- Публикатор: Сергей Чебанов (chebanos)
- Текст: Сергей Чебанов
14 дней, 45 интервью, 2000 фотографий – чтобы понять, как живет малый народ в составе большой России. Ассимиляция и сохранение языка, раздробленность по 5 субъектам и стремление быть единым народом, навсегда ушедшее прошлое и современная культура, экономическая миграция и невероятная тяга к родной степи – все это в цикле "Непридуманные ногайские истории".
Асият Еслемесову нам представили как единственного в России ногайского модельера. Ей 40 лет, 10 из которых она занимается созданием одежды. У Асият был траур, поэтому она попросила ее не фотографировать, но при этом не отказалась от интервью и пригласила в свою студию в Черкесске.
Чтобы попасть в святая святых модельера, нужно зайти в салон красоты и найти там дверь, ведущую в большую комнату, разделенную по диагонали гипсокартонной стеной на два треугольных помещения – одно из них и занимает Асият. Помещение тесное, загруженное коробками, разнообразной одеждой, при этом светлое за счет большого окна. В студии нет ничего, что показывают в фильмах о дизайнерах: ни шика, ни большого пространства, ни многочисленных помощников. Все достаточно просто и скромно, и первое впечатление, что мы попали в самый рядовой салон по пошиву одежды.
Чтобы попасть в святая святых модельера, нужно зайти в салон красоты и найти там дверь, ведущую в большую комнату, разделенную по диагонали гипсокартонной стеной на два треугольных помещения – одно из них и занимает Асият. Помещение тесное, загруженное коробками, разнообразной одеждой, при этом светлое за счет большого окна. В студии нет ничего, что показывают в фильмах о дизайнерах: ни шика, ни большого пространства, ни многочисленных помощников. Все достаточно просто и скромно, и первое впечатление, что мы попали в самый рядовой салон по пошиву одежды.
Но все изменилось, когда Асият показала свои творения и рассказала о достижениях: она участвовала в Северо-Кавказской неделе моды, где вывела на сцену 20 моделей, выиграла поездку во Францию в штаб-квартиру Lacoste на 90-летие Пьера Кардена, была на неделе моды «Этно-Эрато» в Москве, и это не считая побед в местных конкурсах. Асият – модельер с именем, поэтому реклама приносит ей какие-то деньги, хотя, по ее собственным словам, над этим еще нужно работать.
Асият является многопрофильным модельером и создает как современную одежду, так и ногайский исторический костюм. Основной доход приносит собственное ателье. Правда, у Асият нет помощников – она одиночка и не может работать вместе с кем-то. Шьет все, что закажут, однажды даже делала русскую коллекцию на основе павлово-посадских платков для праздника Единения народов. «От разработки идеи до выхода на сцену – это все мое: эскиз, подбор тканей, пошив, работа с детьми, профессиональными моделями». В отличие от пошива и ремонта одежды, исторический костюм и стилизация – это те сферы, в которых Асият реализует свое творческое начало: они занимают много времени, не приносят больших денег, но во многом являются смыслом жизни. «Я работаю не только, чтобы себя прокормить, но и сделать что-то для народа».
Асият является многопрофильным модельером и создает как современную одежду, так и ногайский исторический костюм. Основной доход приносит собственное ателье. Правда, у Асият нет помощников – она одиночка и не может работать вместе с кем-то. Шьет все, что закажут, однажды даже делала русскую коллекцию на основе павлово-посадских платков для праздника Единения народов. «От разработки идеи до выхода на сцену – это все мое: эскиз, подбор тканей, пошив, работа с детьми, профессиональными моделями». В отличие от пошива и ремонта одежды, исторический костюм и стилизация – это те сферы, в которых Асият реализует свое творческое начало: они занимают много времени, не приносят больших денег, но во многом являются смыслом жизни. «Я работаю не только, чтобы себя прокормить, но и сделать что-то для народа».
Будь у нас. Просто будь!
