Наверх
Репортажи

Учитель полезности

Почему ворочать вещами не стыдно
15.06.2018
Одни не знают, как избавиться от ненужных вещей. Другие - от мысли, что сами они никому уже не нужны. Проект “Вещеворот” предпринимателя и экоактивиста Дмитрия Закарлюкина перерабатывает все эти “не”, высвобождая энергию добра. Более трёх лет в Челябинске, а теперь и в других городах.

В Магнитогорске, втором по величине городе Челябинской области, “Вещеворот” закрутился пару месяцев назад: на улицах и в торговых заведениях появились контейнеры, в которые можно сдать чистую одежду, хорошую обувь и аксессуары. Контейнеры обещают, что вещи будут отданы нуждающимся или отправятся на переработку, часть — в благотворительный магазин. Последний пункт — он же первый в сегодняшнем рабочем визите Дмитрия.
Узнаю его по бороде, всем остальным он мало похож на сурового мужчину с аватарки, с которым я договаривалась о встрече. Джинсы, рубашка на футболку, брезентовые лямки рюкзака — этакий молодой учитель, готовый повести за собой учеников в светлые дали и тёмную тайгу. Знакомимся. И говорит, как учитель, подбирая и прикручивая друг к другу слова. С ним — жена Ольга. Они словно выбрались из палатки: сонно смотрят на магазин, до которого ещё нужно идти по ступенькам, разминают плечи перед восхождением. На самом деле они только что из машины, на которой проехали более 300 км. Прибыли небольшой командой. 
Вещи ждут своих покупателей и получателей.
Первой в гору идёт Ольга, попутно снимая видео на смартфон. Она не похожа на влюблённую ученицу — не подбирает ногу под ход мужа, не ловит его в кадр... В магазине их встречает продавец Светлана, приятная женщина, напоминающая музейного экскурсовода. Её отпаренные “экспонаты” аккуратно развешаны и ждут своих покупателей или получателей. Магазин и центр выдачи вещей — это одно и то же, только для одних вещи за деньги, для других — бесплатно.
Ольга явно не хочет, чтобы здесь был музей: посмотрели — и ушли. И первое, что она делает — решает избавить магазин от тишины:
— Музыка нужна.
Светлана показывает ей кубик-колонку, но его вилка не подходит к здешним розеткам. Ольга идёт в соседний магазин за переходником, и через пять минут появляется радио. Она просит Светлану не ждать чьих-либо указаний и по личной инициативе улучшать рабочее пространство. Просьба выходит довольно строгой. А я примеряю на Ольгу новый образ — завуча по воспитательной работе: с одной стороны, массовик-затейник, с другой, — начальство. По-моему, ей идёт. 
Антон и Дмитрий, кажется, слаженно работают, где бы ни находились.
Дмитрий в это время примечает дверь, из-за которой выглядывают чужие деревянные поддоны. Их любопытство должна прикрывать рольставня, но она сломана.
— Это не дело, — рассуждает вслух Дмитрий и начинает что-то крутить пальцами. Тут появляется Антон, координатор проекта в Магнитогорске, у него есть отвёртка. Они выкручивают, прикладывают, соединяют, не обсуждая совместные действия.
В хороводе вешалок так и хочется примерять на всех “одёжки”. Антон мог бы стать иконой экостиля: хорошо сложен, глаза — добрые-добрые. И вообще он похож на спасителя. Спрашиваю у него, почему исчез контейнер из ближайшего к моему дому торгового центра.
— Мы спешили... Дим, ну я как есть рассказываю?
— Да, конечно! Я и не знал.
— Нам дают добро — мы ставим контейнер, потом подписываем договор. Поставили четыре в торговых центрах одной компании. Их руководитель, когда мы принесли бумаги, задал вопрос: почему бесплатно, раз у “Вещеворота” есть магазин? Нам предложили платить аренду как за банкомат. Мы себе это позволить не можем. Контейнеры убрали, установили в других местах. Всего их пятнадцать пока.
— Много вещей уже собрали? — продолжаю задавать вопросы, видя, что рольставне это не вредит.
— Порядка трёх тонн, первая машина ушла в Челябинск, — говорит Дмитрий. — Для старта это нормально. Чтобы система была окупаемой, нам надо собирать от 10 тонн текстиля ежемесячно.
