В церковь на работу

Вдумчивость в слово
«Как пройти, Творца хваля, с ноты «до» до ноты «ля»? И от Пасхи до Поста? Вы спросите у Куста!». Под этим стишком таким же черным маркером на стене - слова благодарности регентов из Мадрида, Амстердама и еще ниже из Австралии. Привет оттуда обведен в рамку, похожую на кошачью морду с ушками, но, оказывается, авторы имели ввиду форму самого австралийского острова.
- Попасть к нам на регентское отделение сложно, - говорит мне «Куст», которому посвящены все эти послания. Евгений Кустовский работает регентом в церкви Трех Святителей на Кулишке в центре Москвы, 27 лет назад он основал Московские Православные регентские курсы, сейчас руководит «Регентским и певчим отделением православного гуманитарного института «Со-действие». – Пусть набор небольшой, но зато нам не приходится краснеть за выпускников.
У него уже седые борода и усы, но все еще темные волосы, синие джинсы, поспешные движения, которые выдают в нем человека по-юношески активного.
- Обязательно музыкальное образование, - говорит. - Регент должен не просто издавать звуки, а задавать тон, находить нужную гармонию: устойчивую, неустойчивую. Сама профессия очень творческая. Несмотря на то, что существуют жесткие заданные рамки в служебном уставе, для регента остается простор в том, как реализовать его правила в звуки. Да, порядок службы зависит от того, кому она посвящена, какой день недели, праздник ли, или наоборот. Но есть регент, который должен службу приготовить, прочитать ее особенности в книгах, а затем, самое интересное, - Евгений запрокидывает подбородок, выглядывает на меня из-под полуприкрытых век. Движение такое, будто он держит голову прямо, но читает с листа, - надо подобрать песнопения так, чтобы, с одной стороны, выдержать традиции пения, а, с другой, выстроить звуковысотность, чтобы хору было удобно петь, а людям - слушать.
- Значит, главное, - говорю, - профессиональный подход?
- Я – не светский дирижер, так что объект моей деятельности – не музыкальное произведение. Оно лишь средство раскрытия процесса богослужения. Некоторые подменяют понятие «служение» другими вещами. Есть люди, которые пришли получить удовлетворения финансовые. Дай меньше, они откажутся регентовать. Но сейчас всем платят мало, что уж тут… Есть те, кто приходят ради общения, как в компанию близких друзей. Это не так цинично, но все равно не то. Как правило, такие люди устраивают междусобойчик между пениями. Некоторые приходят молиться, на клиросе, дескать, эффективнее. Ты такого спросишь: «Что ж так фальшиво поешь?», а он: «Зато молитвенно». И это не очень правильно тоже. Но когда человек постоянно ходит на клирос, то начинает расти его техника, его голова, глаза, уши и голос. И нет мыслей о заработке или общении. И лишь когда все доведено до автоматизма, освобождается в голове место для молитвы. Я вошел спустя много лет в понимание молитвенности. Всего лишь лет десять назад. 

В отделении университета, где мы разговариваем, вдоль стен стеллажи с книгами: пособия, песнопения, авторское сочинение. В комнате с шутливой табличкой «Главный дирижер», на столе, альбом Чюрлёниса, литовского художника, который был еще и автором первых литовских симфонических поэм.
- В нашем пении самое главное – слово. Что за ним стоит? Мой коллега, Владимир Чугриев начал говорить с нами о смыслах. «Как вы это понимаете?» - спрашивал. Умение вникать в смысл сделало многих из нашего хора хорошими, думающими.
Все это говорит учитель. Но так ли можно понять, кто такой регент в хоре? Он – специалист?
Порывисто поднявшись, Евгений уходит за книгой, и через секунду, водя пальцем по гласам, показывает, что переводы с греческого иногда существенно меняют смысл, но еще комичнее могут запутать смысловые разбивки, которые из-за ошибки в верстке относят важное слово не к той части.
- Прямо «казнить нельзя помиловать», - говорит он. - Тут начинаешь задумываться, и появляется сопереживание тексту службы, как собственной и одновременно соборной молитве. Когда я стал работать регентом, сразу поменялась моя мирская жизнь. Мне стали безразличны многие вещи, в частности меркантильные. Я порвал с аспирантурой и фольклором, которым занимался. Не разлюбил, просто не мог по остаточному принципу им заниматься. Светская жизнь может значить больше, но, как правило, церковная жизнь меняет человека, его ориентации в миру. Сам я стал гораздо больше придавать значения слову, и когда пою тексты служб, и когда читаю лекции студентам, и даже когда общаюсь с сынишкой. Теперь во всей жизни я чувствую сакральную силу Слова.
Евгений говорит, человек долго не удержится в церкви, если будет вести деятельность, которая православным ценностям противоречит. Потому что тогда он не сможет проникнуть в суть. Но это правило сработает для того, кто вдумчив и целостен. А если попадется регент другого склада?

