Интервью
«Современное искусство должно синхронизироваться со временем»
Куратор Яна Двоенко о том, как живут художники и галеристы в Смоленске
19.09.2022
- Публикатор: Редакция РР (Редакция)
- Текст: Ксения Смильгина
Яна Двоенко занимается историей локального искусства, литературой андеграунда и современным российским искусством и курирует целый список проектов современного искусства. Но когда Яна поступала в вуз, ничего похожего на современное искусство в Смоленске не преподавали
— Мне кажется, что я всегда хотела заниматься искусством, — рассказывает Яна Двоенко. — Просто в Смоленске не было факультета, где изучались бы дисциплины, связанные с искусством. Здесь один классический вуз с гуманитарными факультетами: есть худграф и есть филфак — я пошла учиться на литературу. Сразу после университета — в аспирантуру, не столько для того, чтобы преподавать, сколько, чтобы дальше заниматься литературой. Когда я поняла, что это не то, что я хотела, решила самостоятельно расширять свой культурный кругозор. В моей среде всегда было очень много людей искусства. Я общалась с художниками, музыкантами, литераторами и понимала, что здесь эта среда вялотекущая, деятельность никто и никак не организует, она хаотична, площадок нет, продюсеров нет, арт-менеджеров нет, никого, по сути, нет – и нет представления о том, как делать это серьезно на каком-то уровне. Я писала об искусстве и хотела помогать им заниматься современным искусством именно в Смоленске.
И тогда Яна Двоенко придумала «мерцающий» проект «Март» и создала галерею современного искусства «Дом Молодежи». Площадка поддерживала местных авторов с помощью открытых мероприятий для широкой публики, но, как и многие независимые проекты, не пережила пандемии.
— Что такое «Март» и что такое «мерцающий проект»?
— «Март» — цикл лекций и образовательных сессий для слушателей разных возрастов: детей, подростков, взрослых. Мерцающим я его называю из-за того, что он проходит время от времени, закрывается, а потом возобновляется. Вот сейчас я буду читать лекции по современному искусству для Студии тотального творчества — объединения художников и художниц.
— А как появился «Дом Молодежи»?
— Я, дизайнер и основатель проекта делали его втроем, нам не на кого было положиться, и мы всегда находились в состоянии аврала. Но «Дом Молодежи» просуществовал всего год и несколько месяцев. Началась пандемия. Арендодатель существенно поднял цену, не позволил устроить «арендные каникулы» на время первой волны. Цена возросла со 100 до 150 тысяч рублей в месяц при том, что площадка не приносила никакого дохода: там были мастерские для художников и библиотека.
— Что такое «Март» и что такое «мерцающий проект»?
— «Март» — цикл лекций и образовательных сессий для слушателей разных возрастов: детей, подростков, взрослых. Мерцающим я его называю из-за того, что он проходит время от времени, закрывается, а потом возобновляется. Вот сейчас я буду читать лекции по современному искусству для Студии тотального творчества — объединения художников и художниц.
— А как появился «Дом Молодежи»?
— Я, дизайнер и основатель проекта делали его втроем, нам не на кого было положиться, и мы всегда находились в состоянии аврала. Но «Дом Молодежи» просуществовал всего год и несколько месяцев. Началась пандемия. Арендодатель существенно поднял цену, не позволил устроить «арендные каникулы» на время первой волны. Цена возросла со 100 до 150 тысяч рублей в месяц при том, что площадка не приносила никакого дохода: там были мастерские для художников и библиотека.
Хотя вообще-то ко мне уже приходили инвесторы с запросом «а давай еще раз попробуем». Но я уже понимаю, что делать все с теми же ошибками не имеет смысла. Должно сложиться комьюнити, среда, появиться потребность. Патроны и инвесторы тоже должны быть именно патронами, то есть понимать, что мы делаем площадку, чтобы люди не пили пиво во дворе, а чтобы развивалась культура. Художники тоже должны понимать свою ответственность, что они должны работать, генерировать какие-то идеи. Мне кажется, все завершилось именно тогда, когда все смоленские авторы, работающие в сфере современного искусства, сделали по одной выставке. Сейчас вся команда, с которой я делала «Дом Молодежи», уже разъехалась. Наверное, поэтому сейчас я занимаюсь больше историей, единомышленников здесь практически не осталось.
Фото из архива Яны Двоенко
— То есть вы хотели помочь им остаться, а они все-таки уехали.
