В трудные времена афганские фермеры переключаются на опиум в поисках стабильности

АРГАНДАБ, Афганистан — Гранатовые деревья Абдула Хамида изранены пулями и осколками. Уровень воды в реке снизился, а земля пересохла. Плоды, которые прославили его район на юге Афганистана чем-то, кроме войны, больше не приносят прибыли.

Итак, в этом месяце полевые работники г-на Хамида начали уничтожать около 800 принадлежащих ему гранатовых деревьев в районе Аргандаб в Кандагаре. Он смотрит, как вековой фруктовый сад, на протяжении многих поколений возделываемый его семьей, превращается в кладбище скрученных стволов, выброшенных фруктов и взрыхленной земли.

«Нет воды, нет хороших урожаев», — говорит 80-летний г-н Хамид, но его неутешительный вывод заглушает неумолимая отрыжка бензопилы. Отсутствие дождя и снижение уровня воды в колодцах сделали практически невозможным полив деревьев круглый год, в результате чего часть урожая этого года сгорела из-за обезвоживания. Военная кампания Талибана* в прошлом году все только усугубила.

Решение уничтожить весь свой фруктовый сад — это решение, которое принимают г-н Хамид и многие другие афганские фермеры в этом районе, чтобы суметь заработать после серии разрушительных сезонов сбора урожая. Ужасающая засуха, финансовые трудности и непредсказуемое закрытие границ в конце войны заставили их переметнуться в поисках надежности к самому проверенному экономическому двигателю региона: выращиванию опийного мака.

По данным Управления ООН по наркотикам и преступности, одно поле, на котором выращивают опий, мало что значит в масштабе крупнейшего в мире опиумного производства в Афганистане, на которое приходится более 80 процентов мировых поставок.

Но то, что происходит в Аргандабе и других местах в Афганистане, в разгар тяжелого экономического коллапса, который привел к общенациональному кризису с наличностью, может привести к производству и торговле наркотиками по всему Афганистану. Многие опасаются, что этот сезон является ранним предупреждением о значительном увеличении культивации в будущем.

«В следующем году вы увидите посевы мака, — сказал 54-летний Мохаммед Омар, другой фермер, выращивающий гранат, шагая по своему саду, заложив руки за спину. Его батраки сорвали последние в этом сезоне плоды с колючих веток наверху. — Больше ничего нет».

В Аргандабе, районе к северо-западу от города Кандагар, разделенном извилистой одноименной рекой, гранат, несомненно, является гордостью южного Афганистана и издавна является ценным предметом экспорта. Фермеры, семьи которых работали в садах большую часть времени, которое могут вспомнить, маркируют свои грузы, чтобы покупатели и экспортеры знали, откуда они произошли.

Красные фрукты традиционно экспортируются в Пакистан, Индию и иногда в Персидский залив, но недавние ограничения на границах и закрытие аэропортов после захвата власти талибами* чрезвычайно затруднили торговлю. Граница с Пакистаном то бывает закрытой, то открытой, что вызывает непрекращающееся беспокойство афганских фермеров и покупателей граната, которые пытаются рассчитать время сбора урожая, продаж и экспорта.

В октябре прошлого года наступление талибов* прорвалось в самое сердце района в разгар сбора урожая, а линии фронта правительства и талибов* выстроились вдоль реки. Самодельные взрывные устройства повстанцев усеяли сады, убивая фермеров, которые рискнули войти, чтобы ухаживать за своим урожаем. Боевые действия перекрыли важные дороги, не позволяя фруктам попасть на рынок.

Гранаты погибли на ветвях, пока полевые работники ждали прекращения авиаударов, минометов и очередей пулеметного огня.

Боевые действия наконец закончились, когда в августе Кандагар пал перед талибами*, оставив в районе заброшенные полицейские заставы, окопы талибов* в садах и сожженные деревья как свидетельство насилия, разразившегося в идиллическом районе взаимосвязанных полей и пыльных дорог.

21-летний Сафиулла, боец ​​талибов* из соседнего региона, которому было поручено патрулировать Аргхандаб в качестве недавно назначенного полицейского, объяснил, что за последний год он в одиночку пробирался через множество гранатовых садов, чтобы стрелять по правительственным войскам.

«Целые сады были уничтожены авиаударами и минометами, — отметил он, глядя на срезанную ветку, которая явно была пробита пулей. — Мне грустно смотреть, как разрушается красота этого сада».