Помимо изготовления одежды, Асият режиссирует концерты, ставит хореографию и подбирает музыку для мероприятий, организованных Ногайским районом. «Так как костюмы мои, то я свое видение переношу на сцену». Из-за нехватки времени Асият приходит в Дом культуры только два раза в неделю, на репетиции. «Я на работу хожу от концерта до концерта, не сижу на рабочем месте, как все сидят, появляюсь только при необходимости. Мне говорят: «Будь у нас. Просто будь».
Она также сотрудничает с республиканским театром моды, который осуществляет показ ее коллекций, но все равно отдельного помещения, где были бы постоянно выставлены работы Асият, нет. Поэтому все ее творчество находится в этой небольшой комнате, в коробках, на стенах. «Мне это хранить негде. Я арендую это помещение для ателье, для ремонта одежды. Мне обещали свой выставочный зал в Доме творчества, чтобы на манекены все наряды посадить, а то от концерта до концерта всё вот так вот лежит».
Она также сотрудничает с республиканским театром моды, который осуществляет показ ее коллекций, но все равно отдельного помещения, где были бы постоянно выставлены работы Асият, нет. Поэтому все ее творчество находится в этой небольшой комнате, в коробках, на стенах. «Мне это хранить негде. Я арендую это помещение для ателье, для ремонта одежды. Мне обещали свой выставочный зал в Доме творчества, чтобы на манекены все наряды посадить, а то от концерта до концерта всё вот так вот лежит».
Шапка Янбекеш, с основой из конского хвоста
Асият воссоздает исторический костюм по фотографиям из книг: какие-то зацепки находит в старых книгах, кое-что – из книги материальных ценностей ногайцев, созданной местным НИИ. Так, по старинным рисункам Асият воссоздала шапку легендарной девушки Янбекеш, жившей в 13 веке, которая пошла на войну, так как ее отец был стар, а сыновей у него не было. При этом сама модельер не рисует эскизы, все держит в голове – «не могу рисовать, в процессе работы само идет».
Асият делает костюмы кубанских и степных ногайцев с максимальным приближением к исторической реальности: «всем понятно, что таких тканей сейчас нет, что раньше было не так ярко». В историческом костюме, в отличие от стилизации, нужно обязательно соблюдать правило орнаментов: у ногайцев традиционно какие-то орнаменты использовались только на шапку, другие – только на подол платья, третьи – только ниже пояса. Каждый орнамент Асият делает своими руками – вышивальная машина стоит очень много. «Могла бы целыми днями сидеть и ваять, но еще и жить надо на что-то». В целом, трогая костюмы, меня не покидало ощущение, что я прикасаюсь к истории.
Другим направлением творчества Асият является стилизация. «Я беру один элемент, скажем, национальный орнамент, и отталкиваюсь, от него. Например, платье, которое ассоциируется с юртой, когда его видишь на сцене, – такое не носили, это сочинение на тему, картина, на которую надо смотреть, моя фантазия». Асият вообще любит экспериментировать, смешивать стили. «Я учусь работать с войлоком, делаю его на сетке, на органзе, хочу платье на подиум из этого сделать. Это старинная технология валяния войлока, как делали наши бабушки. Я хочу сделать из этого ткань, а из нее потом покроить и пошить платье. Это будет бомба!»
Другим направлением творчества Асият является стилизация. «Я беру один элемент, скажем, национальный орнамент, и отталкиваюсь, от него. Например, платье, которое ассоциируется с юртой, когда его видишь на сцене, – такое не носили, это сочинение на тему, картина, на которую надо смотреть, моя фантазия». Асият вообще любит экспериментировать, смешивать стили. «Я учусь работать с войлоком, делаю его на сетке, на органзе, хочу платье на подиум из этого сделать. Это старинная технология валяния войлока, как делали наши бабушки. Я хочу сделать из этого ткань, а из нее потом покроить и пошить платье. Это будет бомба!»