— Я думала об этом. Работая в смоленском архиве, я узнала, что когда-то в прошлом художники ездили за опытом в Ригу, Москву, Санкт-Петербург — и потом они возвращались. Это процесс художественной рекурсии — набраться там, привезти в регионы, здесь уже заниматься этим и быть самым востребованным и оригинальным. А вот сейчас… Смоленск — это все-таки приграничный, транзитный город, все дороги и пути, которые здесь строились — транзит между западом и столицей. Близость Москвы играет свою роль. Многие уезжают учиться и там остаются. Здесь нет ресурсов и нет сообщества. Поэтому молодые художники, те, кто поступают, а многие поступают в Вышку, например, (Высшая школа экономики, - прим. автора), они там и остаются. Зачем им возвращаться?
— Я думала об этом. Работая в смоленском архиве, я узнала, что когда-то в прошлом художники ездили за опытом в Ригу, Москву, Санкт-Петербург — и потом они возвращались. Это процесс художественной рекурсии — набраться там, привезти в регионы, здесь уже заниматься этим и быть самым востребованным и оригинальным. А вот сейчас… Смоленск — это все-таки приграничный, транзитный город, все дороги и пути, которые здесь строились — транзит между западом и столицей. Близость Москвы играет свою роль. Многие уезжают учиться и там остаются. Здесь нет ресурсов и нет сообщества. Поэтому молодые художники, те, кто поступают, а многие поступают в Вышку, например, (Высшая школа экономики, - прим. автора), они там и остаются. Зачем им возвращаться?
— Вы занялись архивом от разочарования?
— Я занялась архивом очень своевременно, и он меня в какой-то степени вытащил. Потому что я уже думала: «Ну все, не буду больше заниматься современным искусством». Были учтены ошибки, но все равно какие-то вещи неисправимы в Смоленске.
— Я занялась архивом очень своевременно, и он меня в какой-то степени вытащил. Потому что я уже думала: «Ну все, не буду больше заниматься современным искусством». Были учтены ошибки, но все равно какие-то вещи неисправимы в Смоленске.
Фото из архива Яны Двоенко
— Существует ли цензура в области современного искусства и влияет ли она на людей в вашей среде?
— Конечно, влияет. У тех, кто здесь остается, я вижу такую позицию, что лишь бы нас никто не трогал, мы будем заниматься современным искусством, но лишь бы к нам никто никаких претензий не предъявлял. Это такая позиция безопасности. Но так нельзя заниматься искусством в современном мире. Останется декоративная живопись, останутся плакаты на заданную тему, станем избегать политики и социальной тематики, чтобы иметь хотя бы какие-то ресурсы, например, студии от города.
— Конечно, влияет. У тех, кто здесь остается, я вижу такую позицию, что лишь бы нас никто не трогал, мы будем заниматься современным искусством, но лишь бы к нам никто никаких претензий не предъявлял. Это такая позиция безопасности. Но так нельзя заниматься искусством в современном мире. Останется декоративная живопись, останутся плакаты на заданную тему, станем избегать политики и социальной тематики, чтобы иметь хотя бы какие-то ресурсы, например, студии от города.
— С вашей точки зрения, лучше такое «урезанное» творчество или совсем без него?
— Я не говорю, что не нужно заниматься творчеством вообще. Многие авторы на протяжении XX века писали в стол или меняли вектор своей работы, художники переставали заниматься выставками и обращались к книжной графике. Я не говорю о том, что нужно совсем бросить творчество. Ни художники, ни писатели не могут этого сделать, иначе они не были бы писателями и художниками. Другое дело — это искусство, не касающиеся каких-то таких вещей. Я не говорю, что нужно делать политические высказывания, но современное искусство должно синхронизироваться со временем, на него влияют процессы, которые происходят в обществе, умами художников владеют темы, которые важны для всех, вот почему искусство не может быть декоративным.
— Я не говорю, что не нужно заниматься творчеством вообще. Многие авторы на протяжении XX века писали в стол или меняли вектор своей работы, художники переставали заниматься выставками и обращались к книжной графике. Я не говорю о том, что нужно совсем бросить творчество. Ни художники, ни писатели не могут этого сделать, иначе они не были бы писателями и художниками. Другое дело — это искусство, не касающиеся каких-то таких вещей. Я не говорю, что нужно делать политические высказывания, но современное искусство должно синхронизироваться со временем, на него влияют процессы, которые происходят в обществе, умами художников владеют темы, которые важны для всех, вот почему искусство не может быть декоративным.
— Сталкивались ли вы с цензурой?
