Добывая свет из-под земли

Трассу от Краснодара до Ростова-на-Дону пролетаешь быстро. Удобная, новая, гладкая. Потом граница, и вот она, Донецкая область. Что меняется? Ничего. Та же степь, тот же воздух, та же земля. Маки колышутся на ветру. Ощущение, будто приезжаешь в знакомые края много лет спустя. Но не время меняет здесь быт и уклад жизни, а война. Тихая, практически незаметная, она порой напоминает о себе и своей хищнической сути. А жизнь тут идет. Города отстраиваются заново, люди работают.

Еще с начала 20 века территория, включающая Донецкую, Луганскую и часть Ростовской области и названная Донбасс (Донецкий бассейн), была известна своей угольной промышленностью. Городки и поселения, раскинувшиеся на ней, славились своими шахтами на весь мир. А началось все с того, что в петровскую эпоху рудознатец Григорий Капустин открыл уголь как источник энергии и стал родоначальником этой отрасли на Донбассе. При том, что в здешних краях в те времена было много рыбаков, земледельцев и ремесленников, угледобыча стала популярным и прибыльным делом, в которое постепенно вовлеклась большая часть населения этих мест. Наиболее ощутимое развитие Донбасс получил во второй половине 19 века. К этому времени здесь сформировалась крупная промышленная угольная отрасль. Позднее, в советское время, Донбасс стал прочно ассоциироваться с главным местом добычи угля Союза, расположением крупных производств и градообразующих предприятий. Сегодня же добыча угля практически сводится на «нет». Многие шахты пострадали от боевых действий в регионе. В нынешних условиях восстановление и ремонт идут очень долго. 

В былые времена уголь с донецких шахт обеспечивал ведущие предприятия СССР. Теперь же добыча идет в основном на бытовые нужды местных жителей – потребителей много. Сегодня проблем здесь хватает с лихвой, но люди работают. Пытаются всеми силами сохранить добычу. Есть в них какой-то поселковый патриотизм, вера в светлое будущее.

Иван Теодорович Ковталев приехал в сюда в конце 50-х годов выпускником Львовского горного техникума. Сразу поставили на участок горным мастером. Молодой специалист получил койку в общежитии, быстро сдружился с такими же, как сам, активными юношами. Умевший играть на струнных инструментах, скрипке и кларнете, Иван создал в поселковом Дворце культуры музыкальный ансамбль, играли вживую на танцах. Вся холостая молодежь Нижней Крынки проводила здесь досуг, так что Ивана хорошо знали. На танцах и познакомился Иван с очаровательной Тамарой, работавшей в шахтном медпункте. Встречались молодые целый год, проверяя крепость чувств. А вскоре приняли решение — создать семью! Сыграли громкую комсомольскую свадьбу. В качестве свадебного подарка руководство шахты предоставило молодым жилье в 2-квартирном коттедже. Здесь, в этой квартире, прошли более полувека счастливой семейной жизни семьи Ковталевых. Иван Теодорович вскоре возглавил передовой добычной участок, который давал стране угля больше, чем иная нынешняя шахта, был уважаем горняцким народом за профессионализм, порядочность, умение найти выход из нештатных ситуаций, коих в горняцкой работе встречалось немало, был плодовитым рационализатором. Тамара Тихоновна все последующие годы работала фельдшером в поселковой амбулатории, оказывая первую помощь большим и маленьким пациентам. Она снискала себе уважительное звание «наш доктор». Чуть больше года назад Тамары Тихоновны не стало. Тяжелым ударом обрушилась на ветерана-горняка смерть супруги, с которой отметил Иван Теодорович золотую свадьбу. Но шахтер крепится духом, занимается огородом и пчеловодством, поддерживает в доме и во дворе порядок, такой как был при жизни его незабвенной Томочки. Утешение находит в общении с бывшими коллегами.

Как и другие ветераны, Иван Теодорович соблюдает одну очень важную традицию. Каждый день в 12 часов он приходит на центральную остановку. Задолго до появления автобуса, который подбирает рабочих и везет их на смену, здесь собирается «свет шахтеров 70-х». Они разговаривают о шахте, интересуются делами у теперешних трудяг, ругают начальство, рассказывают, как они работали. Вот так смотришь на каждого, слушаешь и вдруг понимаешь, что люди здесь не фальшивые, они настоящие, добрые, искренние.

