек» – Союз театральных деятелей России и Министерство культуры РФ выделили нам грант в «колоссальном» совершенно размере 100 тысяч рублей. Чтобы вы понимали, скажем, проектор стоит примерно 30 тысяч. Да, для меня это – большие деньги, но как для обычного человека. Для театра же это просто «никакие» деньги, потому что одеть и обуть одного артиста уже составляет 50 тысяч. Одевать их нужно полностью, начиная с нижнего белья и заканчивая верхней одеждой и обувью. Но мы умудряемся находить варианты и делать спектакли достаточно недорого, потому что в принципе все делаем сами, от начала и до конца. Если нужно шить, то шьем сами; если нужно заняться сваркой металлических декораций, то делаем это сами. Это оказывается не так сложно. Когда я попросил на один спектакль соединить две металлические детали с помощью сварки, мне назвали такую сумму, что я понял: на эти деньги можно купить два сварочных аппарата. Я купил один и научился сварке. Сейчас прекрасно делаю любые декорации без проблем. Так что театр существует исключительно на те деньги, которые мы зарабатываем, благодаря тому, что люди к нам ходят и покупают билеты. 

У Полунина есть десять заповедей, по которым он строит принципы своей работы. И первая заповедь у него такая: в проект нужно приглашать только тех, кого хочется… обнять. Я считаю, что это очень важный момент. По этому принципу и существует наш театр. Я зову тех людей, с которыми мне приятно общаться не только в профессиональном плане, но и… вообще. 

Да, вот есть проблема, которая меня жутко волнует, я понимаю, что мне нужно как-то свое мнение по этому поводу озвучить. Мне попадается пьеса «Я пулеметчик», и понимаю, что это самая пацифистская пьеса в мире. Когда приехал сам автор (прим. Юрий Клавдиев), мы с ним долго разговаривали, он говорит: «Слушай, как-то вообще эту тему в пьесе не рассматривал, сейчас приду, перечитаю». Почитал, на следующий день приходит и говорит: «Слушай, правда, жутко пацифистская вещь». Поэтому я решил поставить спектакль.
Те же «Города одиночества»… Там длинная история у этого спектакля: как он появился в голове и так далее, и тому подобное. Но количество объявлений «найти человека» и «пропал, помогите, ушел и не вернулся» уже переходит все здравые рамки. То есть, сегодня, в принципе, можно сейчас зайти в «Google» и фактически, в реальном времени посмотреть, что у тебя на балконе сушится. А у нас люди пропадают сотнями, и мы не можем их найти. На самом деле от того, что всем все равно. Есть такая проблема. Да, я могу написать в социальных сетях об этом, но толку от этого никакого. А можно посредством профессии обратить внимание на эту проблему. Как, например, в спектакле «Наташина мечта».
Опять же, спектакль, история появления которого больше чем «просто поставили, прочитали и все». Это тот спектакль, который существует у нас до сих пор. До сих пор существует и традиция: если приходит мама с дочкой или с сыном, то они проходят по одному билету. И это правильно, потому что спектакль обращает внимание на те проблемы, при которых взрослые «не слышат» собственных детей. Ведь все взрослые, воспитывая своих детей, добиваются того, чего сами не добились, исправляют свои собственные ошибки.
Спектакль «В душе хороший человек» появился, потому что в сегодняшнем мире становится нормой отсутствие морали. Цинизм процветает в общении. Мы не боремся с этим, но как можем на это обращаем внимание. Ну, опять же, можно устраивать безумства на своей странице в соцсетях, а можно с помощью своей профессии пытаться как-то высказаться. Наверное, это и есть основной мотив выбора пьес и постановки спектаклей. 

Я, наверное, никогда в жизни, не хотел бы видеть на сцене порнографию, в буквальном понимании этого слова. И, наверное, все-таки я бы не хотел, чтобы на сцене было пошло…