Самый русский динозавр

В обычной сибирской деревне Шестаково несколько лет как развернут лагерь палеонтологов. Год за годом они откапывают кости и целые скелеты ископаемых животных. Это в 180 километрах от Кемерово — три часа на машине через леса, поля и реки, и мы в деревне. Спрашиваем у местных пацанов, где тут динозавры; они сбивчиво объясняют, что ехать надо к горе. Мы едем, но вдруг между избушек замечаем пару ящеров — родителя и детеныша. Эти скульптуры охраняют музейную комнату палеонтологических и археологических находок Шестаковского комплекса. Сотрудник музея Любовь Шестакова, судя по фамилии — коренная жительница, приглашает внутрь.

Правда, здесь пластиковая копия (говорят, ее изготовление обошлось в 350 тысяч рублей), оригинал увезли в Кемеровский краеведческий музей.

— Еще у нас на яру много находят мамонтов, — Любовь указывает на увесистые на вид кости под стеклом. — Рыбаки, дети ходят купаться и очень много приносят разрозненных костей, особенно бивней. Когда яр осыпается, оттуда вываливаются кости. Там был забой мамонтов. Древние люди копали ямы, закладывали их ветками, мамонта загоняли, он проваливался и его забивали камнями и копьями. Из бивней делали наконечники, из шкуры — одежду, мясо ели, а неподъемные большие кости просто скидывали в яму. У нас даже зубы мамонтов лежат. Эмаль, правда, разрушена, потому что когда яр обрушился, они попали в воду, высота падения была большая, сильный удар. Вообще у мамонта за его жизнь зубы выпадали пять раз! А еще части бизонов, древних лошадей местные жители находят в огородах, когда обрабатывают землю, и приносят нам.

Музей небольшой, но выглядит не по-деревенски: экспонаты под стеклом, тематическая библиотека, конференц-зал с проектором и дружелюбный зеленый пситтакозавр из пластика, с которым можно сфотографироваться при входе.

— Кстати, на горе, на местонахождении «Шестаково-3», этим летом тоже нашли что-то необычное, — создает интригу Любовь. — У палеонтологов как раз обед заканчивается, так что вы их на месте и встретите.

Гора на деле оказалась холмом, к месту раскопок ведут вырубленные в глине ступеньки. К холму притарахтела старенькая пассажирская «Газель», из которой будто десант, все в камуфляже и банданах, выпрыгнули палеонтологи.

Заведующий отделом научных исследований и экспедиций Кемеровского краеведческого музея Дмитрий Слободин выглядит как Индиана Джонс: песочного цвета тактические штаны и ботинки, небритость, длинные волосы, выбивающиеся из-под кепки.

— Что, надо позировать? — спрашивает он, лузгая семечки, и ведет нас за собой наверх, к месту раскопа.

— Кто сейчас лидирует в мире по находкам динозавров?

— Китайцы. У них очень обильные местонахождения. В пустыне Гоби все под ногами прямо лежит, копать не надо. Можно ходить и собирать. Буквально пять-десять сантиметров прокапываешь — и пошли кости, кладки яиц, отпечатки. Но целых скелетов там нет. Отпечатков очень много, сплющенных скелетов, смятых… А в Кемеровской области палеонтологи по руслам рек в основном работают. Там более ранние в основном отложения, юрского периода. А в наскальных отложениях по руслу реки Томи в верховьях на скалах есть отпечатки совсем древних существ — растений каменноугольного и пермского периодов, насекомых, рыб даже. Но они не заточкованы, не занесены никуда. А более поздние отложения мелового периода, на который приходится расцвет динозавров, есть только здесь, на севере области.

— Как выглядели эти места, когда здесь гуляли динозавры? Вроде бы вокруг когда-то простиралось море?

— Море здесь было еще в девоне — все это было морским дном 450–500 миллионов лет назад. Во времена динозавров морей тут уже не было. Было засушливо, а в пойме реки — влажный тропический климат, оазисы. Река либо в озеро какое-то впадала, либо в заболоченные участки местности. Дельта реки заболоченная была. Поэтому здесь находят только пресноводные отложения, пресноводные формы жизни.

— И сибирских пситтакозавров?

— Да, именно. Животные часто расселяются там, где русла рек, потому что до самого конца периода засухи растения растут, где раньше текла река. Там есть какие-то оазисы, а динозаврам надо много растительной пищи. В сезон засухи все вымирает, а по руслу реки тоненький ручеек течет, и все животные идут на водопой.