— Давно знакомы? — интересуюсь я, глядя на слаженную работу молодых людей.
— Да, — отвечает Антон, не бросая дела. — В 2010 году я стал магнитогорским представителем Димы по фотокнигам. В 12-м он меня привлёк на волонтёрский проект “Сделаем!” — уборки прибрежных территорий, парков. И вот зимой предложил заняться “Вещеворотом”. Всё просто, и всё получается, — то ли о проекте, то ли о рольставне говорит магнитогорец. Она обрела вторую жизнь, как и всё в этом магазине.
— Вы здесь за деньги работаете? — снова обращаюсь к Антону.
— Конечно, — отвечает Дмитрий. — Благотворительность — дело хорошее, но без денег никуда. Было принято, что экоактивисты — это люди бедные и несчастные, которые спасают мир. Это неправильно! Если у тебя самого не спасена жизнь, ты никого другого не спасёшь. Поэтому я строю проекты в режиме самоокупаемости. Это правильно, это устойчиво. — Дмитрий переключается на новую задачу. — Антон, что за бардак? — будто школьника отчитывает напарника.
За столом-прилавком — склад стройматериалов, аккуратная на вид свалочка. Антон не подыгрывает учителю: спокойно объясняет, что на эту территорию прав у них нет, её в любом случае нужно освобождать, что он сделает в ближайшее время. “Вещеворот” — не основная работа Антона, у него свой строительно-монтажный бизнес, плюс общественная нагрузка — он председатель гаражного кооператива. Здесь он надёжный исполнитель.
— В мире всё постоянно меняется, — Дмитрий снова обращается ко мне, напросившейся на урок. — В “Вещевороте” всё вообще постоянно меняется. Сначала он был частью моей большой деятельности по управлению отходами. В 2014-м был объявлен массовый сбор вещей для беженцев с Украины, наше экосообщество приняло в нём участие. Когда вещи собираются стихийно, 80% — не годные для носки. Я не мог позволить себе это выбросить, пришлось заняться вопросом их переработки. Нашёлся партнёр в Челябинске, с которым мы начали работать в режиме эксперимента. Первое время делили всё на благотворительность и переработку. Нам важно было понять, надо это населению или нет. Оказалось, потребность есть: в системной выдаче вещей — у нуждающихся, в понятном месте, куда можно принести ненужный текстиль, — у всех остальных. И чтобы можно было всё принести, зная, что вещи попадут туда, куда надо. К тому времени я был наслышан о питерском благотворительном магазине “Спасибо!”. Друзья говорили мне: “Смотри, как там классно, это же концепция уменьшения потребления, всё в экологическом контексте”. Это было ещё в 12-м или 13-м году, тогда мне это было неинтересно. А в 14-м всё сошлось. И родился масштабный проект. Поначалу вещи продавать нам было не совсем комфортно, стеснительно. Но сейчас мы видим, что это работает. Придя сюда, человек, который скован в бюджете, но не являющийся или не желающий признать себя нуждающимся, может за небольшие деньги  полностью одеться. В каждый момент времени мы должны представать в максимально эффективном и качественном виде, — Дмитрий возвращается к судьбе “свалочки”. К обсуждению присоединяется Ольга. Она готова сбегать за леской и прикрыть всё шторками, которые попадают в “Вещеворот”. Дмитрий её останавливает, и она возвращается к начатому делу — отбраковке вещей. Ей помогает Наталья, координатор проекта в Челябинске. Кофточки одна за другой летят в тележки.
Ольга и Наталья показывают Светлане то, чего не должны увидеть покупатели.
— У нас опыт трёхлетний, мы всё это видим, — комментирует слегка расстроенная Ольга. — Либо освещение на складе плохое, либо торопится сортировщица, может, волонтёры ошибаются, раз вещи с пятнами здесь оказались. Некоторые люди болеют вещизмом: “Ой, ну отстирают, за такую-то цену пришьют”. Когда листаешь вещи: девять хороших пролистал, а десятая плохая, — обнуляется всё, что ты видел до этого, портится впечатление. И человек уходит. Поэтому мы сейчас здесь посмотрим, потом заедем на склад.
— Сортируем только на хорошее и плохое, — решив интерьерные вопросы, подходит к тележкам Дмитрий. — И берём на себя миссию избавить мир от плохих вещей.