Подъезжая к разработке, первое, что сразу замечаешь – террикон. Огромная искусственная гора из отработанной породы желто-рыжего цвета. Для Донбасса терриконы – это часть местного пейзажа. Шахтеры, приехавшие на смену, дружными рядами подходят получить одежду и защитное оборудование. Расписавшись в журнале и переодевшись, горняки спускаются в железной клети  под землю. Слышится громыхание и скрежет. Часть пути (самую небольшую) преодолевают пешком, дальше – ползком. Около 300 метров туннеля до места разработки нужно ползти на коленях. Горнякам с двадцатилетним стажем это раз плюнуть, а вот фотографу, оказавшемуся в таких условиях первый раз в жизни – понадобится минимум полтора часа. И только здесь понимаешь: действительно, шахтёры до такой степени привыкают «жить на коленях», ползти в шахте, что даже многие домашние дела (картошку почистить, например) выполняют стоя на коленях. Привычка. 

Среди привычек - не говорить «доброе утро», «добрый день», «добрый вечер», потому что в шахте не бывает времени суток. Тут приветствуют простым: «здравствуйте». К слову, в начале смены нужно обязательно здороваться с забоем – это уже к шахтерским приметам, которых, как и в любой профессии, немало. Например, горняки точно знают, что нельзя заниматься сексом до работы, это к поломке оборудования. Нельзя свистеть в шахте - на свист кровля «идет». Нельзя спускаться в шахту накануне отпуска (по традиции в последний перед отпуском день человек в шахту не идет, его «отмечают»). А еще бывалые горняки говорят: после третьего «звонка» (травмы) выходи на-гора или увольняйся совсем – четвертого не переживешь.

Оказавшись среди шахтеров на их территории, понимаешь - тут не халтурят. Это пахари. Это труженики. Это настоящие мужчины, которые не знают, что такое понты. У них свой особый юмор и разговоры, сдобренные крепким словцом. Их лица и тела в угольнопородной пыли, их мышцы привыкли к каждодневной нагрузке. Каждый из них привык без устали трудиться по 6 часов, прерываясь на то, чтобы съесть «тормозок» - высококалорийный обед. Трапеза проходит тут же, в забое.

В свое время шахта им. Лутутина была одним из лидеров  крупнейшего объединения в государственном секторе угольной отрасли по добыче коксующихся и энергетических углей подземным способом «Макеевугля». Здесь отрабатывали 4 пласта, добывали не меньше 4,5 тонн в сутки. Сегодня остался один пласт. На отработку других нет средств. Можно было бы развивать добычу, но в связи трудностями на коксовом рынке подготовку этой лавы отложили. В настоящее время нет капвложений в угольную промышленность. Главная проблема донбасских шахт - это экономическая блокада, которая привела к тому, что в регион не поставляется лес – основной строительный крепежный материал, жизненно необходимый для поддержания работоспособности шахты. Насколько известно, руководство республики пытается решить этот вопрос путем получения леса из России.

Но, несмотря на все трудности, угольная отрасль Донбасса в режиме ожидания. С одной стороны, от Украины, чьи производства заточены под донбасский уголь, и которой выгодно наладить связь с этим регионом. С другой стороны, от России, которая может стать посредником в поисках нового рынка сбыта.

Руководство «Макеевугля» старается смотреть в будущее с оптимизмом. Планы по добыче строятся, шахты не перестают работать, горняки ходят на работу. Что ж, хочется верить в то, что не напрасно. Ведь как однажды сказал бывший губернатор Донецкой области: «Донбасс порожняк не гонит». Даже в трудные времена здесь работают одни из лучших в мире специалистов, а добытый уголь не теряет своего качества.

Раньше на добыче угля работали и женщины, в годы ВОВ даже было организовано движение «Девушки, в забой», участницы которого били все мыслимые и немыслимые рекорды. Сегодня же представительниц прекрасного пола на глубине не встретить - строгий запрет. Однако девушки и женщины работают в шахтах врачами, инженерами, приемщицами.

Рабочая смена шахтера заканчивается душем. Чтобы отмыться от пыли, нужно потратить немало времени и усилий. И если работники заученными движениями приводят себя в порядок за двадцать минут, то фотографу, оказавшемуся в шахте гостем , понадобится часа два. Моются работяги только хозяйственным мылом. На каждого в смену положено 60 литров воды. Роба выдается на три дня, на четвертый – сдается в прачечную.

После душа и переодевания шахтеры вновь расписываются в журнале и отправляются к автобусу, чтобы поехать домой. Уставшие, сосредоточенные, они выходят на улицу. Глядя на то, как они поднимают вверх головы и щурятся от света, хочется задать самому себе только один вопрос: