Бабушка Стеша,

а по чувашски - Сабани

Сабани

Степанида Филипповна Платова(Филиппова) или просто бабушка Стеша, а по - чувашски Сабани, — это моя родная бабушка, мама моей мамы. Бабушка Стеша родилась 9 октября 1935 года в деревне Тиньговатово Цивильского района Чувашской Республики. В Великую Отечественную Войну ее отец и мой прадед Филипп Филиппов пропал безвести. На руках моей прабабки осталось пять несовершеннолетних детей : Степанида, Аверкий, Николай, Алевтина и Петр.
В восемнадцатилетнем возрасте Степанида вышла замуж за Леонида Николаевича Платова, молодого и красивого плотника.
А познакомились они так.
В одном из санаториев Чувашской Республики родной дядька Степаниды был фельдшером; туда он и помог устроиться на работу своей молодой племяннице. Как вспоминала потом наша родственница, помнившая бабушку Стешу в молодости, что у Степаниды были длинные косы и она была очень хороша. В этом же санатории работали и родители Леонида, ее будущего мужа. Как именно произошло знакомство молодых, семейная история сведений не сохранила. Но мы знаем, что в 1955 году родился их первенец — Виталий. Через два года на свет появилась моя мама Лидия. И так с разницей в возрасте в два года появились и следующие их дети — Александр, Лариса, Сергей и Андрей. За 13 лет брака Сабани родила шестерых детей.

Леонид и Стеша поставили избу в деревне Сергеевка и жили там через речку напротив своих родителей.
Я очень хорошо помню эту деревню и широкую речку посреди нее. Кстати, в этой речке в детстве моя мама чуть не утонула. Чудом ее вытащили из воды за длинные косы. Через речку был узкий деревянный мост, и мне в детстве было очень страшно проходить по нему на другой берег. Помню, что в доме моей прабабушки Маши, мамы деда Леонида, было много фикусов, вышитых салфеточек и приятно пахло клубничным вареньем, было очень уютно.
Такие вот остались у меня воспоминания о деревне Сергеевка.
Не одну избу срубил дед мой в этой и соседних деревнях, это был его заработок. Дед был мастером своего дела и его охотно приглашали на эту работу. Правда, и выпить дед тоже был мастер. Сабани же работала в местной деревенской школе, давала звонки, убирала помещения. Так и жили до 1966 года.
15 ноября 1966 года, в возрасте 33 лет, имея жену и шестерых малолетних детей, дед мой добровольно ушел из жизни.
Еще через пару лет у Сабани сгорел дом, где она жила со своими детьми. Однажды поехала она в Чебоксары на рынок, продавать мясо, а дети остались дома. Младшие мальчишки в подполе подожгли вату, дом и вспыхнул, еле успели выскочить. Маме моей было лет тринадцать в то время, она училась в школе. А дом сгорел в августе, во время летних каникул. Она была дома, всех и вытащила через окно. Из вещей только швейную машинку и радиоприемник успели схватить, все остальное имущество сгорело. Всех детей у Степаниды забрали органы опеки и поместили по возрасту кого в интернат, кого в детский дом.
Позже бабушка Стеша вышла замуж во второй раз. Взял ее к себе жить дед Михаил, но я помню его только лишь как деда Михалы, так его всегда все звали.
У деда тоже были дети от первого брака - две дочки Елена и Наталья. Моя бабушка и ее дети говорили по-русски и чувашского почти не знали, а дед Михалы и его дочки по-русски почти ничего не могли сказать. Но вскоре эта проблема разрешилась, так как постепенно и русский язык и чувашский всем стали понятны. В их большой семье родился еще один ребенок. И так на двоих у деда и бабушки было девять детей.
Дед Михалы, так же как и мой родной дед, страдал пристрастием к выпивке. И все мое детство я видела его именно веселым и нетрезвым. В связи с этим обстоятельством вспомнается один смешной случай.
Как-то летом, когда я отдыхала у них на каникулах, бабушка отправила нас с дедом в лес за орехами, при этом загадочно и поспешно шепнув мне на ухо:«Идите с дедом в лес и подольше с ним там походите, а я за вами собаку гнать буду!». Всю дорогу я со страхом оглядывалась назад и ждала бегущего за нами пса. Я совершенно не понимала причины, по которой бабушка собиралась отправить за нами собаку. И единственное предположение которое мне пришло тогда на ум, было такое : если вдруг дед с похмелья потеряет нас с сестренкой в лесу или сам заблудится, то собака нас непременно спасет и приведет домой. От таких мыслей было очень грустно и тревожно. И когда мы с дедом заходили все дальше и дальше в лес, то мне было очень страшно и хотелось плакать. Дед Михалы успокаивал меня, говорил что он этот лес знает как свои пять пальцев и что мне совершенно нечего беспокоиться. Про собаку я , конечно же, ничего не смела ему сказать. Наконец, набрав полные мешки и корзины орехов, мы вернулись домой. У меня же было такое чувство, что мы вот-вот должны были умереть, но чудом вернулись домой целыми и невредимыми! И первый вопрос который я задала бабушке, войдя в дом был такой: «Бабушка почему же не было собаки, ты же говорила, что будешь гнать ее за нами?!». Баба Стеша некоторое время смотрела на меня с удивлением, потом улыбнулась и сказала:
« Миленькая, да не собаку вовсе я собиралась за вами гнать, а самогонку... Пока вы с дедом в лесу были я самогону нагнала и прибрала подальше от его глаз». Впрочем, помниться, что я тогда не очень-то поняла о чем это она, но на сердце как-то все равно полегчало.
Вообще, баба Стеша всегда была за работой. Никогда я не видела ее праздно гуляющей по деревне или сидящей по чужим избам. Бабушка то на ферме трудилась, то пряжу пряла да вязала, то в огороде она, то на сенокосе. А еще нас, внуков, постоянно к ней привозили. Нас с сестренкой из Ленинграда только на лето отправляли, а остальные двенадцать внуков жили там же в Чувашии и бывали у бабушки гораздо чаще.

Забирать нас с сестрой на самолете из Ленинграда в Чебоксары часто отправляли деда. И уже задолго до нашего приезда вся деревня знала, что Михалы едет в Ленинград. Это было для деда почетным и ответственным мероприятием, к которому он, наверное, готовился заранее, так как приезжал всегда бритым, чистым, аккуратно одетым и абсолютно трезвым. Мои родители всегда возили его по городу, показывая разные достопримечательности, что ему всегда очень нравилось. Ведь в деревне Полевые Хачики Моргаушского района Чувашской АССР не увидишь таких дворцов, да фонтанов, да всяких красот, как в Ленинграде. Но как только мы приезжали в деревню, внешний облик дедушки тут же менялся. Он возвращался к своему привычному образу жизни и мы с сестрой очень жалели, что никто в деревне не знает, какой же дед Михалы хороший когда не пьет. Но дед, правда, был добрый, даже когда выпивший. Никогда никого не обижал, а приходя домой, громко пел чувашские песни лежа за печкой. Мы, дети, дразнили его и смеялись над ним, изображая как он забавно поет. Дед не обращал на нас никакого внимания, полностью погружаясь в свое творчество.
Умер дед Михалы зимой под Новый год. Похоронили его на кладбище в Сергеевке, где покоятся все наши родственники. Бабушка Стеша умерла три года назад, пережив своего супруга на пятнадцать лет.