— Прошлым летом мы делали выставку-реконструкцию «Край съест центр». Площадки у нас уже не было. Эта выставка полностью архивная, она посвящена периоду с 1986 по 1996 годы в смоленском искусстве. И мы арендовали место в Культурно-выставочном центре имени Тенишевых, нам дали закуток на третьем этаже. Эта площадка, на которой показывают и выставки динозавров, и местных художников, и Дали. И только к нам пришли из ФСБ. Их заинтересовала работа Владимира Маркова, обнаженная, стилизованная под черно-белую графику эротических альбомов XIX века. По сути, на холсте была нарисована Мадонна в вольной интерпретации. Эту работу просили закрыть, хотя, казалось бы, что в ней такого? Но они посчитали, что публика просто не готова.
— Прошлым летом мы делали выставку-реконструкцию «Край съест центр». Площадки у нас уже не было. Эта выставка полностью архивная, она посвящена периоду с 1986 по 1996 годы в смоленском искусстве. И мы арендовали место в Культурно-выставочном центре имени Тенишевых, нам дали закуток на третьем этаже. Эта площадка, на которой показывают и выставки динозавров, и местных художников, и Дали. И только к нам пришли из ФСБ. Их заинтересовала работа Владимира Маркова, обнаженная, стилизованная под черно-белую графику эротических альбомов XIX века. По сути, на холсте была нарисована Мадонна в вольной интерпретации. Эту работу просили закрыть, хотя, казалось бы, что в ней такого? Но они посчитали, что публика просто не готова.
Фото из архива Яны Двоенко
— Потом была выставка портрета у знакомого фотографа, очень классического, реалистического черно-белого портрета. И в этой экспозиции была большая фотография, на ней стайка детей в одном белье сбилась, на улице играла. Пришли, обвинили в педофилии и заставили снять эту работу.
Не сказать, что эта цензура старается не допустить, чтобы зрители считывали какие-то смысловые коннотации. Здесь беспокойство, скорее, о том, чтобы не было шума, в традиционном “как бы чего не вышло”. Потому что все подстраиваются под основную публику, а она необразованна. Современного искусства боятся, потому что не понимают.
Не сказать, что эта цензура старается не допустить, чтобы зрители считывали какие-то смысловые коннотации. Здесь беспокойство, скорее, о том, чтобы не было шума, в традиционном “как бы чего не вышло”. Потому что все подстраиваются под основную публику, а она необразованна. Современного искусства боятся, потому что не понимают.
— Сейчас все выглядит как-то пессимистично в отношении культуры в целом. Но разве в моменты исторических переломов у людей не возникает потребность приобщиться к чему-то вечному?
— Недавно обсуждали эту тему. Кризисы в культуре должны быть толчком, рамки и ограничения должны быть для художников вызовом и все такое прочее. Это непростой вопрос. Как человек, который изучает искусство, я могу сказать, что у людей никогда прежде не было столько возможностей, чтобы заниматься искусством, наукой, исследованиями, сколько есть сейчас. Мы знаем стольких поэтов, писателей, художников андеграунда, которые работали «вопреки» в XX веке. Но сейчас их несравнимо меньше.
Сейчас мир переживает тяжелый кризис, значит, миру необходимы серьезные изменения, но экологической и социальной повестке не уделяется должного внимания. Наше время не оптимистично в плане будущего, и современные художники должны призвать людей обратить внимание на проблемы, которые ведут к гибели цивилизации. Ответственность за высказывания, которая лежит на художниках, сейчас гораздо выше.
— Недавно обсуждали эту тему. Кризисы в культуре должны быть толчком, рамки и ограничения должны быть для художников вызовом и все такое прочее. Это непростой вопрос. Как человек, который изучает искусство, я могу сказать, что у людей никогда прежде не было столько возможностей, чтобы заниматься искусством, наукой, исследованиями, сколько есть сейчас. Мы знаем стольких поэтов, писателей, художников андеграунда, которые работали «вопреки» в XX веке. Но сейчас их несравнимо меньше.
Сейчас мир переживает тяжелый кризис, значит, миру необходимы серьезные изменения, но экологической и социальной повестке не уделяется должного внимания. Наше время не оптимистично в плане будущего, и современные художники должны призвать людей обратить внимание на проблемы, которые ведут к гибели цивилизации. Ответственность за высказывания, которая лежит на художниках, сейчас гораздо выше.
Материал подготовлен с участием студентов Мастерской сетевого издания "Репортёр" на Факультете коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...