— А бывает — раз! — и Armani, в хорошем состоянии, — Ольга показывает мне брендовую майку. Она улыбается так искренне, что кажется, её “строгий костюм завуча” остался на соседней вешалке. Не подошёл. Жена — и не надо ничего выдумывать.
Кстати, майка Armani или из Иваново — цены на них здесь одинаковые. Чуть выше — на верхнюю одежду, и в несколько раз ниже — на детскую. Желающих что-нибудь приобрести этим утром немного. Одна за другой приходят те, кого пригласили на бесплатную выдачу. Мужчин нет, только женщины с детьми. Они сначала робко проходят между вешалок, ничего не трогают, но потом, оглядевшись, начинают выбирать. На столе-прилавке их ждут бланки заявлений на оказание помощи одиноким матерям и отцам, инвалидам, многодетным семьям, беженцам и другим людям, оказавшимся в беде, — до десяти вещей на каждого члена семьи один раз в полгода.
Вместо кассы в благотворительном магазине вот такой ящик. 
— В Магнитогорске мы разыскиваем нуждающихся через СМИ, Министерство социальных отношений к нам людей отправляет, — рассказывает Ольга. — Здесь “Вещеворот” закрутился при поддержке Фонда президентских грантов, мы пообещали помогать как минимум 300 людям в месяц. Эту цифру мы взяли, ориентируясь на то, что в Челябинске к нам приходят по 500 человек, а здесь город меньше. Скоро сработает сарафанное радио, люди узнают, что они нужны нам, а мы — им, и всё закрутится как надо.
Закарлюкины спешат на склад. На выходе из магазина Дмитрий вспоминает про магнитогорских соратников и просит Антона передать им привет:
— Пока у меня получается только с рабочим визитом приехать, а есть у нас и здесь экоактивисты, — объясняет он мне. — Наверное, в следующий раз с ними встречусь, приеду с какой-нибудь лекцией или мастер-классом.
Точно учитель, думаю я.
— Пап, смотри, трафик идёт и смотрит на эту дверь, — Ольга по-домашнему называет мужа, указывая на пропадающее рекламное место. Дома с няней остались трое детей.
Было принято, что экоактивисты — это люди бедные и несчастные, которые спасают мир. Это неправильно! Если у тебя самого не спасена жизнь, ты никого другого не спасёшь. 
На склад едем на двух машинах. Антон забирает меня и Дмитрия. Cпрашиваю у последнего, был ли он экоактивистом до знакомства с Ольгой.
— Да, и первая её оценка — “Фигней занимаешься, святым духом питаешься”. А потом экологическая деятельность стала частью и её жизни.
Во время короткой остановки Дмитрий перебрасывает тему Ольге в соседнюю машину.
— Он меня выдрал с корнем из моей жизни финансовой, очень потребительской, — по-женски откровенничает Ольга. — У меня есть свой бизнес, я в декрете. За полгода до беременности Димка придумал “Вещеворот”, теперь и я в нём. Кстати, название проекта мы придумали дома на диване.
— Я читала, что ваша семья живёт в режиме “Ноль отходов”. Как это устроено? — интересуюсь у Дмитрия, когда машина вновь трогается.
— Жить так достаточно легко: нужно отделить органические отходы от всех остальных. Соответственно, на кухне у нас два ведра. Органика — в компост. Мы вегетарианцы, поэтому нам с этим немного проще. Сейчас я работаю над бытовым электрическим компостером размером с микроволновку. Вторсырьё потом сортируем по типам — и на склад. У нас есть экотехнопарк — пространство, где внедряются экологические проекты. Там — сортировочная площадка и экспериментальные мощности по переработке вторсырья. Подгузники только ещё не научились перерабатывать. 
У склада подхожу к Ольге. На этот раз супруг не ретранслировал ей тему, по крайней мере, вербально.
— У меня есть точное понимание того, что, если ты пропагандируешь то, чего не делаешь сам, ничего не получится. С “Вещеворотом” получается, потому что я сама спокойно отношусь к секонд-хендам. И с отходами, — угадывает Ольга, — он занимался этим, но дома мы не разделяли, потому что я была из другого теста. Я сказала: “Давай тогда разделять начнём”. Было не очень удобно, инфраструктура не была создана. Когда ремонтировали балкон, заказали мусорный шкаф с отсеками под стекло, пластик, бумагу. Нужно перестроить своё сознание: ты теперь моешь мусор и покупаешь меньше, чтобы не мыть, — она по-хозяйски описывает подготовку вторсырья к переработке. Действительно, баночки и коробки ещё же нужно отмыть от остатков пищи! — Так живём уже три года с детьми, кошкой и собакой, и никаких проблем.  