—  Погибла, по всей видимости, семейная группа — детеныши и одна особь взрослая. Точно сказать, мать или отец, невозможно. По костяку, по скелету половую принадлежность у птиц, рыб, рептилий определить нельзя. По размерам можно — того, который в музее в Кемерово стоит, мы назвали мужским именем, потому что он самый большой из всех пситтакозавров, которых когда-либо находили. С тех костей в 2016 году два пластиковых макета сделали. Один в Москве поставили на выставке, другой нам отдали. А в это время собирали натурный скелет. Там много утраченных фрагментов костей; их реставрировали, долепливали… Есть с левой стороны кость лучевая, допустим, а у правой конечности не хватает лучевой — с имеющейся снимают слепок, делают зеркальную отливку. Около 30 процентов в том скелете замещено пластиком.

— А как вы вообще узнаете, где надо копать?

— Нам сейчас легко определиться, мы уже в 2014 году тут ниже по склону копали и нашли группу костных скоплений, скелетов даже, — три целых скелета было, пять черепов. Чтобы так везло, наверное, еще ни разу не было. Разве что где-то в Китае, Монголии — где под ногами все лежит. Но у нас в России такое — очень большая редкость! А место было определено еще с середины 90-х. В самом низу при расширении дороги бульдозер счистил край холма, и оттуда вывалилось несколько костей. А тут томские геологи стояли лагерем на яру. Они с 90-х каждое лето там практику студенческую проводят — палеонтологические исследования, геологические. Их позвали, и с того момента здесь ведутся раскопки.

— Как технически проходит работа?

— Ребята перебирают породу и на глаз определяют, есть ли там что-то ценное. Они уже опытные копатели. Здесь два магистранта, три сотрудника музея и один специалист-энтомолог — Алексей Коршунов; его выставка бабочек и рукокрылых, кстати, здесь в музейной комнате. Единственная проблема в том, что чем глубже идешь к середине холма, тем больше приходится глины и песка сверху снимать, проводить вскрышные работы, чтобы добраться до костеносного слоя. Сейчас уже где-то около трех метров. А если дальше пойдем, там и пять, и десять метров, наверное, будет.

— А я их сегодня утром только откопал, залил клеем, и сейчас они сохнут. Если доставать их сейчас, будут фрагменты, обломки костей. Нужно в глине небольшой вырез сделать, для этого грунт вскрыть, посмотреть, куда и докуда они идут, чтобы ограничить участок выреза. Потом только взять вместе с куском породы и достать оттуда. А в лаборатории уже спокойно сесть на стульчик, надеть большие очки и все это «ковырялочками» отковырять. Можно извлекать, конечно, и здесь — по кусочку эту косточку разбирать, складывать в баночку и потом склеивать. Но сохранность от этого ухудшается, некоторые фрагменты крошатся совсем в мелочь.

На площадке стоит закрытый и замотанный пленкой загадочный деревянный ящик.

— А здесь что? Какой-то секрет?

— В этом ящике скопление интересное, несколько кучек костей пситтакозавров лежит. Это придется брать большим куском породы, монолитом в таком деревянном ящике. Опалубка, потом туда заливается раствор; сколачивают и увозят отсюда в Кемерово для разбора.

Мы ведь привыкли: динозавр — о-о, ничего себе, должен быть большим! А на самом деле большинство динозавров были маленькими. Может быть, третья часть была большой. Современный-то мир от древнего сильно не отличается, эволюция всегда идет примерно по одинаковому пути. Если в современном мире аналогию проводить, взять всех современных животных, — малюсеньких будет в разы больше, чем огромных. Прежде всего потому, что им проще выжить.

Почему некоторые животные в процессе развития увеличиваются, а некоторые уменьшаются? Палеонтологический материал подсказывает, что некоторые конкурируют в сторону увеличения размеров и массы тела, чтобы на них никто не мог охотиться. Кто больше, тот сильнее. У тех же хищников-гигантов практически не было врагов в природе. Жили себе спокойно, развивались своим путем — врагов нет, опасности нет, что хочешь, то и делай, наслаждайся жизнью и приноси потомство.

