У тебя 21 кошка, а ты идешь - и нашла ещё одну! 

В 9 утра Марина выходит из корсаковского автобуса в солнечное южно-сахалинское утро с телефоном возле уха и наставлениями кому-то на том конце провода, кто не знает, что делать с лысым котом. Она погружена в разговор, не обращая внимания на маты и плевки мужиков за спиной, пыль, вечный смог в этом районе и отсутствие маленького «Твикса» в маленьком привокзальном киоске. Но сегодня речь не моих пустяковых проблемах, а о больших.

Марина сегодня дежурит в секретном стационаре. Она будет кормить, обрабатывать, протирать глаза, менять наполнитель, возить на уколы и УЗИ и параллельно искать новых хозяев, чтобы освободить хоть одно место для нового бесприютного уличного существа с влажным носом и грустными глазами.

- Про лысых котов я ничего не знаю, говорю же. Пусть свозят к ветеринару. Корм надо поменять однозначно. Ну все, давай-давай, детей в детский сад, котов по вольерам, пока, дорогая!

По дороге Марина говорит спасибо всем водителям, которые пропускают нас на пешеходных, и рассказывает о секретах приучения к лотку даже самых последних кошачьих маргиналов. Подходим к центру выхаживания котопсов. Нас встречают сначала прикормленные у производственной базы бездомыши, потом Найда, а потом Дмитрий с Бучем и Соломоном.

Дмитрий – бизнесмен, приютивший на базе своего предприятия больше сотни хвостатых, а Буч – усыпленец. В семье, где жил этот амстафф, произошло пополнение, и его попросили на выход – на тот свет. Но ветеринар отказался усыплять здорового красивого пса, и теперь Буч живёт у Дмитрия, которого полюбил, как родного.
- Соломона надо переименовать в мастера Шифу, - смеемся мы, глядя н
а бежевого с седым мастера кунг-фу из семейства собачьих. Он восседает у Дмитрия на руках чрезвычайно невозмутимо и умиротворенно поглядывает вокруг.
- Ну пойдёмте, - и мы поднимаемся на второй этаж большого здания, где звучит речь трудовых мигрантов из ближнего зарубежья и многоголосое мяуканье. В руках у Марины – клетка с котятами. Новенькие, тоже проблемы с глазами. Ещё одна попытка Дмитрия объять необъятное.
- Вот здесь у нас кошки, - вольеры, вольеры, вольеры до потолка. – И в соседнем помещении тоже. Там собаки ещё.
Марина проводит для меня короткую экскурсию – вот это Фея, кошка из трансформаторной будки, у неё сгорели задние лапы, теперь протезы; а это вот аппарат Илизарова у кота – перелом позвоночника был; а это Геша, пёсик, у него перелом бедра из-за рахита, кости были слабые, могли просто слегка пнуть, ему много не надо.
В каждом вольере – воплощённый призыв погладить, взять на руки, взять домой.
Марина переодевается и принимается за уборку. 

- Любовь к животным у тебя с детства? 
- Да, с раннего детства. Всегда у меня была эта сердобольность. Мальчишки обижали животных, для меня это было невыносимо видеть. Ну потом, уже будучи взрослой, в 2006 году приехала на Сахалин из Приморского края, работала, все было прекрасно, и я стала искать варианты, кому помогать, хотя бы финансово, хотя бы немного. Но я опасалась обмана, потому что вот проходит какой-то сбор средств – как проверить, пошли деньги на то, на что ты перечисляла, или нет? Смотрела какие-то питерские, московские приюты, но были сомнения. В итоге наткнулась на общественную организацию «Животные. Территория спасения». В 2014 году я начала с ними сотрудничать. Сначала понемногу переводила деньги, потом обратила внимание на то, что в их группе ВКонтакте постоянно просьбы о помощи – где-то ветошь нужна, где-то лекарства… А потом увидела объявление, что требуются волонтеры для дежурства в стационаре, где больные животные находятся. Им очень нужна была помощь, а людей не хватало. Ну, подумала, распланировала время. График позволял, решила попробовать. Да, не умела уколы делать, многого не умела, но в процессе научилась всему. Полтора года я отдежурила в этом стационаре.