Она показывает мне склад, бывшую гостиницу, пока мужчины решают, как изменить конструкцию стоящего на улице контейнера, чтобы местная детвора не бросала туда мусор. Здесь нас встречают картофельные мешки с надписями “Грязь” и “Чисто”.
— Это с фурнитурой, это уже без, — объясняет Ольга.
Может, после разговора о компосте я ожидаю борьбы с неприятным запахом, но его нет. Даже пахнет стерильными бинтами или чем-то похожим. Мы подошли к комнате, с которой всё начинается, — здесь вещи кварцуются. В следующем помещении в углу лежат шубы, воротники, подушки.
— Это для животных, в приюты.
— С пуховиками что делать? — заходит Антон.
— Точно не пороть! — смеётся Ольга. — Попробуй договориться с теми, кто подушки чистит. Я сейчас работаю с производствами по ветоши, поставляем джинсу, хлопок, вельвет, лён, детское хэбэ. Они делают обтирочный трос.
Сортировщицы Любы сегодня нет — ребёнок приболел. Ольга, убедившись в том, что освещение здесь хорошее, звонит ей и уговаривает встретиться через час в магазине. Она намерена решить вопрос с браком сегодня же.
— Есть сложности с ведением дела на расстоянии, но помогает то, что это дело доброе. Всё как-то само выстраивается, — говорит упорная Ольга. И на всякий случай показывает Антону, в каком виде присылать ветошь. Дмитрий читает мне мини-лекцию:
— Переработка, с точки зрения экологии и циклической экономики, не самое лучшее решение. Лучше всего ненужную вещь в том же виде использовать другому человеку. Чуть ниже по уровню влияния на экологическую ситуацию — использование материала с изменением формы без изменения структуры. Из старого можно сшить что-то новое, то есть потратить немного энергии и сделать новый продукт. Третий уровень — это использование материала с изменением его формы и структуры: к примеру, вещь мы разволокняем и делаем нетканый материал. Всё это есть в “Вещевороте”. Сначала мы практически всё перерабатывали в ватин. Потом начали выделять типы тканей, пристраивать замки, пуговицы. Недавно пришёл запрос на лейблы от джинсов, оказывается, из них можно делать какие-то коврики. Каждый элемент, когда его становится много, находит область применения. В этом заключается значение “Вещеворота” в связке с нашей экологической деятельностью. 
Переработка, с точки зрения экологии и циклической экономики, не самое лучшее решение. 
Магнитогорцы могут ходить с полными пакетами не только из магазина, но и в него. У входа - контейнер для сбора одежды.
Ольга отправляется в магазин, а мы едем проведать один из контейнеров. Стоит, наполняется.
— Мы против кричащих вывесок. Крафт, лёгкий дизайн, — как друга, Дмитрий похлопывает ящик из ДСП. — Мы просто встали в углу, рассказали как это работает, попросили в случае переполнения сообщить.
— Чей это сотовый указан? — тревожусь я о персональных данных на контейнере.
— Антона. В Челябинске — мой. Если звонят, значит, организовал работу плохо. Моя задача сделать так, чтобы мне не звонили при условии, что везде есть мой телефон. Не всё идеально, но работает. В этом я убедился, когда пришло письмо из Министерства социальных отношений Челябинской области, которое нас уже знало: нам переслали просьбу жительницы Магнитогорска помочь ей вещами, которую она адресовала президенту страны. И мы выдали. Всё сработало как по щелчку. И все остались довольны. Это знак: всё сделано правильно. И мы переходим сейчас к строительству федерального банка вещей. Чтобы люди, которым нужны вещи, в любой точке страны смогли их получить.
В моём сегодняшнем расписании это последний урок, спешу домой. На прощание Дмитрий поднимает правую ладонь, и я ударяю по ней своей. И тут понимаю: он меня включил в свой круговорот — моя очередь давать урок полезности. Что ж, сделано.

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...