А кто-то конкурирует путем уменьшения. Чем ты меньше, тем незаметнее, тем проще прокормить себя и свое потомство. И видов, которые идут по этому пути, в разы больше.

— И что, зауроподы, когда вырастали, не находили своих родителей?

— А чего их искать, если ты сам уже большой! Если ты сам уже стал ростом с крупного хищника, тебе некого бояться. Вышел из леса — и все. А маму они, естественно, уже не узнали бы.

Хотя были достаточно разумные динозавры. Хищники — они всегда эволюционно и интеллектуально более продвинутые. Доказано, что мелкие «тероподики» охотились группами. И у пситтакозавров тоже относительно большая мозговая камера в черепе, соответственно, мозг достаточно большой. Еще был найден скелет старого тираннозавра, с обломанными зубами и сросшимся переломом ноги. Обычно, если дикое животное ломает себе ногу, — это труп. Получается, ему носили пищу, лечили, выкармливали. Значит, не дураки — могли заботиться и о потомстве, и даже друг о друге.

— А черные копатели достают?

— Когда здесь только стали производить раскопки, еще не назвали это местонахождение и не отметили его ни на каких геологических картах, отсюда уже крали скелеты.

— Есть спрос на черном рынке?

— Да не то что на черном рынке, а просто у активных кладоискателей и людей, любящих артефакты, руки горят. Середина 90-х была. Ученые копали, до холодов не успели все сделать, законсервировали и оставили на следующий год, чтобы забрать. На следующее лето приехали — ничего нет! Черные копатели сильно навредили. Приехали, разворошили весь костеносный слой, два целых скелета пситтакозавров, которые лежали один на другом, своровали. Вроде знают даже, откуда ноги растут: один предприимчивый человечек продал. Такое было время — воровали все. Валяется ничье, какие-то камни… «Я откуда знаю», — может сказать. — «Мне баню надо строить, я глины набрал, и все».

— Тоже украли?

— Нет, лежит где-то в Москве в коллекции. Скорее всего, в Палеонтологическом институте РАН, потому что нашел их сотрудник. Естественно, находчики вывозят материалы туда, откуда приехала экспедиция. А экспедиция создается под лицензию на этот вид деятельности. Археологам хорошо, им лицензия не нужна! Написали открытый лист и поехали куда захотели копать что хочешь. А мы копаем от музея. У нас есть особый музейный кодекс. Мы не имеем права на фонды музея — это госсобственность, ее никому нельзя отдавать. Это сразу вот, — показывает пальцами решетку. — Нет, можем, конечно, временную передачу делать с обязательным возвратом назад для изучения, для экспонирования. 

— А что это в породе, которую нам подарили? Может, косточка?

— Давайте глянем, может быть.

— Ну да, а то остановят с артефактом 125-миллионнолетней давности! Сколько там лет с конфискацией дают за такое? Интересная экскурсия получится.

— Все претензии будут ко мне. Да и пусть еще попробуют идентифицировать — может, это просто кусок глины из памятного места, — отколупывает отверткой кусочек глины. — Нет, это не кость, просто порода.

— Вот бы когда-нибудь увидеть живого динозавра! Пситтакозавра, например — он не страшный.

— Это вряд ли получится. Даже если динозавра когда-то укусил комар, которого потом нашли в янтаре, извлекли оттуда, взяли его кровь, достали из нее молекулу ДНК динозавра и все закрутилось, — красиво, но неосуществимо. Потому что эта молекула ДНК за миллионы лет распадется. А вот в вечной мерзлоте сохраняется.

— То есть мамонта вернуть возможно?

— Теоретически да, но тридцатилетние попытки пока ничего не дали. Есть шанс, что мамонта возродят, вот только зачем это надо? Затем, чтобы он был? Слоны живут в тропических биотопах — в Азии, в Африке, в жарких странах. А это те же мамонты, только лысые. Можно сказать, что мамонты есть и сейчас, почему так важно именно того волосатого слона восстанавливать? Это одна из ветвей эволюционного развития, о которых мы говорили, от древнего «протослона» — меритерия, прародителя всех слонов. Он, кстати, был маленький, походил на свинью и жил в Африке.

Потом, постепенно развиваясь и распространяясь по планете, слоны расходились по местам обитания, по ареалам, заходили в другие условия, начинали развиваться по другому пути. Кто-то волосы себе отрастил, потому что прохладно было, кто-то резцы, которые мы называем бивнями — они изначально вниз загибались и были маленькие — для рытья земли. Мамонт их себе приспособил для поиска пищи, он ими разгребал снег. 