Особой страстью Асият являются головные уборы, которые, как и наряды, могут быть историческими или стилизацией. «Шапки – мой конек, обожаю их делать». Их действительно очень много, а самая необычная – шапка невесты, длиной 74 см. В повседневной жизни Асият свои шапки не носит, говорит, что слишком взрослая для этого, хотя одна ее знакомая не стесняется их надевать.
Я задаю традиционный вопрос, зачем Асият все это делает. Она отвечает: «Во-первых, мне интересно этим заниматься. Во-вторых, у моего народа должно быть что-то такое, а если должно быть, значит, кто-то должен это делать. Если больше некому, значит, это буду я. Я столько раз порывалась уйти и все бросить, свалить в большую кучу и разжечь большой огонь, вот, буквально две недели назад увольнялась, говорила, что видеть эти костюмы не хочу – но переболела, прошло».
В этих словах не было наигранности и фальши – Асият действительно вкладывает в каждый костюм частицу своей души и хочет, чтобы мир вокруг был лучше. Но понимают ли ее окружающие? «Во все времена были люди недалекие, есть те, которым все надо, а есть те, которым ничего не надо. У меня иногда люди спрашивают, даже сестры, много ли мне за это платят. Я им говорю, что ничего не платят. Спрашивают, заплатили ли за то, что я вот это расшила. Ты о чем, кто мне заплатит? Мне просто интересно это делать. Спрашивают, сколько я ночей делала, а потом недоумевают и говорят, что я дурная».
В этих словах не было наигранности и фальши – Асият действительно вкладывает в каждый костюм частицу своей души и хочет, чтобы мир вокруг был лучше. Но понимают ли ее окружающие? «Во все времена были люди недалекие, есть те, которым все надо, а есть те, которым ничего не надо. У меня иногда люди спрашивают, даже сестры, много ли мне за это платят. Я им говорю, что ничего не платят. Спрашивают, заплатили ли за то, что я вот это расшила. Ты о чем, кто мне заплатит? Мне просто интересно это делать. Спрашивают, сколько я ночей делала, а потом недоумевают и говорят, что я дурная».
Могла бы выставлять это в других странах, ездить, пропагандировать ногайское искусство. Но кто будет ей помогать в этом? Нет средств
В обычной жизни национальную одежду на ногайцах не увидишь, но два раза в год в республике проходят костюмированные фольклорные фестивали. На «День ногайцев» (1-е октября) люди не надевают национальные костюмы, в отличие, например, от адыгов, которые каждый год 21 мая устраивают траурные шествия в национальной одежде. Тем не менее, спрос на труды Асият есть не только в Доме культуры – сейчас некоторые ногайцы и ногайки заказывают исторические костюмы для себя, у кого-то есть даже коллекции. Всё это исключительно для домашнего пользования, фотографий, а в повседневной жизни некоторые девушки, включая саму Асият, надевают иногда современные платья с национальными элементами – еще одно направление работы модельера. Деятельность Асият не ограничивается Карачаево-Черкесией – ее костюмы покупают ногайцы со всей страны, даже с Турцией велись переговоры. Но большого спроса на изделия все равно нет – «все опирается в деньги, никто культуру не финансирует, только папы и мамы для своих детей. Чтобы кого-то привлечь, надо просить, а я не хочу: я никому ничем не обязана и ничего не должна».
«Она могла бы народные промыслы возглавлять, что-то такое делать, если бы финансировали ее деятельность. Она уже как театр, во всех мероприятиях участвует, шьет красиво. Могла бы выставлять это в других странах, ездить, пропагандировать ногайское искусство. Но кто будет ей помогать в этом? Нет средств. И не будет», – считает писатель Иса Капаев.
«Она могла бы народные промыслы возглавлять, что-то такое делать, если бы финансировали ее деятельность. Она уже как театр, во всех мероприятиях участвует, шьет красиво. Могла бы выставлять это в других странах, ездить, пропагандировать ногайское искусство. Но кто будет ей помогать в этом? Нет средств. И не будет», – считает писатель Иса Капаев.