Свой путь
Храм Покрова Пресвятой Богородицы в Медведково, шатровый белокаменный без «луковичных» куполов. Тут четыре хора, первый – он же главный - из профессиональных певчих, остальные - из послушников, обычных прихожан.
- Прийти, помолиться и домой пойти – так умеют только единицы, другим не хватает концентрации. Человека надо вовлечь в литургию. Поэтому наш отец Валентин решил отправлять всех, кто мало-мальски умеет петь, на клирос, - говорит Татьяна Королева. Она на послушании в храме двадцать лет, столько же лет назад она закончила обучение регентству у Евгения Кустовского. Она закончила строительный, и работает преподавателем в МАРХИ, диссертацию писала на тему «сохранение белокаменных памятников архитектуры». Одета со вкусом: длинная юбка в пол, легкий кашемировый свитер и шарф отличаются оттенками приятного серого, изящная подвеска на шее.
- Я не могу сказать, что люблю службу, - говорит Татьяна. - Но не представляю своей жизни без нее. Для меня путь к Христу идет через труд. Деятельность – моя молитва.
В храме много разных форм послушания, начиная от регентства, помощи при крещении, заканчивая украшением храма и уборкой. Прихожан пытаются вовлечь в любой род деятельности. Всего, по словам Татьяны, «духовных чад» у отца Валентина, настоятеля храма, около 150 человек, и каждый выполняет свое послушание. 

- Мы чувствуем себя в храме как дома. Тут нет жестких правил, как тебе креститься, где стоять. Православие – не религия, а образ жизни. В церковь я пришла за мужем, как молодая жена, за советами. Мне батюшка тогда объяснил, что надо начинать с себя, изменюсь я, изменится и мир. Ежедневная работа над собой – вот вся жизнь. Здесь, в храме, на мне и реставрация, и дизайн, и выбор цвета стен, - широко улыбаясь, она трогает салатовые стены. – Я тут главный инженер. Я уверена, что не выйдет разделить жизнь мирскую и церковную. Может ли, к примеру, наркоман петь на клиросе? Скорее всего, в наемном хоре. Но зато, – Татьяна звучно смеется, - как красиво петь! Знаете, «человек сам с собой всегда договорится». Не главное, принял он наркотики или нет. Главное - стремиться очистить сердце от злобы, гнева, недовольства. Вот не может человек от плотского греха избавиться? У нас, например, наш регент Леонид Анатольевич всю жизнь курит. Да, грех, но тут в храме его любимое дело. Он не уходит в обычный хор, потому что, видимо, душа лежит именно к церковной музыке. Многие скажут: «Уж раз и в храме курят!», они не понимают, что сюда, может быть, самые грешные и приходят. А в миру гораздо больше нравственных людей, чем здесь. Но если человек пришел, он хочет что-то изменить. Все мы здесь за этим. Не получается физически, хотя бы мысленно, но главное – он признает свой грех, и стремится стать лучше. Разница в этом.
Евгения смотрит серьезно.
- Говорят, можно верить в Бога, а институт церкви сам себя дискредитировал. Мир меняется, ты не можешь абстрагироваться от внешнего. Вот, убили посла России, в ленте в Facebook момент убийства, я не хочу, а смотрю. Человек слаб: сегодня то посмотрел, завтра другое. А церковь нас возвращает. Без таинства в церкви нельзя поддерживать веру. Я каждый раз после причастия чувствую легкость. Сразу видна истина, что черное, а что белое, поэтому все мирские вопросы решаются легче, и я твердо стою на ногах. Не надо говорить, что есть церковь, а есть вера. Да, есть официальная часть и позиция как организации, Русской православной церкви. Но дело в том, что Бог живет в стенах храма, мы это знаем. И человеку нужно найти свой храм.