Они и у нас были, но это крайняя граница, ниже они не спускались. У нас в то время были тундростепи, не как сейчас — лесостепь. И вот они шли, устали, отдохнуть захотели, вырыли большую яму в снегу, покушали, улеглись в нее, их снегом замело, пока спали. Проснулись — отряхнулись, двинулись дальше. Предположительно так и пережидали сильные холода и ветры — под снегом, прижавшись друг к другу. Очень суровый был климат тогда здесь. Лето было непродолжительным — два месяца или даже месяц, но за это время успевало все расцвести вокруг, трава обильно вырастала. Им надо было есть килограммов по двести в день. Современные слоны тоже по 150 килограммов растительной пищи в день съедают, а мамонты побольше были.

— И они здесь попадаются?

— На этой горе костей мамонтов нет, а рядом, на яру, сколько угодно. Тут есть яр — берег реки крутой и обрывистый, 30–35 метров высотой. Там раскопки не ведутся, там ведутся сборы. Потому что круча осыпается, падает, идешь практически бегом, косишься постоянно, чтобы десятитонный булыжник не упал на голову. Пробегаешь по урезу реки, посмотрел, что там под ногами, попинал камушки — раз, нашел косточку и убежал оттуда. Правда, в 2016–2017 годах нам пришлось-таки там копать, потому что случайно нашли позвонки и костные пластины анкилозавра.

— У американцев, да и не только, динозавров пруд пруди, а русского динозавра искали долго. Теперь он есть — пситтакозавр сибирский. Но неужели лишь ему придется представлять Россию в мире древних рептилий?

— В 1997 году московский палеонтолог Евгений Мащенко здесь на Шестаковском яру нашел фалангу пальца передней конечности зауропода. Затем нашли позвонки. Самый большой — крестцовый. По нему определили, что это новый вид, не описанный ранее. Его постепенно собирали, десять лет шли поиски, точнее сборы — просто ходят и собирают, промывку делают. Берут породу и промывают в ситах. Мелкие-мелкие фрагменты скелетов находятся, зубы. По зубам, кстати, проще всего определять виды, они все практически по зубам названы. В 2017 году палеонтолог Александр Аверьянов написал научную статью и назвал новый вид сибиротитаном, он из семейства титанозаврид.

— Сибиротитан — звучит мощно. А кто присваивает новому животному название?

— Кто нашел, кто писал статью, тот и присваивает. Хочешь — своей фамилией назови, — объясняет Дмитрий Слободин. — Этим летом мы нашли несколько шевронов. Это такие своеобразные косточки с хвостового отдела позвоночника, самая большая — лопатообразная. Они крепились на хребте, причем именно на хвосте, поддерживая его. За два года мы нашли пять позвонков и семь шевронов этого пока неизвестного зауропода. Из них в этом году — один позвонок и четыре шеврона. Он лежал прямо здесь под нами и весил тонн 25. Так что, если тут новый вид будет, моим именем назовут… Это я шучу, конечно, но в принципе почему бы и нет!

— Слободинозавр?

— Скорее, слободиникус какой-нибудь.

Очень хочется дождаться и других находок, но близится вечер, а осталось еще одно не посещенное место — тот самый мамонтовый яр, где останки древних животных лежат прямо под ногами. Опасно, конечно, но любопытство берет верх. Зеленая лужайка, где ежегодно проводят праздник «В гостях у динозавров», плавно переходит в заболоченный участок, за которым небольшая речка Кия и нависающая над ней тридцатиметровая круча. По всей видимости, туда пройти можно только через болото. Спускаюсь к хлябям, надеясь найти более-менее сухой проход, но не нахожу. То ли рыбаки перебираются к круче в болотных сапогах, то ли местным жителям известны какие-то тайные тропы, то ли Шестаково не пожелало делиться всеми секретами при первом знакомстве. Тем не менее теперь мы точно знаем, что змей в Ирландии как не было, так и нет, а по просторам России гуляли заботящиеся о потомстве коллективисты пситтакозавры сибирские, могучие двадцатиметровые вегетарианцы сибиротитаны и, может быть, пока еще не описанные слободиникусы с загадочными шевронами на хвостах.