- Муська, чё-то от тебя какашками пахнет.
- Она их ела, наверное.
- Да нет, может, лапой влезла.
- Ну главное, что сидит смирно. Только если такие пробки будут, мы тут утонем.

У лохматоухой красотки Мускат обильно текут слюни: в машине прохладно, но укачивает. Мускатке около года. На "Территорию спасения" она попала щенком, с энтеритом, единственная выжившая из помёта. Выросла, теперь ищет дом.

Марина везет Мускат на стерилизацию в ветеринарку на «Слезе». У «Территории спасения» договоренность с этой государственной клиникой, здесь стерилизуют бездомных псов и котов со скидкой 50%. За рулём – Вика, женщина с благородной сединой и давнишней любовью к таким вот мускатам. Вика помогает «Территории…» транспортом: возит по клиникам, когда есть время, отводит питомцев новым хозяевам. Иногда приходится срываться вечером или даже ночью. Марина рассказывает, что позавчера в полночь срочно искали котёнку передержку, пришлось просить вызывать «транспортную скорую помощь». Постоянно помогающих водителей трое. Не хватает.

- А помнишь, в прошлой моей машине – ни разу такого не было, чтобы собака не… Хм, ну, это, - Вика обруливает причину пробки – грузовик и легковушка не поделили перекрёсток. Для любого водителя это был бы удар - собачий туалет в салоне, а Вика говорит об этом спокойно.
- Да уж помню, - Марина осушает мускатные водопады. - А я – ни разу не приехала домой в чистых джинсах. Едешь после дежурства на автобусе, и чем-нибудь от тебя да пахнет.

Умненькая, похожая на лисичку Мускат начинает сопротивляться уже на крыльце ветеринарки. Даже заигрывания мопса, который уже отмучился и вылетел счастливый из дверей, не уменьшают её тревожности.

Ждём, когда освободится ветеринар.
Марина с Викой обсуждают рыжего кота, которого пристроили в частный дом.
- Там двухэтажный коттедж, ещё и кошечка, - все условия, - тон у Вики мечтательный, как будто она сама кот и завидует тому рыжему.
- Проходим!
- На стерилизацию?
- Нет, на приём.
- Долго, - вздыхают в очереди. Скоро как у людей будет - никуда не попадёшь...

- Что входит в твои обязанности – не обязательно во время дежурства, а вообще?
- Начинала просто с уборки и кормления, потом животных стало больше, пришлось нанимать рабочего. Он делает основную физическую работу, а у меня появилось время для организации фотосессий животных. Это нужно для пристройства. С красивыми фотографиями быстрее разбирают. Кстати, у нас фотограф-аллергик. Мальчишка просто обожает кошек, его аж трясет, но он не может их особо погладить, говорит – все, мне хватит.
Я занимаюсь распределением пиара между волонтерами: кто каких животных «рекламирует» в соцсетях, группах в WhatsApp, в газетах… Газеты, как ни странно, до сих пор действенный метод. Причем, через газеты очень хорошие хозяева всегда находятся.
Еще я занимаюсь поиском средств на стерилизацию бездомных кошек. Собак тоже, но ближе мне кошки все-таки, занимаюсь в основном ими. 

Уже полчаса мы сидим в машине рядом с «кошачье-собачьим УЗИ». Жара адская. Сахалинцы, стоически мёрзшие весь июнь, такой перепад температуры при высокой влажности переносят тяжело, что уж говорить о безымянном коте, который распластался в переноске на заднем сиденье.