Знаете, как это называется: я до сих пор играю в куклы, но в национальном контексте
Материалы для изделий к Асият попадают по-разному: кто-то отдает ткани, платки, говорит, что ей это пригодится, что-то приходится покупать. Плюш уже не производится, но его еще можно добыть – в сундуках бабушек всегда было много тканей. Про «сундуковые» запасы я слышал и от других людей: другая Асият, из Дагестана, рассказывала, что в 90-е у бабушек за бесценок скупали ногайские украшения, а теперь продают их задорого.
Какие-то идеи и орнаменты Асият берет из Казахстана, ввиду близости культур. Некоторые ногайцы жалуются, что сейчас казахская культура, бурно развивающаяся после обретения страной независимости, затмевает ногайскую, и, например, многие покупают казахскую национальную одежду, а выдают за ногайскую. Асият говорит, что отталкивается от тех данных, которые есть в ногайском костюме, чтобы не было смешения.
Все костюмы и шапки Асият уникальны, среди них мало повторений, и каждая вещь требует индивидуального подхода. Если добавить к этому тот факт, что модельеры – люди настроения, то получается, что сроки изготовления костюма или шапки могут быть очень разными. «Какой-то костюм два года делаю, а другой – быстро. Бывает, делаю, делаю, могу среди ночи проснуться и шить, а бывает, вообще работать не хочу. Некоторые говорят, что я сумасшедшая, другие – что так бывает. Знаете, как это называется: я до сих пор играю в куклы, но в национальном контексте».
Какие-то идеи и орнаменты Асият берет из Казахстана, ввиду близости культур. Некоторые ногайцы жалуются, что сейчас казахская культура, бурно развивающаяся после обретения страной независимости, затмевает ногайскую, и, например, многие покупают казахскую национальную одежду, а выдают за ногайскую. Асият говорит, что отталкивается от тех данных, которые есть в ногайском костюме, чтобы не было смешения.
Все костюмы и шапки Асият уникальны, среди них мало повторений, и каждая вещь требует индивидуального подхода. Если добавить к этому тот факт, что модельеры – люди настроения, то получается, что сроки изготовления костюма или шапки могут быть очень разными. «Какой-то костюм два года делаю, а другой – быстро. Бывает, делаю, делаю, могу среди ночи проснуться и шить, а бывает, вообще работать не хочу. Некоторые говорят, что я сумасшедшая, другие – что так бывает. Знаете, как это называется: я до сих пор играю в куклы, но в национальном контексте».
Мы живем на одной территории, но то немногое, чем мы отличаемся от карачаевцев, мне ближе
Асият покорила своей добротой, увлеченностью, искренностью и нечастым в настоящее время качеством делать что-то для других. Она на своей волне, ее не все понимают, но у творческого человека и не может быть по-другому. Она какая-то очень настоящая и очень редкая.
«Для меня быть ногаем – такой груз на плечах, такая история. Каким-то кусочком я соприкасаюсь со своим народом, делаю для него все, что в моих силах – и горда этим. Мне приятно быть ногайкой, и я не хочу быть никем другим. У меня мама карачаевка, но когда меня спрашивают, кто я, я говорю, что чувствую себя ногайкой, я не могу быть наполовину карачаевкой. Я росла в ногайской культуре, дома говорила только на ногайском языке, и ощущение мира у меня ногайское. Мы живем на одной территории, но то немногое, чем мы отличаемся от карачаевцев, мне ближе».
«Для меня быть ногаем – такой груз на плечах, такая история. Каким-то кусочком я соприкасаюсь со своим народом, делаю для него все, что в моих силах – и горда этим. Мне приятно быть ногайкой, и я не хочу быть никем другим. У меня мама карачаевка, но когда меня спрашивают, кто я, я говорю, что чувствую себя ногайкой, я не могу быть наполовину карачаевкой. Я росла в ногайской культуре, дома говорила только на ногайском языке, и ощущение мира у меня ногайское. Мы живем на одной территории, но то немногое, чем мы отличаемся от карачаевцев, мне ближе».
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...