20 лет при свечах и генераторах

Еще в конце 80-х годов прошлого века, на излете советской эпохи электроэнергию здесь давали лишь по несколько часов в день, но на окрестных лугах нагуливали вес бычки, а в самой деревне худо-бедно, но была жизнь. Сейчас Молёный Мыс, по сути, — то ли дачный поселок, то ли хутор, где люди ищут не комфортной жизни, а близости земли или возможности вести натуральное хозяйство.

Съездить в деревню Молёный Мыс мне предложил мой хороший друг-тезка Александр, работающий дизайнером в редакции газеты в Большом Камне. На этот раз мне пришлось взять с собой коврик и спальник, ибо там меня — в отличие от уже знакомой нам Боголюбовки — никто не ждал. Была вероятность, что спать придется на улице. До большекаменского перекрестка я доехал на междугороднем автобусе. На остановке меня уже ждал Александр. Поприветствовав друг друга, мы прошли к его небольшому автомобилю — Daihatsu Terios.

— Пусть не джип, зато проходимая. Туда, куда мы собираемся ехать, дорог практически нет. Да и дожди не так давно прошли, может хорошенько застрять.

— Грунтовая дорога?

— Да. Правда она бывает сильно затоплена после дождей, ну, и лесовозы разбивают ее хорошенько.

Кинув назад свой небольшой багаж, я расположился на переднем сидении, приготовив фотоаппарат. Проехав несколько сотен метров, мы свернули с асфальтированной дороги на грунтовку, уходящую далеко под зеленые кроны деревьев.

Дорога и в правду была ужасной. Впрочем, как и во всем Приморье — стоит только свернуть с гострассы. Бесконечные ямы, большие лужи и просто непроходимые топи. Наш автомобиль не ехал, а, можно сказать, то скакал по ухабам, а то плыл — увязая в грязи. Бывали, конечно, места сухие и с относительно ровным покрытием. Например, на подъезде к так называемой видовой площадке, с которой открывается панорамный вид на Петровское водохранилище.

— Как-то раз мы здесь медведя видели. Прямо перед машиной пробежал, так испугался, что аж…, — уже на подъезде к деревне рассказывал Саша. — Вообще их здесь раньше много было, сейчас не очень, но встречаются. Так что, если будешь спать в лесу, я тебе палатку из дома взял.

— Быть может, все-таки местные пустят переночевать. Ну или в брошенном домике расположусь, думаю, такие там имеются.

— Да, думаю есть. Постоянных жителей практически не осталось. В основном приезжают как на дачу.

— Из Большого Камня все?

— Да, наверное. Может, еще откуда…

Пока мы ехали до деревни, дорога снова стала похожа на какое-то минное поле.

Так, лавируя между бесчисленными ямками, мы выехали из тени деревьев на огромное плато, где и расположилась деревня Моленый Мыс. Какие-то 16 км у нас отняли час с лишним езды. А ведь при хорошей дороге — пусть даже не асфальтированной, просто ровной — этот путь можно проделать минут за 20. Но — таковы наши дороги, таковы наши направления.

Александр провез меня от одного конца деревни до другого. Пешком это расстояние можно пройти минут за 10, не больше. Одна единственная улица, вдоль которой и растянулись деревянные постройки, уходила куда-то дальше, в лес. По словам Александра, там она просто заканчивалась тупиком. Да и сама деревня стоит в так называемом «тупике».

Заметив брошенные дома, я немного успокоился относительно места для ночлега — палатку можно было уже не брать. Главное — крыша над головой. Высадив меня у самого первого дома, Александр двинулся обратно, в Большой Камень. Предварительно мы договорились о времени и месте завтрашней встречи. Созвониться никак не получилось бы — в деревне абсолютно отсутствовала сотовая связь.

Медленно шагая по дороге, я старался увидеть хотя бы одного человека, хотя бы одну машину или даже собаку. Но было пусто и тихо. Складывалось впечатление, что деревню давно уже оставили, здесь больше никто не живет.

Вскоре на крыльце веранды появилась женщина, одетая в розовый халат и синие шаровары, на голову была натянута камуфляжного цвета кепка.

Одноэтажный деревянный дом, некогда принадлежавший двум семьям, теперь объединен в один. Вторую дверь замуровали, а из первой сделали большую веранду, которая служит не только обеденной зоной в непогоду или холода, но и небольшим чуланом, где хранится всякая домашняя утварь.

Попадая в деревенские дома, мы как будто перемещаемся во времени или, привычнее, оказываемся в музее. Здесь всегда чисто, убрано, все расставлено по своим местам, нет ничего лишнего, каждая вещь имеет свою неповторимую историю. Даже мелкая безделушка, найденная где-нибудь на улице, может занять почетное место в серванте, будь то красивая туфелька от куклы или же ржавый подстаканник.

На самом видном месте всегда стоят книги. Даже если человек и не любил читать, он все равно покупал множество книг. Либо для красоты, либо просто чтобы оправдать название и назначение книжной полки. Либо он на самом деле их читал. Когда находишься в подобном месте, невольно всплывают картины их детства, а именно — старая бабушкина квартира. Огромная, трехкомнатная, находящаяся в двухэтажном доме «сталинской постройки», поражала не только своими размерами и планировкой, но и тем настроением, которое создавалось именно из таких мелких вещичек, расставленных на полках стенки, трюмо и везде, везде, везде. Вот ты идешь по деревянному скрипучему полу, подходишь к деревянной стенке, открываешь стеклянную дверцу, а за ней ровными рядами стоят стаканы, стопки, бокалы, фужеры. Пусть даже они никогда и не использовались, и даже не будут использованы, их наличие раньше было просто обязательным. Так же как и те самые книги, которыми было занято все свободное место.

Выйдя из дома, мы обошли весь двор, где расположились летняя кухня, баня и курятник. В дальнем углу участка стоит трактор, за ним — дровяник с уложенными ровными рядами чурками.

— Что нас отличает от городских жителей?! Свое хозяйство, — отвечает на свой же вопрос Василий, показывая свои угодья — Городские тратят большие деньги на продукты, мы же выращиваем все свое. Пусть это и трудозатратно, зато мы знаем, что оно без каких-либо химикатов и другой отравы. Все домашнее, натуральное, а главное — полезное. Раньше мы держали и корову, и пасека была, теперь остались одни куры. Возраст уже не тот. Тяжело стало большое хозяйство держать. А молоко и творог нам поставляет Гужба — у него есть и коровы и мед. Вообще, многие здесь держат улики. Раньше мед можно было хорошо продавать, сейчас только свои покупают. Ну или в Большой Камень на продажу возим изредка. Так деревня и выживает.

Окончив экскурсию, меня проводили до скелета здания, который некогда был начальной школой деревни Молельный Мыс. Спрятанное в кущах деревянное здание, уже мало похоже на «учреждение образования». Трудно представить, что здесь когда-то велись уроки, преподаватели учили детишек могучему и великому русскому языку.

Единственное напоминание, что здесь когда-то были дети — это выцарапанное на деревянной стене имя Никита.

Деревня основана в 1900 году 17-ю семьями переселенцев. Изначально переселенцы зарабатывали тем, что сдавали свои земли в аренду китайцам и корейцам для земледелия и покосов.

Церковь в деревне построили в 1909 году. Также в деревне была церковно-приходская школа. Церковь сожгли, когда — никто не помнит. В 50-е годы XX века годы здесь был военный аэродром. В деревне был военный совхоз. Когда военные ушли из деревни, забрав с собой генератор, электричество пропало. Вот уже около 20 лет люди живут без энергоснабжения и каких-либо надежд на его появление.