- У тебя есть любимчики среди тех, за кем ты ухаживаешь и кого потом пристраиваешь?
- Есть один котик, Нафаня. Это бесподобный кот, усыпленец. У нас очень много усыпленцев, которых хозяева приносят после того как по семь-восемь лет с ними прожили. Вроде бы и не сильно почетный возраст, но привозят в клинику и говорят – усыпите. А из клиники звонят нам. Часто животное здорово. Бывает, что есть какие-то проблемы, но ничего радикального, из-за чего стоило бы усыплять. Вот у Нафани мочекаменка, причем, не в тяжелой форме, а просто надо было посидеть на спецкорме. Но хозяева решили вот так. А это такой благодарный кот! Такое чудо. Спокойный, просто обнимет, лапками слегка перебирает – ему ничего больше для счастья не надо. Чем он мог помешать им дома, удивительно просто, потому что кот необычайный.

Есть еще Айша, собака, одна из самых тяжелых. Ее сбил автомобиль, проехал по ней, у нее началось отслоение тканей, такая генгрена пошла жутчайшая. Она два раза уже помирать собиралась, у нее десна белели, анемия была. Чудом выжила. Она наполовину лайка, бездомная. Очень тяжело, конечно, ее выхаживали. Я приезжала четыре дня подряд, потом искала других ребят, чтобы капали ее утром и вечером по четыре часа. Сейчас у нее дисфункция лапы осталась, еще не все обросло, но не сравнить с тем, что было раньше.
И еще одна кошка – пожарница наша, Феечка. Нашли ее на железнодорожных путях. Сначала думали, что она обгорела, но у нее из обгоревшего только усы. Вероятно, она залезла в трансформаторную будку, и ее сильно ударило током. В общем, она лишилась двух задних лап, до костей все слезло. Павел Николаевич Бердников, наш супер-врач поставил ей протезы, она очень даже неплохо ими пользуется. Металлические такие два стержня с утяжелением внизу. У нее, получается, бедро есть, а голени нет. Удивительно, когда мы ее привезли к врачу протезироваться, она ходила на своих этих косточках. Он очень удивился, говорит – я не видел, чтобы животное на костях ходило. Сначала одну лапку ей поставили, она нормально это восприняла, потом вторую: все-таки не удалось спасти, пришлось ниже бедра ампутировать. Она осталась без ушка, на теле ожоги, но это уже незначительные потери. Сейчас ищем ей хозяина.

- Сколько человек в вашей «волонтерской сборной»? Не считая тех, кто на скамейке запасных.
- Постоянных активистов сейчас, наверное, человек восемь. Конечно, этого не хватает. Из-за того, что я сейчас стала больше заниматься организационными вопросами, реже успеваю на дежурство. Раньше строго два раза в неделю на весь день ездила в приют, сейчас – если раз в месяц вырвусь, это уже хорошо. Поэтому я уже хуже знаю животных, а чтобы пристраивать, нужно понимать, что за животное, как его охарактеризовать. Для этого стараюсь приехать пообщаться с ним, потютюкаться, повычесывать – хотя бы немного его понять, ведь мне нужно пристроить его не так, чтобы десять хозяев потом вернули обратно, а чтобы оно подошло людям. У нас особые критерии для хозяев, в частные дома мы не отдаем в основном. За исключением случаев, когда ты понимаешь, что люди железобетонно надежные. Потому что частный дом – это свободный выгул, риск потеряться.

- Расскажи про животных, которые находятся у тебя дома. Они все с улицы?
- У меня есть одна моя-моя кошка, ее зовут Кнопа, ей уже четвертый год. Она котенок от кошки, которая у меня была когда-то. После первых родов я ее стерилизовала, а вот Кнопа осталась, остальных я пристроила. Через полтора-два месяца после того как я начала ходить в стационар, ко мне попал первый передерженец, потом второй, третий… Мне стало интересно брать на лечение именно тех, кого мало кто имеет возможность взять. Это и вирусная инфекция, и лишай. Лишая вообще все боятся, как смерти, а я его лечением занимаюсь уже второй год, у меня специальная комнатка есть. У нас с мужем свой дом, мы только недавно переехали, у нас еще стройка масштабная идет. Выделила животным пока одну комнату, потом они передут в другую. Заказываю малотоксичные препараты из Москвы, потому что здесь практически ничего найти нельзя. Лечение должно быть безопасным. Котят, например, многими препаратами, которые у нас тут применяют, вообще нельзя лечить. В общем, сейчас у меня 12 кошек, пять из них уже мои, остальные на передержке. Одного котенка с лишаем попросили вылечить. Еще одного кота, тоже с лишаем, хозяева привезли в ветеринарку, оставили на лечение и больше за ним не приехали. Он попал в частный приют, оттуда – ко мне. Вымахал, конь такой. До сих пор хлеб тырит, это приютское прошлое. Причем, не ест его уже, а просто тырит. И собака-раздолбай у меня. Месяца полтора назад я села в автобус, а она зашла и легла передо мной. Взяла, куда деваться. Правда, она заболела энтеритом, пришло ее прокапать.

