- Публикатор: Екатерина Аносова (AnosovaEkaterina)
- Текст: Екатерина Аносова
- Фото: Архив организации
- Видео: Архив организации
О противоречиях
Cправа — разноцветные гаражи, похожие на огромные детские кубики, слева — биотуалет, посередине — здание с обшарпанным фасадом. Когда-то оно было персиковым. Теперь краска отслоилась от стены, словно старые обои. На здании табличка — «Благотворительная организация Ночлежка». Через стекло входной двери виднеются яркие зелёные стены. Здание встречает небольшим коридором с двумя комнатами: кладовкой со стиральными машинками и комнатой охранника с двухъярусной кроватью, столом и телевизором. Мужчина лет пятдесяти маячит по комнате, что-то усердно ищет. Поворачивается, видит меня и сильно удивляется. Задумчиво почёсывает голову, поправляет сползающие штаны и указывает наверх.
Коридор приветливый. Похоже на типичный питерский хостел. Но детали не дают забыть, где я на самом деле. На стене — доска с объявлениями о пропавших людях. Свободного места почти нет. На меня смотрят десятки совершенно разных лиц. Но что-то одинаково одинокое читается в их потерянном взгляде. В конце коридора железный ящик для пожертвований. Пока охранник разбирается с телефоном, бросаю несколько монет. Они со звоном ударяются о пустое дно. Комната наполняется глухим звоном.
Четырехэтажное чувство
Направили на четвертый этаж — чердак. Там располагается офис. Поднимаюсь по узким лестницам. Стены выкрашены в разноцветные полоски. Пахнет туалетом. На площадке между этажами стоят женщины в домашних халатах и тапочках. Курят. Матерятся. Прошу прощения и протискиваюсь между ними. Чувствую себя инородным телом. С третьего раза открываю тяжёлую белую дверь. Взгляд упирается в картонные таблички на безликой стене. Их семь, все они разные, но говорят об одном. О равнодушии, доброте и человеческом сопереживание. «Только статуи способны перезимовать на улице» — подпись на одной из таблиц.
Вот и дверь в офис. Просторная и уютная комната. Рабочие столы, гора документов, цветы и отдельная кухня, где можно перекусить и попить чай с ягодным пирогом. Меня с улыбкой встречает Влада Гасникова — молодая девушка с очаровательными кудряшками и милым голосом. Здесь она специалист по связям с общественностью. Но раньше работала журналистом в «Коммерсанте». Ушла из журналистики, потому что только здесь почувствовала, что ее работа помогает людям.
Вот и дверь в офис. Просторная и уютная комната. Рабочие столы, гора документов, цветы и отдельная кухня, где можно перекусить и попить чай с ягодным пирогом. Меня с улыбкой встречает Влада Гасникова — молодая девушка с очаровательными кудряшками и милым голосом. Здесь она специалист по связям с общественностью. Но раньше работала журналистом в «Коммерсанте». Ушла из журналистики, потому что только здесь почувствовала, что ее работа помогает людям.
Поднимаемся по лестнице. Влада рассказывает, что в ночлежке проживают 52 постояльца: 12 женщин и 40 мужчин. Меня представляют мечтательному мужчине у окна. Синий пиджак, круглые очки с объемными линзами и пышная седая прическа, как у распустившегося одуванчика. Губы сосредоточенно сжаты в прямую линию. С первого взгляда можно решить, что передо мной ученый или профессор. Но он бездомный. Он в ночлежке. И говорит с трудом.
Часто приходит к этому окну, долго стоит, всматривается в однотипные стены соседних зданий, гаражи и рабочие машины. Пейзаж не для романтиков. Но что, если для людей, которые привыкли смотреть в окно с другой стороны жизни все выглядит иначе?
Женская комната быстро выводит из задумчивости. У стен обосновались двухъярусные кровати, в центре комнаты ярко-зеленая колонна. На неё со всех сторон привешены полки, где хранятся посуда, еда и ещё много всего. Комната цветастая и всего в ней кажется много: одежды, сумок, посуды. Фоном звучат новости из телевизора. «Ну, ты чего, сделай звук потише: к нам гости пришли». Усердно тыкают кнопку на пульте. Звук становится тише. Но разговорчивости моих собеседниц не способствует. О жизни своей рассказывать не хотят, от интервью отказываются. Но Валентина Николаевна задумчиво начинает.
«Ну, что говорить, родилась в Петербурге, потом лишилась квартиры, родственников здесь никогда особо не было. Пришлось жить на улице. Потом оказалась здесь. И теперь все так хорошо. Так дома никогда не было : еда есть, одежда, лекарства. Со всеми документами помогают. Лучшую жизнь теперь и представить сложно».