Леванай Ага, которому около 80, собирал гранаты всю свою жизнь. Он продолжал их собирать, сражаясь в советской войне 1980-х годов как повстанец, переживая гражданскую войну и подъем талибов* в 1990-х, а также неудавшееся вторжение США, начавшееся в 2001 году. Но именно этот последний год сломил его, говорит он.

В 2019 году г-н Ага заработал около 9300 долларов. В 2020 году: около 620 долларов, хотя тогда он все еще мог сохранять жизнерадостность, несмотря на жестокое наступление Талибана*, прорывавшееся его сад. В этом году г-н Ага, осмотрев два оставшихся холма с гранатами, начал обреченно говорить, глядя в землю. Он сказал, что это был весь его урожай, и в следующем году, вероятно, в некоторых частях этого сада появятся стебли мака.

«Все это ввергло нас в нищету, — сказал г-н Ага. Шесть членов его семьи были убиты во время боев за месяцы, прошедшие с последнего урожая. — Съешьте гранат и оставьте все позади, об этом не стоит и говорить».

В течение многих лет опиум приносил меньшую прибыль с гектара, чем гранат, но он действительно обеспечивает финансовую безопасность. Опиум может храниться дольше и требует гораздо меньшего полива, чем гранат. А продажа и распространение запрещенного вещества часто лежит на сети контрабандистов внутри страны, поэтому закрытые границы не являются проблемой.

«Фермеры — рациональные субъекты, — говорит Дэвид Мэнсфилд, эксперт по незаконной экономике. — Они видят повышенный риск в продолжении выращивания граната».

35-летний Хамидулла, покупатель граната, не пожелавший назвать фамилию, приобретал фрукты в садах Аргандаба и отправлял их на рынки города и за его пределы в течение последнего десятилетия. Он спокойно заметил, что «если ситуация останется прежней, мы боимся, что за ближайшие несколько лет деревьев и вовсе не останется».

В иные времена решение о вырубке части его гранатового сада было бы немыслимым. Но в последние годы г-н Омар потерял тысячи долларов на накладных расходах, таких как топливо для его ирригационных насосов и зарплата полевых рабочих, без возврата этих вложений.

Касательно талибов* и мака. Повстанцы, ставшие правителями, имели сложные отношения с подобным урожаем. Во время своего первого нахождения у власти талибы* предприняли несколько нерешительных попыток ограничить выращивание опиума, прежде чем в конце 1990-х – начале 2000-х полностью запретили его выращивание по религиозным мотивам. Но после того, как они были свергнуты Соединенными Штатами, Талибан* погрузился в отрасль, используя незаконные доходы для финансирования своего повстанческого движения против самых могущественных вооруженных сил в мире.

Местные жители говорят, что талибы* в районе Аргандаб разрешили фермерам выращивать этот урожай, учитывая лишения последних нескольких сезонов. «Несколько сезонов выращивания опийного мака могут принести меньше прибыли, чем можно подумать», — пояснил г-н Хамид, фермер, уничтоживший свой сад. Но если правители Талибана* снова начнут закручивать гайки, то деньги потекут рекой, поскольку запасы опия истощатся. По крайней мере, он на это рассчитывает, как и другие фермеры, выращивающие опийный мак.

Хотя талибы* заявили о желании запретить производство этого наркотика после прихода к власти в августе, в недавнем интервью официальный представитель талибов* Забихулла Муджахид сказал, что не было никакого плана по прекращению или искоренению выращивания мака.

«Наш народ переживает экономический кризис, и лишать людей их единственного источника дохода — не лучшая идея», — сказал г-н Муджахид, но добавил, что талибы* призывали фермеров «искать альтернативы».

В последние годы выращивание опийного мака в Афганистане неуклонно росло, несмотря на миллиарды долларов, потраченные Соединенными Штатами и другими странами на борьбу с наркотиками. Согласно отчету Организации Объединенных Наций, общая площадь посевов мака в Афганистане оценивалась в 224000 гектаров в 2020 году, что на 37 процентов больше, чем в 2019 году.

«Это постыдно, мы знаем, но мы вынуждены. Что еще мы можем делать?» — говорит г-н Омар о выращивании мака, стоя в нескольких ярдах от того места, где г-н Ага продолжает выбрасывать закисшие гранаты. — Все рубят деревья».

*Талибан — запрещенная в РФ организация