- Сколько же сил, времени и денег уходит…
- Много. Кормление – дорогое удовольствие. В среднем в месяц от 10 до 15 тысяч рублей. Кормление, витаминные добавки, наполнитель для лотков – все это волонтеры покупают для животных, которые у них на передержке, за свой счет. Я кормлю холистиками, хоть они и дорогие. Не «Грандорфом», конечно, но «Алмо», он тоже недешевый. Мешок 12 килограммов стоит почти 5 тысяч рублей. Нам его сейчас хватает на три недели. Зимой у меня было 22 кошки на передержке, я чуть с ума не сошла. Ничего нельзя было поделать, потому что у тебя 21, а ты идешь – и нашла еще одну. Естественно, я их всех попристраивала и сейчас так больше не экспериментирую.

Прошёл час, уже почти шесть вечера, но жара и не думает спадать. В «засекреченный» стационар для бездомных приезжают «свои». Здесь обходятся без паролей, все друг друга хорошо знают. Женщина по имени Марина приезжает каждый день, чтобы выгулять собак. Таня только что вернулась с котёнком от ветеринара. У малявки гноятся глаза, сильный насморк, температура и проблемы с желудком.

После кормления собак, во время которого Дмитрий рассказывает о каждой из собак (у одной была пуля в позвоночнике, извлекли; другая, тощая, как нитка, оказывается уже поправилась, а была ещё хуже), идём гулять с псами. Айша, в восстановление которой вложили около 70 тысяч рублей, жизнерадостно покоряет постапокалиптические пространства: железнодорожные пути, огрызки бетона в траве, грузы отходов производства многочисленных предприятий этого района. За белой Айшей – чёрная Марля, она же Бинт, балбесная Вика и все остальные удовлетворённо помахивающие хвостами. По многочисленным просьбам лающих прогулка наконец состоялась!

Приехала ещё один волонтёр «Территории спасения» - Алина. Полчаса она не спускает с рук одного из страдальцев — мейнкуна по имени Мэник. Он тоже из усыпленцев. Прежние хозяева взялись лечить его от какой-то болезни, было несколько курсов антибиотиков, а дальше – история мутная. Известно только, что на усыпление Мэник приехал с гангреной задних лап и хвоста. Пришлось всё отрезать. Но ветеринар сказал, что для усыпления показаний нет, и стал искать новых хозяев. С начала мая Мэник здесь, в стационаре. Алина часто его навещает и готовится забрать домой.

— Будет третьим. Надеюсь, мои кошки не выгонят меня из квартиры. И владелец квартиры тоже. 

- Что касается лечения, «Территория спасения» всегда помогает. Они проводят сборы, ящики выставляют в ветеринарных клиниках. Финансовое обеспечение лечения – без проблем. У некоторых кошек только сдача анализа крови стоит три тысячи (это самое полное обследование), так что волонтер сам не потянет. А еще процедуры, препараты – иногда на одно животное тысяч восемь может уйти просто потому, что оно с улицы в таком вот пагубненьком состоянии. Например, у меня уже больше двух лет живет кот, которого я не пристрою никогда, потому что у него четыре хронических заболевания. Пыталась пристроить его, но бесполезно. Он попал котенком в подвал, там вырос, ко мне девочки из этого дома обратились, когда он уже помирал, помиранты делал конкретные. Там стандартно все: мочекаменная болезнь в запущенной форме, хронический риносинусит (у меня постоянно окна в соплюхах, в общем, есть свои «прелести»). Через полгода у него вылезла пиогенная гранулема, это опухоль на деснах, и гингивит. Ему нужно удалять все зубы. Мы, естественно, кололи, лечили, но сейчас там в жутком состоянии все.