Своему счастью Валентина Николаевна благодарна губернатору. Который, на самом деле, здесь не при чем. Деньги, что выделяет государство, полностью уходят на оплату налогов и аренды. И на том спасибо. А на Валентину Николаевну сотрудники точно не обижаются.
«Ну, что говорить, родилась в Петербурге, потом лишилась квартиры, родственников здесь никогда особо не было. Пришлось жить на улице. Потом оказалась здесь. И теперь все так хорошо. Так дома никогда не было : еда есть, одежда, лекарства. Со всеми документами помогают. Лучшую жизнь теперь и представить сложно».
Своему счастью Валентина Николаевна благодарна губернатору. Который, на самом деле, здесь не при чем. Деньги, что выделяет государство, полностью уходят на оплату налогов и аренды. И на том спасибо. А на Валентину Николаевну сотрудники точно не обижаются.
Если в женской комнате все было слишком ярко, то здесь достаточно хмуро. Телевизор задает тон всему помещению. Играет на фоне, никому особо не мешая. Транслирует канал о здоровом образе жизни. На нижней кровати сидит мужчина лет сорока. Влада предлагает познакомиться с ним поближе. Договариваемся встретиться в библиотеке этажом выше, чтобы здесь никому не мешать.
Библиотека в «Ночлежке» место важное. Это и компьютерный класс, и место для проведения психологических тренингов и семинаров. Два компьютера из четырех занято. Мужчина лет сорока с короткой стрижкой смотрит какой-то фильм, молодой парень — музыкальные клипы с голливудскими звездами.
Приходит мой собеседник. На голове — чуть пробитые сединой волосы с длинным хвостиком на затылке. Глаза живые и равнодушные одновременно. На руке свисают потертые фенички и браслеты из потертой тонкой шерсти. За спиной рюкзак, который он почему-то везде носит с собой. В руках — ноутбук. Со всех сторон торчат провода, дополнительные детали, экран держится на тонкой пружинке. Не знаю, как он работает, но он это делает.
Библиотека в «Ночлежке» место важное. Это и компьютерный класс, и место для проведения психологических тренингов и семинаров. Два компьютера из четырех занято. Мужчина лет сорока с короткой стрижкой смотрит какой-то фильм, молодой парень — музыкальные клипы с голливудскими звездами.
Приходит мой собеседник. На голове — чуть пробитые сединой волосы с длинным хвостиком на затылке. Глаза живые и равнодушные одновременно. На руке свисают потертые фенички и браслеты из потертой тонкой шерсти. За спиной рюкзак, который он почему-то везде носит с собой. В руках — ноутбук. Со всех сторон торчат провода, дополнительные детали, экран держится на тонкой пружинке. Не знаю, как он работает, но он это делает.
Отодвигает стул на другом конце стола, медленно опускается и серьезным тоном долго расспрашивает, куда я собираюсь писать, что за издание и другие выходные данные.
На самом деле ему не лет 40,а больше на целых 20. И своё настоящее имя он мне назвать не может. Только псевдоним – Андрей Рэйван. Прошу рассказать его о своей жизни и как попал сюда. Ироничный смех. «Я тебе такое расскажу, на 30 материалов хватит».
На самом деле ему не лет 40,а больше на целых 20. И своё настоящее имя он мне назвать не может. Только псевдоним – Андрей Рэйван. Прошу рассказать его о своей жизни и как попал сюда. Ироничный смех. «Я тебе такое расскажу, на 30 материалов хватит».
Родился Андрей в Санкт-Петербурге. Закончил биофак СпБГУ, но почву выбрал другую. Юность требовала свободы и самовыражения. Поэтому принял непосредственное участие в двух крупных восстаниях в брежневское время, нарвался на неприятности и решил уехать в Европу. В студенческие годы играл в рок-группе, писал оппозиционные стихотворения и песни. Разрекламированная свобода Запада одурманила и свалила с ног. Новым основным домом в ближайшее время для него стал Брюссель. Об этом времени он говорит с упоением. « Жили мы в творческих сквотах. В Европе - это самые счастливые люди. Они символизируют собой абсолютную свободу. Мы могли прийти в любой пустой дом и жить там совершенно бесплатно. С пособием по безработице в тысячу евро не о чем было беспокоиться. Однажды я жил один в 15-этажном здании. Это и круто и страшно одновременно. Особенно ночью. Проехал всю Европу на изобретении своего друга - экологически чистом доме-велосипеде, работающем на солнечной энергии. Он любил такое. Один раз сняли часть электрической башни, погрузили в машину и отвезли на задний двор его дома. Он из этого сделал изобретение из великов по выработке солнечной энергии. За это его вскоре упрятали в психушку».
Сам же Андрей попробовал в Европе многое. Стал известным в Бельгии режиссёром, художником и поэтом. Успел побывать в тюрьме после своей выставки на политическую тематику. В тюрьме, как он признался, было неплохо. Свободное время, кормили, как в ресторане, чисто и опрятно. «Намного лучше там в тюрьме, чем у нас на свободе»
Снял несколько фильмов, написал несколько стихов, изготовил пару инсталляций - депортировали обратно в Россию. Через 20 лет. Родственников нет, документов нет, 400 евро в кармане и американский флаг в рюкзаке. Им он позже укрывался в Шереметьевском аэропорту. Притворился обманутым американцем, говорил на русском с чистым английским акцентом. Но через два месяца, полицейские заподозрили, что здесь что-то не так. Перебрался в Петербург к сводной сестре. «Отношения у нас были не из лучших. Но ситуация такая, что пришлось идти на крайние меры. Прожил я там недолго. Выгнали меня из-за политических разногласий. Снова. И вот я здесь».
В библиотеку начали приходить люди. Молодая девушка с каре попросила нас освободить комнату: сейчас здесь будет психологическая консультация. Начали собираться. В середине комнаты составили круг из стульев, половину уже заняли. Полноватый мужчина в растянутой футболке, из под которой виднелись тусклые татуировки, крикнул всё тому же парню за компьютером с клипами: «Эй, иди сюда, хватит там смотреть свою порнуху». Парень покорно сел на ближайший стул.
- А вы почему не идёте? – спрашиваю я, придерживая дверь на выходе.
- Пф...зачем мне эта секта? –удивлённо спросил Андрей, пытаюсь пролезть в проём со своим изобретением.
Договаривали мы на тесной лестничной площадке. Когда проходили люди, а разговор заходил о чём-то серьёзном, Андрей плавно переходил на английский. Сожителя его недоверчиво поглядывали. Один громко обратился, присвистывая: «Эй, Бельгиец». Диссидент устало закатил глаза.
В подарок Андрей скинул на флешку свои фильмы, музыку и стихотворения. А также фотографии. Мне кажется, ему было важно рассказать всё это. А мне услышать.
Снял несколько фильмов, написал несколько стихов, изготовил пару инсталляций - депортировали обратно в Россию. Через 20 лет. Родственников нет, документов нет, 400 евро в кармане и американский флаг в рюкзаке. Им он позже укрывался в Шереметьевском аэропорту. Притворился обманутым американцем, говорил на русском с чистым английским акцентом. Но через два месяца, полицейские заподозрили, что здесь что-то не так. Перебрался в Петербург к сводной сестре. «Отношения у нас были не из лучших. Но ситуация такая, что пришлось идти на крайние меры. Прожил я там недолго. Выгнали меня из-за политических разногласий. Снова. И вот я здесь».
В библиотеку начали приходить люди. Молодая девушка с каре попросила нас освободить комнату: сейчас здесь будет психологическая консультация. Начали собираться. В середине комнаты составили круг из стульев, половину уже заняли. Полноватый мужчина в растянутой футболке, из под которой виднелись тусклые татуировки, крикнул всё тому же парню за компьютером с клипами: «Эй, иди сюда, хватит там смотреть свою порнуху». Парень покорно сел на ближайший стул.
- А вы почему не идёте? – спрашиваю я, придерживая дверь на выходе.
- Пф...зачем мне эта секта? –удивлённо спросил Андрей, пытаюсь пролезть в проём со своим изобретением.
Договаривали мы на тесной лестничной площадке. Когда проходили люди, а разговор заходил о чём-то серьёзном, Андрей плавно переходил на английский. Сожителя его недоверчиво поглядывали. Один громко обратился, присвистывая: «Эй, Бельгиец». Диссидент устало закатил глаза.
В подарок Андрей скинул на флешку свои фильмы, музыку и стихотворения. А также фотографии. Мне кажется, ему было важно рассказать всё это. А мне услышать.
Выхожу из «Ночлежки», как из долгого сна. Сначала болезненно, потом с интересом, вспоминая увиденное. Стоит поместить таких разных людей в одно небольшое пространство, и контуры становятся четче. В этом маленьком мире, кажется, и законы совсем другие. Вещи уменьшаются, исчезают куда-то на задний план. А человек во всю величину, так, что можно разглядеть каждую морщинку. Но даже в этой гиперболизированной ситуации я черпнула для себя только надежду в людей. Может быть, субъективную, но свою.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...