Мы есть Чуваши

Николаевка Томского района — деревня в одну улицу. Названия у улицы нет, просто номера домов. Моя прабабушка — Мария Спиридоновна Александрова, баба Маруся, живет в самом последнем доме. Тупик — значит, приехали. Март для Николаевки — еще зима. Все завалено снегом. Мы садимся в «Ниву» и, если что, готовы толкать и копать. Мы — это я, внучка Даша, баба Липа и ее сестры — Лена, Аля и Маруся — по маме. Липа, самая старшая — сокращенное от Олимпиады. 

Помнит баба Липа и то, что в Чувашии жили в ста километрах от столицы республики — Чебоксар, в деревне Полевые Козыльяры.
— Назад в Чувашию много народу вернулось. Мамкины братья. Дома лучше, говорят. Теплее. Сибирь есть Сибирь. Мамка тут сидит в минус 52: «Ой, как этот мороз надоел». Я говорю: «Знала, куда ехала».
А ехали Александровы в Иркутскую область. На тот момент почти 10 тысяч переселенцев из Чувашии нашли там свой дом. Для кого-то это был временный приют. Для моих родственников, например. В Иркутской области они прожили четыре года. 

В России обзывали чувашкой,
в Чувашии — русской

Когда Мария и Иван решили остаться в Николаевке, Олимпиаду устроили в школу.
— Для меня это была неописуемая трагедия, рассказывает сама Олимпиада. — Сижу, как дура. По-русски не бельмеса. В классе все смеются. Витька Савинов, помню, как-то меня обозвал. Я встаю — прям с урока пошла. Мамке говорю: «Я больше в школу не пойду». Зато она — пошла. Там, помню, такие двустворчатые двери были. Она — раз! — эту дверь об стенку. Витьку за ухо подняла, стучит по парте, крышка подпрыгивает. «Ещё раз ты обзовешь ее!». После этого никто не обзывался.
— А как обзывали? «Чувашка»? Это же твоя национальность.
— Это, смотря каким тоном сказано. Я знаю, что я чувашка, но это не значит, что нужно показывать пальцем.
— В Чувашии — я туда ездила в гости в 16 лет, меня обзывали «май ра, май ра!». Это значит: «русская», — рассказывает Олимпиада. — Но я чувашка, в то время язык я еще не забыла, только в каком виде я приехала? Пацаны говорили, что девчонки из Сибири не такие, как чувашки. Волосы распущенные, платье чуть-чуть прикрывает, — руками показывает выше колен, — а там девчонки ходят — платье в пол, платки, косички заплетенные. Посмотришь на них — бабки какие-то. А им положено так. Национальная одежда.
— Я после восьмого класса уже в швейном комбинате работала, платьев себе нашила, а они приданое готовят: вышивают простыни, в стопочки складывают, друг перед другом хвалятся. Полотенец у них куча. Когда будет свадьба, они все вывесят перед домом, напоказ, а родители и родственники будут хвалить невесту перед женихом. Я стою и говорю: «А меня и так возьмут. В Сибири не вышивают. Я у вас здесь замуж не собираюсь выходить!».

Регион, наиболее интенсивно заселенный чувашами (после Чувашской Республики) — Татарстан. А Набережные Челны — пример теснейшего соседства татар, чувашей и русских. В ноябре 2013 «Челнинские известия» опубликовали материал: «Что думают в Челнах друг о друге русские, татары и чуваши». Нам, естественно, интересно, что «соседи» говорят про чувашей:
«Русские и татары считают чувашей очень трудолюбивыми, <…> в положительных стереотипах называются честность и упорство. В отрицательные черты соседи записали чувашам неряшливость. И точно так же сами чуваши не отрицают такого распределения черт характера. Православие чуваши приняли не так давно, в XVI веке, поэтому у народа еще сильны отголоски аграрных языческих культов. Они, кстати, являются и причиной негативного стереотипа — неряшливости. Чувашская семья привязана к земле, что порождает некоторую нечистоплотность в быту».

— Что-то от чувашской культуры осталось в вашей жизни? В быту?
— Все чувашские вышивки, до сих пор висят, — рассказывает Олимпиада. — Раньше железные кровати были, это все на кровати висело. Простыни цветные, наволочки.

Девушкой Мария, тогда еще Чернова, с матерью и сестрами сами ткали — из конопли и льна, шили себе одежду и украшали уникальной двусторонней чувашской вышивкой. Так Мария готовила себе приданое, которое в огромном сундуке отправилось в дом к мужу Ивану. С этим сундуком выходила замуж еще моя прапрабабушка. Сейчас он стоит в Николаевке.
— Тут уже не ткали. Только вышивать приходили к мамке, — говорит дочь Маруся. — Вот платок — это она сама вышивала.
Алевтина:
— Ну-ка надень на себя фартук и платок! Покажи, Марусь, и ходи, как по подиуму. А Дашка будет тебя фотографировать.
Олимпиада:
— О, чувашка вышла натуральная, платья только нету!

И, кажется, Чувашия стала ближе. И я, кажется, не совсем русская. Но и не чувашка... Поэтому национальная самоидентификация — это не про меня. Самое разумное, что я могу сделать — узнавать как можно больше.