- Многие наверное скажут – если животное так мучается, не проще ли…
- Но он жить-то хочет. Тут вопрос на самом деле сложный. Я так думаю – если выжил, значит выжил. Он вообще кот-мечта, не слышно его и не видно. Подойдет, погладится, и дальше спасть.
- Приходилось кого-нибудь усыплять?
- Мне – нет. У меня за все время один кот умер, но там и шансов-то не было. Причем, я уже приняла решение, что его надо усыплять, и ехала с ним в клинику, но он сам умер по пути. У него была гидроцефалия. Но даже не в этом дело. Когда делали вскрытие, выяснилось, что там почти и печень уже никакие. Видимо, хозяева так «прекрасно» кормили, мокрым «Вискасом», может быть. У него печень разлагаться стала, он был не жилец. «Вискас» - это конкретное зло. Это то же самое, что лапшой «Роллтон» каждый день питаться. От «Роял Канина» печень выплевывают тоже очень хорошо…

- Душ, горячий душ – ооо! Но сначала – приехать домой, покормить всех своих кошек, уколоть их, погулять с собакой, - Марина оценивает своё симпатичное отражение в окне соседнего здания и приглаживает волосы. Мы стоим у машины Дмитрия, в которой сидит уже приготовившийся к поездке Соломон (он же мастер Шифу). Сегодня Дмитрий оставит всех своих домашних собак здесь, в центре, и только Соломона возьмёт с собой. Говорит, старичок-мудрец тут свихнётся.

- Что тебе дает помощь животным?
- Я всегда искала, куда себя приткнуть, понимала, что что-то должна делать, но не могла понять, что. И вот оно – так, деятельность, которую я понимаю, которая мне близка. У меня появилась твердость характера, я уже не навожу панику без повода. Появились новые знания, практические навыки. Ну и, однозначно, большое приобретение – тот круг общения, который я имею сейчас, благодаря волонтерству. Это люди с большими добрыми сердцами. В обычной жизни мы бы вряд ли познакомились бы: кто-то студент, а у кого-то престижная должность. С хозяевами приятно общаться, у меня и среди них друзья появились. Что еще дает… Конечно, мне приятно, когда я сажусь в конце года и подсчитываю, сколько животных удалось спасти. В прошлом году я взяла на передержку 75 животных. Это только те, кого я лично подобрала на улице. А еще из центра, их приютов… Я уверена, что любой человек может помогать животным, не обязательно делать им капельницы и возить к ветеринару. Можно помогать финансово, заниматься пиаром, помогать в пристройстве. Если есть автомобиль, можно быть скорой помощью – возить в больницу животных вместе с куратором. Вариантов много. Не обязательно чтобы было огромное количество времени. У нас у большинства ребят обычная пятидневная рабочая неделя, это я вот подбираю себе работу под увлечение, потому что мне нужен свободный график.

- Пришлось за это время поменять работу?
- Уже вторую. Сейчас я занимаюсь такси, у моего отца есть компания. Он собирается уехать на материк, а мне оставить бизнес. До этого я долгое время проработала в туркомпании, там мне шли навстречу, зная о моем волонтерстве.

- Как относятся близкие к твоему занятию?
- Мой муж – терпеливейший человек на свете, помогает мне колоть животных, если я одна не справляюсь. Я, конечно, «получаю» за них, когда они что-то творят, но тем не менее он понимает, что для меня это много значит. Мама тоже с пониманием относится, одна из моих кошек к ней поедет жить. Папа всегда думал, что это баловство, но потом полгода прошло, год – и стало ясно, что это постоянное дело. В общем, из дома меня никто не выгоняет. Так, получу чуть-чуть для порядка – мол, куда, ну куда, у нас тут уже вон сколько… ну ладно, что с тобой делать, заноси уже.