«Вход без маски запрещен»

 
7:00. Инна на работе. Начинается сдача смены: бригада Инны с прошлой бригадой обсуждает, что нужно сдать или поменять — ампулы, маски, кислород. После этого происходит осмотр и обработка машины. 

 
Инна садиться в машину. Они с водителем едут на заправку. В это время фельдшер заходит в специальный планшет и отправляет запрос диспетчеру на пересмену. Если он даёт добро,  машина скорой помощи едет на центральную подстанцию и пополняет запасы лекарств. Сотрудники заполняют необходимую документацию. В это время старший врач может проверить сумку на комплектацию и срок годности ампул, проверить чистоту в машине.

8:20. Инна заходит в планшет и обновляет «скорой» – "свободно". Но это в случае, если всё в порядке и бригаду никто не задержал. Периодически сотрудникам делают тест на коронавирус. Начинается работа. Если есть вызовы, а они, как правило, есть — «скорая» едет на вызов. Если их нет, бригада отправляется на подстанцию.

Инна рассказывает о самых тяжёлых случаях и объясняет, почему к ним нельзя привыкнуть:

— Приходит вызов «женщина подавилась шашлыком». Мы приехали, но она уже умерла. Начали её качать — проводить реанимационные мероприятия, но, фактически, это была смерть до прибытия. С женщиной был мужчина и годовалый ребёнок. Как выяснилось позже, ребёнок не от этого мужчины. Всё это время ребёнок плакал, пытался подойти к маме. Родственников ребёнка в городе нет, этот мужчина ему никто. На место вызова приехал следственный комитет. Ребёнок часа три неистово кричал и кидался на труп мамы. Смотреть на это было очень тяжело.

– Мужчина разбирал теплицу из старых оконных рам. Лестница соскользнула, мужчина упал, а на него – стекло. Его порезало вдоль позвоночника: даже были видны внутренности. Он метался в агонии – данная травма не совместима с жизнью. Его последние вздохи перед смертью. Рядом с ним стоят его мама и жена. Они в слезах кричат: «сделайте что-нибудь!». Но сделать уже ничего невозможно. Мы, конечно, попытались реабилитировать его, поставили капельницу, но его даже качать нельзя было, потому что позвоночник порезан. В таких ситуациях очень трудно: все хотят, чтобы ты как-то помог, но ты ничего не можешь сделать, ведь человек уже мертв.

– Поступил вызов с драки. Приезжаем: весь дом разгромлен, всё в крови, все тяжелые, всем по 17-18 лет. Несколько огнестрельных, несколько искалеченных битой. У одного парня перелом основания черепа — травма, не совместимая с жизнью.

– Больше всего я боюсь детских вызовов: травмы, хрипы, нет дыхания. Когда ты сама мать, за чужих детей переживаешь, как за своих. К тому же, мы не педиатрическая бригада: иногда боишься, что не хватит опыта или квалификации. В таких случаях вызываю квалифицированную врачебную бригаду, до её приезда оказываю помощь и передаю больного профессионалам.

– К таким вызовам невозможно привыкнуть. Если ты к этому привыкаешь, то нужно уходить из профессии. Конечно, я стараюсь не пропускать их через себя. Но когда ты относишься к этому как к обыденности — в тебе уже нет сочувствия и понимания.